Суть традиции проявляется в адаптации, а также в исторически соотнесенной интерпретации абсолютного смысла на протяжении длительного времени. Традиция, дублируя в каждом столетии одно и то же… «вечно возвращаясь к одному и тому же», постулирует вечное во временном, абсолютное в случайном, вершит порядок в хаосе, удерживает распадающееся множественное…

Люблю и продолжаю любить слова. Герман Гессе все обо мне знает, читаю его в голос, трепещу, наливаюсь счастьем. Флобер пока недоступен. Несерьезен в отношении к Гоголю. Проблеск Бальзака, но нужны еще годы. И вот главное событие — Рильке. Жизнь моя стала другой. Рильке всегда рядом…

Культура — это субстантив от «культивировать». Культивировать — значит избирая обрабатывать. Если культивирование — это процесс, то культура — это состояние. Это состояние, в котором желаемое не только достигнуто, но и постигнуты ценности как принципы желаний. Постижение принципов связано со свободой выбора, поскольку предполагает дистанцию и разрыв между желанием и желаемым

Слово «память» теперь звучит так часто, почти ежедневно — этим словом объясняют и героизм, и предательство, с его помощью пытаются понять смерть, разрушения и поддерживают надежду, что в дне завтрашнем всего этого не будет. Память — едва ли не главное, из-за чего сейчас могут сцепиться незнакомые люди, они отвоевывают ее, завоевывают, присваивают или меняют. Они готовы умирать за нее, убивать

Да, я осуждаю современных учителей жизни. Осуждаю их за пустоту, риторизм, бахвальство и напыщенность. Но я осуждаю и тех, кто нуждается в подобном, ведь они и рождают спрос на фрагментарное и упрощенное, а значит, зачастую и на попросту ложное. Я не выступаю за элитарность знания, я выступаю за то, чтобы сложное оставалось сложным, чтобы мы учились оставаться сложными, а не низводили сложное к простому

Мы сами для себя стали привычны, мы не вызываем у себя интереса. При образовании разрыва в привычном возвращается способность к различению привычного и непривычного, при этом так, что мы в привычном опознаем себя, мы становимся непривычными для себя в своей привычности. Само же пространство между привычным и непривычным есть открытая возможность со своей внутренней геометрией

Мифологическое сознание не сводит каждое природное явление к чему-либо иному, к элементарным частицам, клеткам, молекулам и пр. В мифе ветер — это ветер, небо — это небо, а море — это море. В мифе нет насилия над тем, что есть. Научный мир, по Шиллеру, — это насилие над естественным для человека

«Пространство — это то, в чем, а не то, что», — говорит нам наш опыт. «Значит, — заключаем мы, — пространство — это внешнее от чего-либо». Что бы мы ни положили, пространство будет всегда определять границы положенного. Следовательно, в самом понятии пространства есть нечто отрицательное, есть нечто, что полагает себя отсылом к другому

Ожидание — это удивительное состояние! Ожидающий принимает состояние между, а само ожидание обострится снова лишь тогда, когда ожидаемое станет досягаемым в ближайшее время. Он вне событий, он, по воле обстоятельств, замедлившись в очереди, выброшен из сети событий, на карте происходящего и случившегося он не проявлен