Арт-оформление: huxley.media via Photoshop
Несмотря на блестящие успехи Эйнштейна в науке, подавляющее большинство нашего общества уверено, что личную жизнь он устраивал с величайшим трудом. Женщинам нравятся бойкие и активные, а можно ли такого ожидать от угрюмого замкнутого мальчика, который в раннем детстве вел себя практически как аутист и лишь позже немного оклемался? Где же ему познакомиться с девушкой, если он получает образование в Цюрихском политехникуме, в котором девушек отродясь не училось? Это уже не говоря о том, что великий ученый должен быть и в юности худосочен, слабосилен и неловок…
Вот как могут подвести стереотипы — все оказалось совершенно не так. Рост у Эйнштейна (присмотритесь к фото) вполне приличный — в источниках путаница: где метр семьдесят шесть, где только метр шестьдесят восемь, но согласитесь, что отнюдь не малыш.Со здоровьем неприятности у него были, но вместе с работой появились деньги, и здоровье поправилось, а вот его немалую физическую силу знакомые отмечали даже с удивлением, просто не ожидали. Из студенческого сообщества он отнюдь не выпадал, проявлял и сообразительность, и юмор. Кроме того, он уже тогда неплохо играл на скрипке, а это в те времена не меньше помогало отношениям с противоположным полом, чем сейчас игра на бас-гитаре в рок-группе.
На его курсе, кроме студентов, в порядке исключения оказывается одна студентка — явление в этом вузе разве что чуть менее необыкновенное, чем будущий нобелевский лауреат. Милева Марич была пятой женщиной из числа студенток политехникума вообще за всю его историю и единственной на курсе Альберта.
Правда, хроменькая — врожденный вывих бедра и сейчас невеликое счастье, — а в остальном полный ажур: умная, способная, первая ученица всюду и везде, ей даже разрешили изучать физику, в тамошних гимназиях положенную только мальчикам.
Единственная барышня в группе обычно привлекает внимание соучеников без особых сложностей. Кстати, и она сама, получается, физик, причем неплохой, — значит, как минимум, помогать мужу в научной работе она могла? Выходит, что да…
Все равно не верится, что сам Эйнштейн за девушкой ухаживает. Небось, вместо цветов он дарит ей свеженькую олимпиадную задачку и водит не в оперетку, а на семинар по электродинамике? Смейтесь, если хотите, но что-то в этом роде тоже было — личные письма Альберта и Милевы полны рассуждений о модных физических теориях, а о любимых профессорах молодые люди судачат практически так же, как другие о модных исполнителях.
Судя по всему, прочие атрибуты молодежного романа, включая подлежащие фигуре умолчания, в их отношениях возникали в нормальных объемах. «Я потерял разум, умираю, пылаю от любви и желания. Подушка, на которой ты спишь, во сто крат счастливее моего сердца! Ты приходишь ко мне ночью, но, к сожалению, только во сне» — такие фразы можно найти в письмах Альберта.
Вероятно, активной стороной в их романе являлся именно он, хотя и был моложе Милевы на целых четыре года. Тем не менее опыта личных отношений у юноши имелось побольше — предыдущую возлюбленную он именно ради Милевы и оставил, а у Милевы до знакомства с Альбертом каких-то романов и под микроскопом не разглядишь.
Родители Милевы ничего против жениха не имели, а вот папа и мама Альберта приняли Милеву в штыки, сразу по двум причинам, одна другой глупее. Первая, к их стыду, заключалась в вульгарном национализме — их не устраивала невестка-нееврейка, а невестка-сербка их не устраивала еще больше.
Никакого оправдания этому нет и быть не может, но попытки ряда антисемитских борзописцев поставить это лыко в строку Альберту попросту смешны — он знал, кого с родителями знакомил, и, невзирая на их чудовищную реакцию, своего отношения к Милеве ни на йоту не изменил.
А вот со второй претензией даже забавнее — Милеву обвиняли в том, что она слишком увлечена физикой. Это же надо такое придумать — забраковать невесту Эйнштейна, потому что ей физика нравится!
Дальше возникает ситуация, которую в официозных биографиях, даже очень солидных, порой обходят стороной. Учеба у молодой пары заканчивается, причем Эйнштейн сдает выпускные экзамены, а Милева нет — недобирает баллов. Постоянной работой и не пахнет, порой откровенно нечего есть, и как раз в этот момент парочка решает завести ребенка!
Рождается дочка, о которой, кроме имени Лизерль, почти ничего неизвестно. Вскорости следы ее вообще теряются, и толком не понять, что с ней стряслось — то ли она не пережила скарлатины, то ли была отдана на удочерение, в общем, был ребенок, и нет его. В любом случае давайте не идеализировать даже гениев — правда дороже.
После двух очень сложных лет дела нашей парочки идут на поправку. Отец Эйнштейна перед кончиной все-таки благословляет их брак. Находится должность эксперта швейцарского патентного бюро с окладом 3500 швейцарских франков в год. Как с такими доходами насчет женитьбы? Известно, что все женщины этого хотят, а все мужчины этого боятся.
В одном из предсвадебных писем Альберт загодя ставит Милеве целый ряд условий, без которых браку не бывать, — трижды в день кормить, обстирывать, оставлять в покое по первому требованию, не ожидать проявлений чувств, да еще и выполнять для него научные расчеты (!!!). Почему с такими претензиями его просто не спустили с лестницы — вопрос интересный.
6 января 1903 года господин эксперт патентного бюро вводит в дом молодую супругу. Как им будет житься — до этого момента бесполезно и предполагать. Хоть встречайся с человеком годами, хоть знай его как облупленного — все равно, как только поженитесь и заживете одним домом, обнаружите, что рядом другой человек, не тот, кого вы знали. Необязательно хуже, но не такой, как вам казалось, и сделать с этим ничего нельзя.
Действительность превзошла все ожидания. Жизнь течет практически нормально, сын рождается через год, а потом наступает следующий, 1905-й, который все эйнштейноведы называют Годом Чудес.
Никому не известный эксперт патентного бюро, занимаясь физикой исключительно дома в свободное от основной работы время, публикует три великих статьи в знаменитых «Анналах физики», в одной из которых изложены основы специальной теории относительности — учения настолько парадоксального, что корифеи науки оспаривали его десятилетиями.
Насколько велика была роль Милевы? Ясно, что без нее не обошлось. Есть даже воспоминания, свидетельствующие, что первый вариант статьи о теории относительности был подписан двумя фамилиями — Эйнштейн и Марич. Тут, скорее всего, ошибка, просто сам Эйнштейн подписался двойной фамилией Эйнштейн-Марити (напоминаю, так писалась фамилия Милевы по-венгерски, ее родная Воеводина ведь с Венгрией рядышком).
А вот супружеская жизнь стала доставлять им большие проблемы. Домашнюю работу Милева тихо ненавидела и делала ее так скверно, как могла. К тому же она была болезненно ревнива и не стеснялась это демонстрировать.
Странно, что в немецкоязычной семье жена могла не знать красивого немецкого каламбура «Айферзухт ист айне ляйденшафт, ди мит айфер зухт, дас ляйден шафт» — «Ревность — это пристрастие, которое со старательностью ищет то, что причиняет страдание». Семья пока существовала, в 1910 году родился еще один сын, Эдуард; чудовищная работа над общей теорией относительности, гораздо более сложной, чем уже созданная специальная, шла своим чередом, но до крупных неприятностей было явно рукой подать.
Если супруги страшно поссорятся, это очень плохо, но можно помириться. А вот когда они расходятся без вспышек, а просто все меньше интересуются друг другом, тут уж ничего не поделаешь. У Эйнштейна возник роман с Эльзой Эйнштейн-Ловенталь, его двоюродной сестрой по отцу и троюродной по матери.
Начались переговоры о разводе и, конечно же, о том, как уходящий супруг обеспечит детей. Возникла совершенно неожиданная идея — Альберт обещал ей отдать Нобелевскую премию, которую к тому времени ему никто присуждать не собирался. Было ли это косвенным признанием прав Милевы на эту премию? Поди пойми…
Ждать Милеве пришлось недолго: в конце 1922 года Эйнштейн получил-таки премию по физике, которую немедленно передал Милеве. Кстати, премию вручили за исследования в области фотоэффекта — ни специальная, ни общая теория относительности полностью подтвержденными тогда не считались. Альберт развелся с Милевой, женился на Эльзе, и теперь уже ей приходилось устраивать его быт (это она делала прекрасно) и прощать его непостоянство (а вот это ни у кого хорошо не выходит).
Так кто же из них двоих придумал все эти невероятные вещи — Альберт или Милева? Главный аргумент ниспровергателей состоит в том, что именно во время жизни с Милевой и были сделаны все основные открытия, прославившие Эйнштейна в веках. Но правда в том, что последние десятилетия жизни он целиком положил на чудовищную работу по созданию теории единого поля, оказавшуюся и для него неподъемной, но ни в коем случае не бесплодной для науки.
О том, что и общую теорию относительности он в основном создавал уже без Милевы, и целый ряд других серьезных открытий, вроде статистики Бозе — Эйнштейна, тоже сделал позже, его недоброжелатели забывают начисто — авось и другие не вспомнят. А ведь это уничтожает силу их любимого аргумента.
Более того, возникает вопрос: если Милева на самом деле автор всех этих открытий, где ее самостоятельные работы? Ведь после развода она прожила более трех десятилетий — где хоть строчка статьи по физике, написанная ею самостоятельно? Чаще всего на это отвечают так, как принято у сторонников увлекательнейшего занятия, именуемого конспирологией: «Доказательств вины Эйнштейна нет. Но это и есть главное доказательство его вины, поскольку доказывает, что он эти доказательства уничтожил!»
О том, что с помощью такой хитрой логики их самих можно обвинить во всем на свете, конспирологи обычно не задумываются. Так что подозревать можно что угодно — доказать нельзя. Вероятность того, что ключевые озарения пришли именно к Милеве, а не к Альберту, ничтожно мала, и никаких подтверждений эта гипотеза не имеет.
Но забыть, что именно в браке с Милевой Эйнштейн пережил этот фантастический Год Чудес, за который он открыл больше, чем любой физик в мире за любой год своей жизни, включая Аристотеля и Ньютона, тоже было бы неправильно.
Раз Эйнштейн заранее, до брака, оговаривал возможность обратиться к Милеве за научной помощью, значит, он, во-первых, в этой помощи нуждался, а во-вторых, считал ее возможной. Так что и ее доля в фантастических успехах супруга явно не равна нулю, а если они сами не захотели попытаться определить, насколько же она велика (не только Альберт, но и Милева), какое право имеем лезть в это дело мы?
Интерес к личной жизни Эйнштейна понятен — он не безгрешен и был просто-таки редкостным стрекозлом, не отказывающимся от галантных приключений ни при второй супруге, ни после ее кончины. Скажем, о его романе с Маргаритой Коненковой, супругой великого скульптора и по совместительству советской разведчицей, можно рассказать не меньше интересного, чем о его первом браке, — вот только о новых научных идеях в этом повествовании не будет практически ничего.
Бюст Милевы в сербском городе Нови Сад снабжен повязкой, закрывающей глаза и уши, — она должна хотя бы символически защитить ее от массы неприятных и необоснованных подозрений. Боюсь, что и ее супругу такая повязка не помешала бы. Слишком многие ищут в их браке скандальные подробности и дурно пахнущие сенсации, а не находят, так пытаются выдумать…
Лучше бы подумали о том, что в любви и согласии Эйнштейн и Милева подарили миру Год Чудес, и испытывали бы благодарность, а не занимались бы таким постыдным делом, как конспирология. Они этого не заслужили.
При копировании материалов размещайте активную ссылку на www.huxley.media
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
