«Что будет после капитализма?» — спрашивает Huxleў авторитетных экономистов, философов и социальных мыслителей из разных стран.
Меньшинства находят комфорт и защиту в радикальных проявлениях национализма, расизма и этнолингвистического шовинизма. Большие группы удерживаются вместе силами репрессий, надзора, футбольных лиг и наполовину скрытых манипуляций фактами

У украинцев проблема в следующем: как нам, таким разным, найти формулу совместного сосуществования, чтобы мы не развалили страну, не раскололи ее, и не дали пищу соседям — восточным, северо-восточным — нашу страну расколоть. Вот это постановка вопроса. То есть, кто-то хочет по-прежнему сохранить свою приверженность русскому языку, русской культуре, в каких-то проявлениях более-менее анти-имперских. И при этом сохранить себя как правоверного лояльного гражданина Украины, который поддерживает независимость Украины, в том числе от посягательств России

«Что будет после капитализма?» — спрашивает Huxleў авторитетных экономистов, философов и социальных мыслителей из разных стран.
Капитализм и коммунизм находятся в противоположных идеологических полюсах, подчеркивая различия между двумя системами функционирования обществ.
После капитализма должна развиваться система, которая интегрирует две универсальные ценности — свобода и равенство

Чем строится страна? Страна строится постоянно идущими дискуссиями о том, как строить страну. Вот что нас объединяет? Язык или не язык? Вера или не вера? Какое место во всем этом занимает українська мова, какое место занимает православие, если не это, что нас вообще объединяет? Хуже всего, когда страна мертва, когда разговоры об этом просто не идут, или идут в подполье, а в средствах массовой информации, в информационном пространстве, такая лакированная благодать, как бы ничего не происходит. И наоборот: когда у нас идут ожесточенные дискуссии на эту тему, это как раз признак жизни

Нынешняя Украина – государство, которое возникло в 20 веке. Но дизайн Третьей украинской республики был стихийным, оппортунистическим. Руховская идея «Соборной Украины» была отброшена и на фундаменте Советской Украины возникла «республика кланов». Пока внимание граждан отвлечено борьбой между этно-националистической и либерально- демократической идеологиями, кланы составляют теневую основу государства

Радикальный философ из Словении считает, что Европа сейчас приближается к идеальному шторму. «Идеальный шторм», так назывался фильм с Клуни. Это когда шторм и торнадо объединяются и приводят к многократно усиленной катастрофе

Что делать врачу, перед которым выбор: кого из четверых пациентов подключить к единственному ИВЛ? В Италии пошли по принципу утилитаризма – подключать наиболее молодых и здоровых. Проблема обнажилась, но этот антигуманный утилитарный подход – вынужденный. Я не поддерживаю этот подход, выбор между молодым и стариком – не гуманный. Какие есть другие варианты?

Почему националисты и консерваторы всех мастей видят в философии Хайдеггера «своего»?
Для интеллектуального здоровья украинского общества крайне важно вернуть свободу мысли и дискуссий.
В 1991 году Украинская республика была результатом политической и интеллектуальной свободы. Отказ от свободы подрывает основания нашей Республики

Нас ждет погружение в темные «новые средние века». Можно ли надеяться на новый Ренессанс? Думаю, что переход к нему станет возможным только после длительного цивилизационного мрака

В рамках борьбы с инакомыслием, Советская власть по инициативе Владимира Ленина в 1922—1923 годах решила из страны выслать деятелей науки и искусства.
А сам В. И. Ленин предложил заменить смертную казнь, для активно выступающих против советской власти, высылкой за границу

Иллюзия всемогущества, рожденная слиянием человечества с технологией и наивная вера в способность контролировать и предсказывать природу, сыграли с нами злую шутку. Мы, в буквальном смысле, выпустили джинна из бутылки (речь о коронавирусе), с которым совладать уже не возможно

Идеология все время требует жертв и героев. Как божество древнего языческого культа, она требует, чтобы мы отказывались от собственных жизней или забирали жизни у других, и таким образом подпитывали силу анонимной инстанции.
Способность ограничить идеологизацию и посадить Левиафанов на цепь права – это тест на нашу цивилизованность