Арт-оформление: Olena Burdeina (FA_Photo) via Photoshop
Странное свойство есть у королевства Таиланд: там все до единой кошки — сиамские. Даже если привезти туда какую-нибудь норвежскую лесную или шотландскую вислоухую. Не успеваешь глазом моргнуть, как она оказывается сиамской, хотя ее фенотип и не меняется. Секрет прост: Таиланд — это и есть Сиам, так эта страна называлась до 1932 года.
Красивое название, переводится как «улыбка» (есть и другие версии), не так претенциозно, как Таиланд, что означает «земля свободных людей» (сами понимаете, что если люди по-настоящему свободны, им не нужно так называться). Впрочем, Таиланд действительно жил не так плохо, соседние страны почти сплошь угодили в колониальную зависимость, а Англия и Франция так долго и безуспешно выясняли, кто же из них захватит Таиланд, что этого в итоге так никто и не сделал.
Само собой, Таиланду от этого была только польза, и он долгое время оставался относительно благополучным местом. Дело дошло до того, что в тайском языке не оказалось специального слова для обозначения понятия «голод» — приходилось объяснять его, используя много слов, например: «время, когда не хватает еды». Много ли в мире таких языков и таких стран?
Закрытой страной Таиланд не был и с Европой достаточно активно взаимодействовал. Поскольку Российской империи заводить колонии на Дальнем Востоке было недосуг (хватало забот и с теми, кто поближе), ее отношения с Таиландом были вполне благополучны. Николай II еще в бытность наследником престола посетил Сиам, был прекрасно принят и даже получил уникальный подарок — 200 чистокровных сиамских кошек.
Посетил Российскую империю и король Сиама. Но чрезвычайно интересно, что некие особые связи у Сиама возникли именно с Украиной — киевский композитор Петр Щуровский даже написал мелодию гимна королевской семьи Сиама, который до 1932 года был государственным гимном этой страны. Однако еще более романтическую ноту, чем государственный гимн, внесла в историю Таиланда (тогда еще Сиама) одна киевлянка…
Король Сиама Чулалонгкорн, он же Рама V (его сын, король Вачиравуд, решил, что в Европе настоящие сиамские имена все равно не выговорят, и приказал всех королей своей династии Чакри именовать Рамами, основателя династии — Рамой I и так далее по порядку) понимал пользу от освоения Сиамом наследия Запада и с удовольствием отправлял своих детей на Запад учиться. Не составил исключения и любимый сын короля, принц Чакрабон.
Он отправился сначала в Англию, а потом в Российскую империю, где его отец как раз недавно побывал. Окончил там Пажеский корпус, причем был в нем лучшим учеником, а по некоторым сведениям учился и в Академии Генштаба. Но, помимо освоения военных наук (ему это явно пригодилось: на родине он занимал должность начальника Генштаба и основал королевские ВВС Сиама), нашлось у него время и на совершенно штатские дела — любовь, например…
Константин Паустовский — писатель известный, многие из вас его, наверное, читали. Помните его «Повесть о жизни», в значительной степени автобиографическую? В первой ее книге, «Далекие годы», Паустовский описывает годы своего ученья в знаменитой Первой киевской гимназии. В частности, он вспоминает, как с его старшим братом Борисом танцевала на катке хорошая подруга их сестры. В романе ее зовут Катя Весницкая.
По его словам, было это так: «Конькобежцы очищали широкий круг на льду. Уличным мальчишкам, шнырявшим под ногами на самодельных коньках, давали подзатыльники, чтобы они успокоились, и начинался скользящий и медленный танец. Длинные косы Весницкой разлетались в такт вальсу. Они ей мешали, и она, не переставая танцевать, перекидывала их к себе на грудь. Она надменно смотрела из-под полуопущенных век на восхищенных зрителей… Мог ли я думать тогда на катке, что жизнь Весницкой окажется гораздо неожиданнее всех моих фантазий?»
Далее Паустовский пишет, что принц Чакрабон ездил по каким-то делам в Киев, там заболел, после выздоровления на некоторое время остался в Киеве, чтобы окрепнуть, и на одном из балов увидел Катю. Принц сразу влюбился в нее и потом вернулся в Киев, чтобы предложить ей руку и сердце. Она согласилась, хотя и далеко не сразу, и уехала с принцем в Сиам.
Конечно, такая история кажется сказочной — не выдумал ли ее Паустовский? В конце концов, он же писал не документальное, а художественное произведение, и не все в жизни было так, как на страницах его книг. Вот и эта история оказалась не документально точной. Но она случилась на самом деле, хотя и не совсем так, как описано в книге. Однако достаточно похоже.
Сразу же уточним фамилию — не Весницкая, а Десницкая. Дочь председателя Луцкого окружного суда действительно училась в Киеве, окончила Фундуклеевскую гимназию, с сестрой Паустовского действительно была знакома практически наверняка. Звали ее действительно Катя, а не Маруся, что можно встретить в ряде источников — уж не знаю, откуда и взялось такое…
Окончив гимназию, она переехала в Петербург, поступила в училище, которое готовило сестер милосердия, и уже там, а не в Киеве, встретила на одном из балов корнета лейб-гвардии Его Величества гусарского полка, единственного офицера из всего выпуска пажеского корпуса, занесенного на «золотую доску» лучших из лучших. В принципе, блестящая партия, да вот какая незадача — сиамский принц, королевский сын…
Быстрым натиском свою любовную проблему принцу решить не удалось — Катя добровольно отправилась сестрой милосердия на Русско-японскую войну, на другой конец огромной страны. Чтобы быль к ней поближе, отважный принц даже попытался перевестись в действующую армию, но кто же его пустит под японские пули?
Однако пословица «С глаз долой — из сердца вон» здесь не сработала — он беспрерывно ей писал, даже посылал только что появившиеся в то время дорогущие телеграммы-молнии.
В их переписке экзотическое имя принца постепенно заменяется его домашним прозвищем Лек — в переводе это означает «маленький» — он же все-таки младший сын, и это явный намек на то, что его ухаживания Кате не так уж и неприятны.
Война закончилась, Катя вернулась в столицу, и переговоры молодых людей уже приняли совершенно конкретный характер — Катя вроде бы и дает свое согласие, но обставляет его массой таких серьезных условий, что даже создается впечатление, что она хотела корректно и не напрямую ему отказать. Девушка сразу же потребовала непременного венчания в православной церкви.
Поскольку принц, разумеется, буддист, для него это практически не препятствие — его религия, как известно, крайне терпима, вот в Японии почти каждый одновременно синтоист и буддист, и никому это не мешает, кроме любителей статистики, которые не всегда понимают, почему в Японии верующих почти вдвое больше, чем жителей вообще. Но есть проблема посерьезней — какой православный священник вообще согласится повенчать ее с буддистом?
И это еще не все требования — она заявляет, что согласится стать только единственной женой принца, то есть он должен отказаться от такой практически обязательной для особы его положения опции, как гарем, и сделаться предметом насмешек людей своего круга. Но если Катя и думала, что он сам откажется от брака на таких жестких условиях, то она просчиталась — он соглашается на все!
Теперь у нее просто не остается вариантов, потому что отказать после такого — все равно что признаться, что она просто над ним издевалась, а это потеря репутации как минимум. За согласие тоже нашлось кому ее осудить: Паустовский пишет, что многие ее подруги качали головами — мол, я бы не пошла за желтокожего и узкоглазого, будь он хоть трижды принц… Впрочем, им-то принц ничего такого не предлагал — вот они и завидовали.
В 1906 году подошла пора возвращения принца на родину. Из моей родной Одессы пара плывет в Константинополь, где и венчается — тамошние священники, как всегда и было, подошли к свадьбе буддиста с православной гораздо более либерально. Перед поездкой в Сиам Катя даже принимает новое имя — На Пхитсанулок, чтобы сделать себя более приемлемой фигурой для своего свекра, короля Чулалонгкорна, и его супруг (энциклопедия вспоминает минимум четырех — как же им всем понравиться?).
Но среди неинформированного королевского окружения об этом браке поползли настолько нелепые и ужасные слухи, что принц предпочел оставить жену в Сингапуре и поехать домой одному, чтобы поинтересоваться, а пустят ли их вообще и не казнят ли сразу. К счастью, обошлось без зверств, разве что вернувшегося принца назначили на несоразмерную его чину должность начальника военного училища, но допустили в страну даже с непонятной женой — все-таки не наследник престола, пусть чудит, был бы наследником — мы бы ему четко объяснили, на ком жениться…
Таких случаев хоть завались и в наше время — когда в семью, которая о себе много чего понимает, вторгается с помощью брака представительница низов, может случиться все что угодно. И необязательно у королей — сынок бизнесмена средней руки, женившийся на продавщице, тоже не должен ничему удивляться: реакция может быть устрашающей. А можно ли вообще что-нибудь сделать в подобных случаях?
Не очень легко, но можно — и умная киевлянка Катя прилагает разумные и уместные усилия, чтобы доказать, что теперь она не Катя, а самая настоящая На Пхитсанулок. В гимназии она изучила французский и немецкий — здесь же не только без труда добавила распространенный в тогдашнем Сиаме английский, но и освоила тайский, не такой простой для европейцев.
Королевская семья заметила ее старания и смягчила отношение к ней, а когда она еще и родила королю первого внука, его дедушка и все бабушки умилились и практически признали жену сына вполне нормальной тайкой. Не хуже других знатных придворных дам. Все возможно, если постараться!
Если верить Паустовскому, у этой истории был достаточно неожиданный, но плохой и печальный конец. По его словам, после смерти короля старший брат царствовал очень недолго — он скончался от какой-то тропической болезни, и Катя Десницкая внезапно стала королевой Сиама!
Но придворные ее существование едва терпели, а когда она стала внедрять при дворе европейские новшества, вроде электрического освещения, просто отравили ее, подсыпая в ее пищу растолченное в мельчайший порошок стекло от электролампочек.
Она умерла в ужасных мучениях, и безутешный король поставил на ее могиле трогательный памятник — слона с золотой короной на голове из черного мрамора. Время от времени Паустовский вспоминал прекрасную девушку, кружащуюся в вальсе на киевском катке, и грустил о ее печальной и необычной судьбе.
Неужели так все и было? Знаете, не совсем — то ли писателя ввели в заблуждение, то ли он просто дал волю фантазии. Совершенно ясно, что сиамского престола принц Чакрабон не занял — удивлен современным журналистам, которые порой безоговорочно верят этой истории: ведь проверить ее проще простого!
На престол взошел не он, а его старший брат Рама VI Вачиравуд, который благополучно правил 15 лет, и все отмечают, какую ценную помощь в модернизации армии Сиама ему оказывал его младший брат Чакрабон, используя для этого полученное в Европе военное образование. Стоит, кстати, отметить, что после восхождения брата на престол принц Чакрабон сразу получил титул наследника, так что если не королевой Сиама, то наследной принцессой Катя действительно стала.
А вот закончился этот роман действительно печально — Паустовский бы расстроился. Он был большим романтиком, его первый роман даже назывался «Романтики», и в его книгах нет практически ничего о семейных скандалах, или, не дай Бог, супружеской измене — пытался что-то такое вспомнить и не смог.
А у восточных владык больших традиций супружеской верности как-то не накопилось. Это не говоря уже о Сиаме, ныне Таиланде, где короля так почитают, что человек, случайно наступивший на банкноту с королевским портретом, до сих пор считается опасным уголовником и получает срок…
Вот и принц Чакрабон позволил себе некое романтическое увлечение, собравшись даже сделать собственную двоюродную племянницу Чавалит своей второй женой, но киевская девочка Катя так и не смогла до такой степени стать сиамской придворной дамой, чтобы счесть это не стоящим внимания.
Она потребовала развода, и как ни умолял ее быстро одумавшийся муж, она своего решения не переменила и оставила Сиам, забрав сына с собой. Чакрабон не был против — сам получил западное образование и был согласен с тем, что это пойдет ребенку на пользу. Так что развод, как видите, был относительно мирным, скорее по западным, чем по восточным понятиям.
Чакрабон ненадолго пережил развод — они расстались в 1919 году, а в 1920-м он скончался от пневмонии. Катя же в Европе еще раз нашла личное счастье, выйдя замуж за американца Гарри Стоуна. Ее сын Чула полюбил своего отчима, между ними установились прекрасные отношения, Чула даже придумал для него доверительное домашнее прозвище Хин — это слово означает «камень», как и «стоун» по-английски.
Кате не очень понравилось в Америке, а в Париже жила вдова ее брата со своими детьми — вот она с мужем и перебралась в Париж, где прожила большую часть своей жизни. А Чула учился в Англии, и ему в итоге так там понравилось, что он и остался там жить, женился на англичанке и сам, пожалуй, ощущал себя именно англичанином, а не американцем, русским или тайцем.
Война была испытанием для всех, и эта семья не составила исключения. Катя с мужем временно перебрались к сыну в Англию, вернувшись в Париж после войны. А у самого Чулы возникла несколько неожиданная проблема. Как я уже говорил, он ощущал себя настоящим англичанином, желал сражаться за страну, которую считал родной, — но мешали формальные препятствия.
Дело в том, что Таиланд был в годы войны практически захвачен Японией, стал ее сателлитом и даже официально находился с Англией в состоянии войны. Так что Чулу долго не хотели брать в британскую армию — по бумагам он был подданным вражеской страны. С большими трудами ему все-таки удалось пробудить в военных бюрократах разумное начало, и его взяли на службу в береговую охрану — в общем, тоже армия, но врага в глаза не видавшая, кому-то так было спокойнее… После войны Чула стал историком, написав, в числе прочих, труд об истории своей собственной династии.
Сама же Катя дожила до 73 лет, скончалась в Париже и была похоронена на известном русском кладбище в городе Сент-Женевьев-де-Буа. Когда я там оказался и вдруг набрел на ее могилу, очень многое вспомнилось… Честно признаюсь, что думал не только о реальной Кате, чья судьба, согласитесь, оказалась счастливее, чем в романе (ну и слава Богу), а о Кате со страниц прочитанной еще в школе книги — трогательной и не забытой, невзирая на прошедшие годы.
«Приходил военный оркестр. Зажигались разноцветные лампочки. Гимназистки в шубках катались по кругу, раскачиваясь и пряча руки в маленькие муфты. Гимназисты ездили задом наперед или «пистолетом» — присев на одну ногу и далеко выставив другую. Это считалось высшим шиком. Я им завидовал. Домой я возвращался раскрасневшийся и усталый… Мой старший брат Боря, ученик реального училища и знаток математики, ухаживал за Катюшей. Он танцевал с ней на коньках вальс. Даже капельмейстер военного оркестра рыжий чех Коваржик поворачивался лицом к катку, чтобы видеть этот танец. На красном лице капельмейстера (мы называли его «капельдудкиным») бродила сладкая улыбка».
Да, я понимаю. На самом деле было не совсем так — но так тоже было. Хороший писатель создает собственный мир, и он вполне реален. Есть реальная история — но есть и девочка с киевского катка…
При копировании материалов размещайте активную ссылку на www.huxley.media
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
