ФЕНОМЕНОЛОГИЯ ВЛАСТИ МИШЕЛЯ ФУКО: Власть (Часть I)

 

В наше время границы между индивидуальной ответственностью и социальной стихией вновь разрушаются. Власть и знание переплелись так, что уже становится сложно отличить информационную динамику, которая проявлена через социальные сети и политические стратегии, направленные на самовоспроизведение. Загадка власти предстала перед нами в новом обличии.

Диктаторы, охваченные манией покорения, снова ворвались в историческую реальность. Циничные политические игры окончательно сбросили с себя налет пристойности и взаимоуважения. Кажется, что великие мифы прошлого восстали и снова начали править миром.

Внятных ответов, в каких звучал бы голос, знаменующий будущее, (пока) нет. Все приготовились, все в ожидании еще более массивных событий, которые, как некая природная стихия, должны свершиться. Мир в ожидании своего нового облика.

Усилия Мишеля Фуко были направлены на то, чтобы разгадать загадку власти. Мысль Фуко о власти — это мысль археолога, открывшего нечто, что должно избавить нас от иллюзий. Зная правду о власти, мы также узнаем, насколько эта правда остается всего лишь вариацией на тему обновления самой власти.

Но в мысли Фуко можно обнаружить и луч надежды, тускло мерцающий сквозь детали беспощадного властного механизма. 

Власть — это не достояние, не нечто стабильное, не то, что можно удержать, а следовательно, и не то, что можно прекратить. Власть владеет, но властью не владеют. Как же проявлена власть? Какие особенности можно выделить, если учесть, что власть не является статичной данностью?

Механизмы, маневры, тактики, техники и действия. Власть — это стратегия. Нетрудно догадаться, что подобными же качествами обладает и такой феномен, как война. И действительно, для военных действий свойственны стратегические маневры и тактические действия.

Может быть, война — это максимальное проявление власти? Если учитывать, что война обладает исключительной динамикой. Может быть, война — это также экстатическое проявление власти, в то время как тюрьма — наиболее сдержанная ее форма. В войне власть высвобождается, в тюрьме — оттачивает свои техники и механизмы. 

 

Исследование микрофизики власти предполагает, что отправляемая власть понимается не как достояние, а как стратегия, что воздействия господства приписываются не «присвоению», а механизмам, маневрам, тактикам, техникам, действиям

 

М. Фуко

 

Как бы то ни было, власть, по мысли Фуко, следует рассматривать через узлы ее функционального проявления, а не сосредотачиваться на точках (якорях) и не рассматривать власть, опираясь лишь на эти точки, на позиции субъектов, которые сами (в историческом смысле) являются конструктами власти, вместе с их позициями.

 

Надо видеть в ней сеть неизменно напряженных, активных отношений, а не привилегию, которой можно обладать

 

М. Фуко 

 

 

Власть — это исключительно динамичная стихия, так как в ее основе, говорит Фуко, лежат напряженные, активные отношения. В самой основе власти проявлена борьба, а это значит, что властные границы постоянно изменчивы. Само напряжение возникает через направленность власти на захват и подчинение, и через свойства объектов, на которые она направлена. (Насколько «сырые» объекты встречает власть?)

Возникает вопрос: между чем рождается напряжение — между механизмами и элементами внутри власти или между властью и «чистым объектом»? Борьба против власти — это борьба власти с самой собой или же это действительная борьба за освобождение?

Свобода — это социально-властный конструкт, функция которого состоит лишь в том, чтобы обновлять властные механизмы? То есть свобода — это, в конце концов, лишь контраст, который возникает внутри борьбы за власть?

 

 

Следует считать ее моделью скорее вечное сражение, нежели договор о правах и имуществе или завоевание территории

 

М. Фуко

 

Кажется, что право — это закрепленная свобода, но, следуя такой логике, право — это лишь точка пересечения властных механизмов. И дело не в том, что права нарушаются, а в том, что само право, его статичность, являются опорой для расширения властных механизмов в новые, еще не захваченные поля. Право — это не вершина власти, а лишь ее начало.    

 

Словом, эта власть скорее отправляется, нежели принадлежит; она не привилегия, приобретенная или сохраняемая господствующим классом, а совокупное воздействие его стратегических позиций — воздействие, которое обнаруживается и иногда расширяется благодаря положению тех, над кем господствуют

 

М. Фуко

 

Может быть, одной из стратегий власти по дублированию себя является сама форма принадлежности, то есть владения? Что значит иметь власть? Это по крайней мере значит подчинять «своей» воле другую волю. Но что означает это «подчинять»?

Подчинять — значит иметь возможность и действительность направлять мысли и действия другого. Это значит, в этом смысле, — желать быть началом для другого. Власть, вероятно, есть этот постоянный регресс желания, направленный на определение «себя» (я тут как узел власти) как начала для другого.

Можно сказать, что начало, захватывая другого, стремится заместить его или, диалектически говоря, снять его, отменить его как нечто собственное, как нечто, что есть само по себе, отметить его автономию. Но что именно отменить в другом? Его тело, душу, действия?

 

 

Власть желает охватить всю «подробность» другого, каждое его индивидуальное проявление, и чем больше этих индивидуальных подробностей, тем лучше. Но как выявить то, что «скрывается» от власти, то, что от нее ускользает?

Для этого следует изучать другого, следует его разделять на подробные элементы, следует его анализировать; следует рассекать тела, следует пытками проявлять граничные состояния тела и сознания. Власть желает охватывать, и одной из форм этого расширения/охвата является знание. Знание в (о) медицине, знание в (о) праве, знание о природе и знание в философии, могут являться формами продвижения и расширения власти «над».

Власть, технически, желает стать максимально конкретной и плотно протекать в то, что ею же самой и открывается. Таким образом власть, с одной стороны, желает подчинить другого, отменяя его, но, с другой стороны, власть стремится к полной индивидуализации другого.    

   

Кроме того, эта власть не отправляется как простая обязанность или запрет, налагаемые на тех, кто «ее не имеет»; она захватывает последних, передается через и сквозь них; она оказывает давление на них, точно так же они, борясь против нее, сопротивляются ее хватке

 

М. Фуко

 

Борются всегда не с властью «как таковой», а всегда с какой-либо ее формой, с ее конкретным давлением, поэтому подлинные механизмы (сущность власти) остаются скрытыми. Отвлекаясь, можно указать на известную особенность нашего способа понимания, а именно: во всяком явлении мы пытаемся найти нечто субстанциальное, нечто стабильное, то, на что мы смогли бы опираться, строя модель объяснения. Пример власти ясно показывает недостаточность такого подхода.

Власть, по мысли Фуко, — это всегда что-то «между», это текучая и липкая жидкость, которая не имеет своей одной неизменной формы, исходной субстанции; власть принимает форму в зависимости от конкретных отношений. Определяя эту форму, сложно далее распространять ее на новые виды отношений.

Тем не менее есть нечто типическое в самой механике власти, в способе и направлении ее функции. Сочетая конкретность случая властных отношений и феноменологию механики функционирования власти, можно попытаться выяснить те или иные ее стратегии в конкретном историческом периоде.    

     

Значит, отношения власти проникают в самую толщу общества; они не локализуются в отношениях между государством и гражданами или на границе между классами и не просто воспроизводят — на уровне индивидов, тел, жестов и поступков — общую форму закона или правления; и существующая непрерывность (они сопряжены с этой формой посредством целого ряда сложных механизмов) не обеспечивается ни аналогией, ни гомологией, но специфичностью механизма и модальности

 

М. Фуко

 

Власть — это сеть, а не только позиция. Субъекты власти отличаются от объектов власти тем, что первые исходят из власти, а вторые захватываются ею. Власть — это также и механизм. Механизм — это связь элементов по передаче движения. Механизм в определенном смысле — это замкнутая система, а ее самодостаточность определяется наличием ведомого и ведущего. Механизм в узком смысле, пропуская движение, повышает или понижает передаточное число движения.

 

 

Короче говоря, суть механизма в модификации движения. Он, через различные способы соединения элементов (звеньев механизма), преобразовывает и перенаправляет движение. Исследование механизма власти предполагает именно выяснение исходно направленного стремления власти, которое «деформируется» (преобразуется), проходя через объекты, на которые направлена власть или с которыми она сталкивается.

Состояние «до» и состояние «после» и есть тот контраст, который привлекает внимание, и весь вопрос в том, что именно происходит в самом изменяемом объекте, какое направление он обретает после взаимодействия с властью. Но при выяснении самой модификации, по мнению Фуко, следует учитывать и на первый взгляд, казалось бы, нейтральные элементы социальной системы, такие как институты знания.

 

Наконец, отношения власти не однозначны; они выражаются в бесчисленных точках столкновения и очагах нестабильности, каждый из которых несет в себе опасность конфликта, борьбы и по крайней мере временного изменения соотношения сил. Следовательно, свержение «микровластей» не повинуется закону «все или ничего»; оно не достигается раз и навсегда ни посредством нового контроля над механизмами, ни посредством нового функционирования или разрушения институтов; с другой стороны, ни один его отдельный эпизод не может остаться в истории иначе, нежели как через последствия его для всей сети, которой он охвачен

 

М. Фуко

 

Как бороться с властью? Как свергать власть? Если власть — это конкретный механизм захвата и принуждения, то речь идет о выработке стратегии борьбы, которая в силу свойств самой власти будет неоднозначна, не будет локализирована лишь в одном социальном поле и в одной социальной практике.

Например, разрушив институт или подчинив механизм контроля, невозможно достичь полного свержения власти. В этом контексте было бы интересно проследить, как именно влияет разрушение властных механизмов на всю динамику социальной системы. 

Так что же такое власть по Фуко? Власть, прежде всего, — это отношение, а не приобретение; далее власть определяется захватом и подчинением, власть не локализирована в социальных институтах, а проявлена везде, где осуществляются отношения.

Можно сказать, что власть в каком-то смысле входит в саму ткань социального бытия. Стало быть, власть — это стихия, нечто априорное обществу. Мы во власти, мы пронизаны властными механизмами. Захват и подчинение можно наблюдать не только в политической жизни, но и в повседневности.

Конечно, власть является, проявляется и становится предметной при неподчинении, сопротивлении, стало быть, при борьбе. Власть не предполагает полную власть, она скорее предполагает наличие борьбы за власть. Власть желает гореть, а не сгореть, власть желает длиться. Более того, власть нуждается в сопротивлении, ведь именно так проявляется и развивается ее механизм.

Беспрекословное подчинение требует объект подчинения, а значит, уже этим предполагает различие между субъектом власти и ее объектом, где каждый — лишь звено власти, но не один ее держатель, а другой подчиненный ей. Власть производит субъекта и объекта власти, а не наоборот.

 

Читать часть II

 

В статье приведены цитаты из издания: Фуко M. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы / Пер. с фр. В. Наумова под ред. И. Борисовой. — M.: Ad Marginem, 1999.

 

---

При копировании материалов размещайте активную ссылку на www.huxley.media