Андрей Дудченко. Костюм счастья, 2020
ВНИМАНИЕ — ВОПРОС!
Если современного человека назовут ИХ королем, он вряд ли возгордится, скорее расстроится. Зато в конце XVIII века ученого, которого многие так именовали, похоронили в Уппсале в усыпальнице самых настоящих шведских королей. Кто он?
ВНИМАНИЕ — ПРАВИЛЬНЫЙ ОТВЕТ!
Это Карл Линней, которого называли «королем ботаников», — тогда у слова «ботаник» не было второго, не особенно лестного смысла.
И ЗДЕСЬ ОН БЫЛ ПЕРВЫМ
Началом множества наук, более того, важнейшей потребностью любого желающего познать мир и установить связи между существующими явлениями, можно назвать классификацию. Чтобы что-либо изучить, важно создать упорядоченную систему знаний, которая легко бы поддавалась обзору и устанавливала бы связи между объектами, входящими в систему.
Для такой важной части мира, как живущие в нем существа, известен автор первой их классификации, которая считалась абсолютной истиной более двух тысячелетий. Впрочем, это касалось не только зоологии и ботаники — надо было еще поискать существующую с древних времен науку, в которой этот ученый не считался бы великим и непререкаемым авторитетом.
Это, конечно, гениальный Аристотель, оспаривать которого долгое время было чревато костром — средневековые студенты порой были обязаны прямо присягать и ни в чем ему не противоречить. Язычнику? Да как вам сказать — папа специальным декретом освободил философа от адских мук, положенных ему за веру в Зевса и богов-олимпийцев…
Его система была логична и проста. Вершиной ее был, конечно, человек, чуть ниже стояли животные, еще ниже — растения. Растения могли жить и расти, животные — еще и чувствовать, человек — еще и думать. Тех, кто плохо лез в эту квалификацию, Аристотель называл «хаосом». Сейчас довольно просто над этим хихикать, но тогда даже и не знали, как ему возразить.
Животных Аристотель делил на кровяных и бескровных (те, кто имел больше четырех ног, по его мнению, имел лимфу вместо крови). Кровяных животных он делил на сухопутных и водных, а по способу питания — на всеядных, плотоядных и травоядных. Среди бескровных он выделял мягкотелых (кальмар), мягкоскорлупных (краб), черепокожих (устрица) и насекомых (пчела).
Ученик Аристотеля Теофраст, прозванный «отцом ботаники», в своей «Истории растений» описал более 500 видов, разделив их на деревья, кустарники, многолетние растения и травы. Он подробно описывает части растений, выделяя листья, корень, кору, плоды, сок, стебель и ветви. Сейчас мы хорошо видим его ошибки, но где мы раньше были?
РОБКИЕ КРИТИКИ
Аристотель, конечно, гений, и высказанное недавно мнение о том, что он, собственно, и придумал науку, не так уж преувеличено. Но присущее всем греческим философам пренебрежение к эксперименту его сильно подводило. Он, скажем, утверждал, что у женщин меньше зубов, чем у мужчин, а между прочим, был дважды женат — мог бы и посчитать!
Он полагал, что главное в человеке — это сердце, а мозг нужен только для выработки носовой слизи, если говорить проще — соплей. Был полностью уверен, что кровь течет только по венам, а артерии заполнены воздухом. Он считал, что множество животных, в том числе речной угорь, не родятся, а самозарождаются из грязи. Перечислять такое можно долго…
Сам Аристотель мог признать ошибки и даже исправить их — в молодости он учил, что у крокодилов нет языка, а позже провозгласил, что есть (просто крокодил его высунуть не может). А вот его коллегам тысячу лет запрещали исправлять его ошибки под угрозой милосердной казни без пролития крови. Церковь любит постоянство, причем защищает его любой ценой.
Даже в середине XIX века некий ученый монах позорно провалил экзамен на учителя гимназии, ответив на экзаменационный вопрос о классификации животных такую квазиаристотелевскую чушь, что защищать ее стало накладно и под угрозой костра. Кстати, монаха звали Иоганн Грегор Мендель, так что не на дурака нарвались. Просто на монаха.
А власть папы становилась все более условной, и появились легальные критики самого Аристотеля, из которых в первую очередь хочется помянуть добрым словом швейцарца Конрада Геснера. В своей классификации растений он использовал гениальное решение — делать это по плодам, цветкам и прочим органам размножения. Лучше пока не придумали.
Но и Геснер не был свободен от застарелых заблуждений. Среди животных он описал не только единорога (в конце концов, кто такой носорог?), но и страшного «озерного монаха» — монах как монах, только живет в воде и ест людей. Наверное, сомневался, но в своей книге оставил — ведь столько народу верит… Словом, наука ждала гения в этом вопросе. И он пришел.
ЛИПОВЫЙ ГЕНИЙ?
Отчество принято не только у славян — подавляющее большинство скандинавов если и образовывают фамилии, то именно от отчеств. В Исландии фамилии вообще запрещены — их оставили только тем, кто взял фамилии раньше, чем вышел закон, который фамилии запретил. Если ты, например, Фредерик Олафсон, твой сын — уже Кнут Фредериксен, просто и понятно.
Исключение — Швеция, несколько веков вполне имперская страна с большим количеством знатного дворянства, напридумавшего себе вычурные фамилии вроде Оксеншерна, Лагерквиста, Пальменлефа и Шлиппенбаха. Простой человек, обходящийся именем и отчеством, взойдя по социальной лестнице, мог придумать себе фамилию — знай, мол, теперь наших!
Поступил так и сын крестьянина Нильс Ингемарссон, когда принял духовный сан и стал приходским викарием. Около дома его предков росла местная достопримечательность — огромная трехствольная раскидистая липа. Ее латинизированным шведским названием он и воспользовался для своей новой фамилии — Линнеус, или, как у нас принято, Линней.
В законопослушной протестантской Швеции мягкую древесину липы не принято использовать для резки фальшивых печатей, и негативных ассоциаций слово «липовый» не вызывает. Так что и новоиспеченный священник, и все пятеро его детей носили эту красивую фамилию без излишних комплексов. В том числе и его первенец, названный королевским именем Карл.
ЛЕНТЯЙ И БЕЗДЕЛЬНИК?
Родителям часто бывает приятно, когда сын овладевает отцовской профессией. Вот и папа Нильс отдал сыночка Карла в гимназию — пусть выучится и тоже станет пастором. Но учился ребенок хуже некуда, особенно по важнейшим для пастора дисциплинам — богословию и древним языках. Обожал шляться по полям и лесам, для чего и прогуливал уроки.
Преподаватели откровенно советовали забрать лентяя из гимназии и обучить ремеслу попроще. Только доктор Ротман, учитель логики, говорил, что ребенок обожает ботанику, знает математику — пусть попробует выучиться на врача! Родителей это не радовало: врачу было гораздо труднее найти работу, чем пастору. Но они решили, что это лучше, чем ничего.
Отучившись в двух университетах, Лундском и Уппсальском, он защитил в Голландии диссертацию и стал доктором медицины. Преподаватели его любили, немало ему помогали, позволяли пользоваться уникальными коллекциями животных и растений. А еще он познакомился с другим студентом, Петером Артеди, и роль этого знакомства была огромной.
Именно вместе с Артеди Линней занялся созданием новой классификации живых существ. У каждого из них были свои сильные стороны (Линнея больше интересовала ботаника, Артеди — рыбы и земноводные), но они так плотно работали вместе, что даже завещали друг другу свои рукописи, если с кем-то из них стрясется беда. По-моему, единственный пример в истории!
К сожалению, завещание писалось не зря. В 30 лет Артеди, возвращаясь домой, упал в канал и утонул (может быть, даже трезвым?). Заплатив домовладельцу долги Артеди, Линней получил свое наследство, а потом отредактировал рукописи товарища и издал их. Позже он даже назвал целый род зонтичных растений юга Европы Artedia — в честь друга и соавтора.
Три года в Голландии были для Линнея невероятно плодотворными. Он потом говорил, что там он «написал больше, открыл больше и сделал крупных реформ в ботанике больше, чем кто-нибудь другой до него за всю свою жизнь». Потом он вернулся в Швецию и ни разу из нее не выезжал. Может быть, зря он это так? Оставался бы в Голландии и продолжал творить чудеса…
СИСТЕМА ПРИРОДЫ
Вернувшись на родину, Линней поначалу занялся медициной и скоро стал знаменитостью, вылечив от кашля нескольких фрейлин. Его назначили придворным лекарем и главным врачом шведского флота, а также присвоили титул «королевского ботаника». Вскоре он возглавил сразу две кафедры, медицины и ботаники, в Уппсальском университете.
Свою главную книгу «Система природы», он продолжал совершенствовать, исправляя в ней ошибки. Скажем, в первых изданиях он относил китов к рыбам (Аристотель уже знал, что это не так!) и лишь потом опроверг это. А бегемота он так до конца жизни и относил к грызунам. Не исправил он и главную ошибку — мнение о том, что виды постоянны и не меняются.
Все, что встречается в природе, Линней делил на три царства — минералы, растения и животные (сейчас их число возросло до восьми, но Линней не все знал…). Царство делится на классы, классы на отряды, или порядки, отряды на семейства, семейства на роды и роды на виды. Вид — это существа, которые могут скрещиваются и давать плодовитое потомство.
Одна из главных новаций Линнея — бинарная номенклатура, присвоение всему живому двух имен, имени рода и имени вида. Как и многие идеи, использованные Линнеем, бинарную номенклатуру придумал не он, зато только он смог объединить все эти толковые идеи в единое целое. Его труды издавались и переиздавались во всем мире, его слава росла.
Ряд молодых ученых, прозванных «апостолами Линнея», отправился в экспедиции по всему миру, собирая для Линнея гербарии и редких животных. Такие экспедиции тогда были опасны — 7 из 17 «апостолов» из них не вернулись (после гибели первого Линней стал посылать только неженатых). Ученый сам находил их экспедициям спонсоров — вплоть до короля.
ПРИЗНАНИЕ ЗАСЛУГ
В 1757 году Линнею вручили дворянский титул. На его гербе изобразили три короны, как и на гербе страны. Там они символизировали Швецию, Финляндию и Норвегию, а на гербе Линнея — три царства природы: минералы (черная корона), растения (зеленая) и животные (красная). А позже он попал на шведскую купюру достоинством в 100 крон как один из символов страны.
Линнея стали называть «королем ботаников», «новым Адамом» (он повторил первую работу Адама — дать имена всем живым существам) и даже «повелителем рая» (чтобы не ссориться с церковью, он писал, будто рай располагался на неком тропическом острове с высокой горой, и у ее теплого подножья жили южные виды существ, а в холодных снегах — северные.
Правда, характер у Линнея был так себе, и он мог отомстить врагу таким образом, чтобы это помнили века. Ботаник Иоганн Сигезбек вступил с ним в весьма резкую полемику и поплатился — Линней назвал вредный и противный сорняк сигезбекией. Но мог он и наградить — так, например, роду красивых южноафриканских ирисов он дал название «морея», от Мореус — фамилии его жены.
Его личный девиз не был скромен и звучал так: «Бог создает, Линней распределяет». Скромнее его высказывание: Nomina si nescis, perit et cognition rerum — «Если ты не знаешь имен, то невозможно и познание вещей».
Мы теперь знаем имена существ, причем по Линнею — родовое и видовое имя. Как, например, Homo sapiens — это тоже придумал он…
МЕЛКИЕ ПОДРОБНОСТИ
Датчанин Ене Линдгрен, будучи ребенком, прочитал в книге, что Линней с детства ел домашних пауков, и это позволило ему прожить плодотворную жизнь. Он последовал его примеру и дожил до 91 года, сохранив все зубы. Не советую — сведения об этом сомнительны…
Подбирая видовое название для обычной лягушки, именно Линней назвал ее Rana esculenta, что означает «лягушка съедобная». Так что не во французах дело…
Получившая имя от Линнея, пролеска перуанская растет только на юге Европы. Но Линнею ее образцы вручили на корабле, плывущем из Испании, под названием «Перу», и он чуточку напутал…
Отец Линнея был так недоволен тем, что его старший сын не стал пастором из-за любви к растениям, что запретил своим младшим детям вообще заходить в сад. Но гениями они от этого не стали…
Сама императрица Екатерина решила одарить Линнея лучшим, что производит ее страна. Ученый получил от нее большую партию водки — наверное, действительно неплохой…
При копировании материалов размещайте активную ссылку на www.huxley.media
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.