ФИЛЬМ «УРОКИ ФАРСИ» ПОКОРЯЕТ МИР: интервью с режиссером Вадимом Перельманом

Фото предоставлено Вадимом Перельманом

 

Вадим Перельман — необычный человек и режиссер. Во-первых, он гражданин мира. Родился в Украине, «прописан» и живет в Канаде, США, Европе, снимает в Голливуде и России. Во-вторых, мало кто из его коллег может похвастаться таким потрясающим дебютом в кино.

На счету его фильма «Дом из песка и тумана» (2003) 3 номинации на «Оскар», 1 на «Золотой глобус», а также высокая оценка самого Стивена Спилберга, который помог этой картине состояться. Перельман умеет очень тонко передать оттенки эмоций, каждое движение души, заставляя зрителей сопереживать своим героям.

Это мастерство блестяще проявилось и в фильме «Уроки фарси» (2020), который создавался многонациональной командой: немцами, французами, украинцами, россиянами, белорусами, аргентинцами…

Здесь, как и в первой картине, исследуется тема поиска «общего языка» людьми, принадлежащими к разным этнокультурным мирам. По иронии судьбы мультилингвальный фильм «Уроки фарси» был выдвинут на «Оскар», но в итоге дисквалифицирован из-за многонационального состава съемочной и актерской группы.

О языке эмоций и мистике в его жизни Вадим Перельман рассказал в откровенном интервью альманаху Huxley.

 

Вадим Перельман: Здравствуйте, Жанна! Кстати, так зовут мою маму.

Жанна Крючкова: Меня в честь бабушки назвали. Между прочим, она снялась в «Адмирале Ушакове» Ромма. В массовке, в роли придворной дамы.

В.П.: Моя бабушка в этом же фильме снялась — броненосцем (смеется).

 

---

 

 В Испании посмотрела фильм «Уроки фарси». На мой взгляд, это шедевр. Начну наше интервью с игры для посвященных. Иль онай ау (прим. ред. «я тебя люблю»). Как часто вам говорят эту фразу в последнее время?

Вадим Перельман: Мне достаточно часто говорят эту фразу. Вчера говорили. Кстати, а что я отвечаю?

 

Иль бар онай ау (прим. ред. «я тоже тебя люблю»).

Вадим Перельман: Молодец (смеется). Это очень приятно будет писателю, если он об этом где-то прочитает, потому что он всегда хотел, чтобы язык был жив.

 

Показ «Уроков фарси» на Berlinale. Gala Special. 10-минутные овации. Вы в зале. Вы ждали этого. Какие эмоции вы испытали в этот момент?

Вадим Перельман: Это всегда неожиданно. Делая фильм, я никогда не знаю на 100%, получится ли действительно хорошее кино и будет ли оно принято успешно. Я скорее чувствую и надеюсь, но не могу точно знать, пока не увижу, как на него реагирует публика. Студии, продюсеры, мамы, жены, друзья, коллеги — все не считается. Так со всеми моими фильмами. 

Когда идешь на премьеру, готовишь себя ко всему. Специально делаешь себя черствее, чтобы не быть ранимым. Говоришь себе: «Даже если им все не понравится, ну и фиг с ним. Сделал так сделал. Мне нравится!» Весь показ ты в напряжении, а когда раздаются овации в конце, выдыхаешь: «Ну и хорошо».

В Берлине случилась интересная вещь. Кинотеатр — огромный двухъярусный дворец, зрители — киноманы, актеры. Все знают, что я сижу в зале и что их любимый актер Ларс Айдингер, главный герой картины, тоже в зале. У меня промелькнула мысль, что это влияет на восприятие фильма. Это же не Канны, где могут и освистать, если фильм не нравится. Поэтому минуте берлинских оваций я не особенно поверил. Скептично отнесся, настороженно.

А через два дня был показ в Потсдаме, в небольшом кинотеатре мест на триста. Премьера из тех, на которые не ходят в костюмах. Обычная публика, народ — от студентов до русских эмигрантов. Причем это был понедельник, шел дождь, на улице было холодно и противно. Но овации продолжались минут 15, хотя никто не снимал. Зрители аплодировали не мне — экрану. Для них меня в зале не было.

В каком-то смысле этот показ стал для меня еще важнее.

 

Можно ли сказать, что фильм «Уроки фарси» — история про землян, людей, не ограниченных территорией, вероисповеданием, языком?

Вадим Перельман: Это действительно универсальная история. Она не про евреев, персов, немцев или кого-то еще. Как в «Доме из песка и тумана», герои могли быть любой национальности, необязательно иранцами. Могли быть русскими или китайскими эмигрантами, но ситуация от этого бы не поменялась.

«Уроки фарси» — не специфический фильм о Холокосте, это специфический фильм о человеческом выживании. Фильм про силу души, воли, мозга.

Каждый режиссер ищет себя в произведениях. Жиль — еврей, который выдает себя за перса, чтобы выжить в лагере. Это я, когда попал в Канаду, не зная английского, и первые годы в эмиграции был вынужден притворяться и постоянно чувствовал себя фейковым.

 

Согласны ли вы с тем, что в фильме нет одного главного героя, а есть отношения пары «ученик-учитель»?

Вадим Перельман: Согласен. И меня это привлекает. В фильме «Дом из песка и тумана» было подобным образом. Кстати, это хороший вопрос. Я раньше об этом не думал, но, видимо, я непроизвольно выбираю именно такие истории, и они у меня получаются.

 

 

Знаю, что фильм уже был номинирован на «Оскар» и вскоре снят с гонки.

Вадим Перельман: Нас номинировали на «Оскар» как «лучший зарубежный фильм», а потом дисквалифицировали с формулировкой: «Не на языке страны». «Уроки фарси» снят в Беларуси, в Бобруйске и на площадке киностудии «Беларусьфильм».

 

Есть некая ирония в том, что фильм о языке столкнулся с языковым препятствием…

Вадим Перельман: Но главная причина — недостаточно белорусов на ключевых позициях. По правилам Американской киноакадемии, хотя бы писатель, режиссер, композитор или один из главных актеров должны быть белорусами.

Наша международная группа получилась чужой и там, и там. Но для меня это ничего не значит. Когда я увидел публику на премьере в Берлине — не овацию, а именно лица людей, — совсем другое было чувство.

«Дом из песка и тумана» приняли очень хорошо, но там люди выходили, как из Мавзолея, пришибленные, эмоционально убитые. А тут — «под позитивом», потому что есть положительный финал, насколько его можно так назвать. Пятьдесят тысяч евреев погибли, но главный герой выжил, чтобы поставить монумент этим людям.

 

Не считаете ли вы, что штамп made in — архаика, особенно в креативных индустриях?

Вадим Перельман: Считаю. Реалии бизнеса таковы, что 90% фильма — это ко-продакшн разных стран. Всегда на «Оскаре» была формулировка «фильм на иностранном языке», и если бы нас судили по языку, то у нас он действительно не английский.

Если бы мы заранее знали, что правила будут такими строгими, попытались бы выступить от Германии: у нас были немцы в фильме. Но и здесь нет гарантий: страна подает только один фильм, может, у них был бы фильм сильнее, да мы и не знакомы с их политикой выдвижения.

 

«Уроки фарси» — вымысел или реальность?

Вадим Перельман: В фильме написано «Вдохновлено реальными событиями». За основу сценарист Цофин взял рассказ Вольфганга Кольхаазе «Персидский для капо» с похожим сюжетом. Думаю, такая история вполне могла иметь место. Но документальных подтверждений нет. Вообще, реальных историй выживания миллион. Например, художник и писатель еврейского происхождения Бруно Шульц из Дрогобыча смог избежать гибели во время оккупации, потому что рисовал фрески в доме эсэсовца Феликса Ландау.

 

Как у вас случилась любовь со сценарием?

Вадим Перельман: Случайно. Меня позвали на съемки фильма «Елки-5» в Москве. Мне, кстати, за него стыдно. Но я очень хотел приехать, чтобы вернуть свою девушку, а теперь уже жену. После съемок я подружился с талантливым продюсером Тимуром Бекмамбетовым. Он показал мне сценарий «Уроков фарси» — и я влюбился в него сразу. Так я заплатил «Елками-5» за то, что завоевал любимую и получил прекрасный сценарий.

В целом, хороший сценарий найти сложно. А именно он собирает вокруг себя отличных людей. Я постоянно в поиске материалов и книг. В моей библиотеке уже пара тысяч бумажных книг и десятки тысяч электронных.

 

Многие фильмы проваливаются из-за невыразительного финала. Здесь же — до слез, до мурашек по коже…

Вадим Перельман: Открою тайну. Чтобы финальная сцена получилась такой эмоциональной, я контролировал монтаж каждого кадра, то есть 1/24 секунды. Старался показать, как персонажи реагируют на слова главного героя. Их взгляды — вот что важно. Именно в них зрители видят себя. А когда видишь себя — плачешь. Даже когда мы смотрим ужастики, представляем себя в этой ситуации. «А…у…» — и что-то выпрыгивает, но оно же не тебя пугает, а персонажа на экране.

 

А вы можете расплакаться при просмотре фильма, чтении книги?

Вадим Перельман: Когда впервые читал книгу «Дом из песка и тумана», я плакал в конце. И на площадке, и во время монтажа своих фильмов могу расплакаться. В последний раз такое было, когда смонтировали финальную сцену «Уроков фарси».

 

 

Прочла, что до сих пор ваш любимый фильм «Похитители велосипедов» Витторио де Сика, 1948 года. Что именно в нем вас так зацепило?

Вадим Перельман: Честность этого фильма. Мне близка тема отцов и сыновей, я планирую ее затронуть в своих будущих картинах. Я потерял отца, когда мне было 9 лет. Я не согласен с формулировкой, что это фильм о маленьком человеке в безжалостном мире. Для меня это кино о большом человеке.

А фильм любимый, потому что очень простой: архетипный, универсальный и эмоциональный. Концовка гениальная — равной нет в кинематографе. Я не могу без слез вспоминать эту сцену. Все кричат: «Вор! Грязный вор!» — и пинают отца.

А мальчик смотрит на это широко открытыми глазами, потому что его отца, его Бога, его идола называют вором и с отвращением выталкивают. Мол, ты не стоишь даже того, чтобы тебя арестовать. Отец идет и плачет, потому что он честный, настоящий человек, а совсем не вор. А мальчик идет в стороне и смотрит на него. Этот взгляд — что он, просто человек, не вор, или, может, действительно вор? Потом мальчик сближается с отцом и берет его за руку. Что может быть лучше этого момента?

 

 

«Истинную легкость может почувствовать только тот, кто осознает собственную значимость», — цитата из одного произведения. Вы разделяете это высказывание?

Вадим Перельман: Я не знаю творческих, действительно одаренных людей, которые полностью осознают свою значимость. Если осознают, то ничего они не стоят. Это fake, подделка. Творческий человек постоянно мучается, сомневается, и поэтому у него получается то, что он делает. Это не имеет ничего общего с легкостью. Нет, не разделяю. И чья это была цитата?

 

Это из книги Айн Рэнд. Просто знаю, что вы отказались снимать фильм по книге «Атлант расправил плечи», потеряв возможность заработать пару миллионов.

Вадим Перельман: Я отказался снимать фильм по книге Айн Рэнд, когда приехал на семинар рэндистов. Они высказывались в духе «экология, чистый воздух, благотворительность — это для лохов». Будучи лидерами в своих индустриях, они гордо называли себя «prime movers». Если бы у меня была небольшая компания-перевозчик, то я бы назвал ее Prime Movers (смеется).

Книги Айн Рэнд несут радикальную идеологию. Она пропагандирует рациональный и этический эгоизм, отвергая альтруизм. Мне это неблизко. Эту философию автор проталкивает в своих текстах. Конечно, как режиссер я мог бы ее завуалировать, но она все равно бы проглядывала.

 

О вашей избирательности как режиссера написано даже в «Википедии». Это ваше ДНК?

Вадим Перельман: Я ни разу не пожалел о тех проектах, от которых отказался. Если бы они были хорошими, я бы согласился. Я стараюсь не вступать в дерьмо, потому что запах останется на моих туфлях и будет со мной везде. И даже при такой избирательности были проекты, о которых я жалею. Я отказался от съемок «Мастера и Маргариты», потому что это не фильм, а книга. Есть книги, которые — не фильмы, поэтому никто их толком и не сделал. Слава богу, я это почувствовал.

Или, например, «Броненосец Потемкин» — предложение от Sony Pictures. Его вообще не нужно делать. Это кусок пропаганды, хорошо сделанной коммунистической пропаганды. Там же не просто коляска падает с лестницы. В этом есть огромный политический месседж. Зачем это снимать в 2012 году? А во-вторых, классику кинематографа не стоит трогать: лучше бы все равно я не сделал.

 

Что для вас успех?

Вадим Перельман: Меня часто спрашивают, почему я снимаю так мало фильмов. Тебе же предлагали, ты был очень популярным в Голливуде и мог браться за фильмы с гонорарами в пару-тройку миллионов. Почему ты не живешь, как Майкл Бэй? Почему не ездишь на Феррари? Сколько твой фильм сделал Box Office? Слава богу, эти вопросы меня не сильно волнуют. И так мне легче жить. А вернее, сложнее. И главное мерило успеха для меня — лица зрителей на премьере моих фильмов. Их эмоции.

 

Многие философы говорят, что сейчас человечество нуждается в высших ценностях как никогда. А их забвение станет самой большой катастрофой. Считаете ли вы, что деятели искусства ответственны за то, что транслируют в мир?

Вадим Перельман: Прежде всего, ценности для всех разные. Даже 10 библейских заповедей не объединяют людей. Я считаю, что человек имеет некую мораль от рождения, а среда и общество навязывают ему другую. Многие люди искажают ценности по своему разумению, создавая новые интерпретации. Так появляется чувство радикальной правоты.

В гитлеровский Германии тоже были ценности. Лени Рифеншталь в фильмах «Триумф воли» и «Олимпия» в наилучшем виде показывала Третий рейх и совершенство арийской расы. С профессиональной точки зрения, ее фильмы эстетичны и талантливы, но это — пропагандистская грязь.

Есть и положительные примеры. Один из лучших феминистских фильмов «Sweetie» («Дорогая») австралийского режиссера Джейн Кэмпион сделан очень тонко — как соблазнение. Тебя не окунают мордой в лужу в попытке сделать из тебя феминиста.

Но в конце фильма я поднимаю руки. Я сдаюсь. Я — феминист. И именно это для меня подлинное искусство. И тонкая трансляция прогрессивных ценностей. Кстати, ошибочно полагать, что документальные фильмы нейтральны. Нет. Они также всегда несут позицию творца, потому что творец все видит через свою призму.

 

У Булгакова в «Мастере и Маргарите» Иешуа задает вопрос Пилату: «Не думаешь ли ты, что ты ее подвесил?» Насколько человек может контролировать свою собственную жизнь?

Вадим Перельман: Я верю в судьбу. Мы можем только контролировать свою карму через совокупность собственных поступков. И это перекликается и с христианством: «И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними». Уверен, что если так делать, то все в жизни сложится.

 

Вселенский причинно-следственный закон таки работает?

Вадим Перельман: Да. Всегда. И чудеса случаются. Моя мама считает, что я невероятный счастливчик. Я родился в рубашке. У меня постоянно какие-то совпадения, и когда мне нужно — выпадет шанс.

Даже книгу «Дом из песка и тумана», по которой потом поставил фильм в Голливуде, я случайно купил в аэропорту. И не просто в аэропорту, а именно в Риме, первом городе, где оказался после эмиграции из Украины. Но тогда я был бездомным тинейджером, а тут через Рим летел транзитом на съемки большого рекламного проекта.  

Рим очень люблю. Знаковый для меня город. Может поэтому мне нравится фильм «Похитители велосипедов» — потому что бедные герои так же бродят по Риму, как я когда-то.

 

А был ли какой-то мистический эпизод на съемочной площадке «Уроков фарси»?

Вадим Перельман: Мы нашли в архивах оригинальную фотографию немцев на пикнике, где один из них с аккордеоном в руках, и решили воспроизвести эту сцену в фильме. И вот день съемок. Я не знал, как буду снимать сцену с аккордеоном. Думаю: «Сейчас актер будет имитировать исполнение, а потом смонтируем». И вдруг актер Йонас Най, игравший нациста, говорит: «А я умею петь и играть на аккордеоне». И он прекрасно все сделал. Так что в фильме все оригинальное.

 

 

Какой у вас стиль управления на площадке?

Вадим Перельман: Стиль разный. Я очень требовательный. Не терплю человеческую тупость. Особенно тупость в квадрате. Когда одни и те же ошибки повторяются. Могу ругаться, орать. Почему?

Представьте себе, что вы художник. Берете бумагу, запираете дверь, наливаете себе водки и рисуете. Просто берете и рисуете.

Но фильм так сделать невозможно. Потому что у вас толстый карандаш длиной 10 метров, который нереально поднять одному. Поэтому у вас есть 30 человек, которым вы говорите: «Поднимайте этот карандаш и рисуйте на огромном плакате!» И попробуй объяснить каждому: чуть-чуть левее, чуть-чуть сильнее. Некоторые не держат вес, некоторые не могут, хоть и стараются. При этом все хорошие люди и хотят хорошо. Но не у всех получается. А добавьте к этому ограничение по времени. У вас всего столько-то часов на работу. Не так сделали — в корзину.

А вы, как режиссер, как творец, очень-очень хотите выразить то, что задумано, потому что в этом проекте ваша жизнь! Без определенного прессинга может ничего и не получиться. По крайней мере, у меня так.

 

Один из возможных рисков при производстве хорошего фильма —  большое количество сильных стейкхолдеров в одном проекте. Как вы видите идеальную структуру финансирования под ваши фильмы?

Вадим Перельман: Важно, чтобы было мало партнеров. Хорошо, когда есть безликие фонды, которые поддерживают фильм, но не вмешиваются в процесс. Чем меньше поваров, тем лучше еда. После того как сценарист пишет сценарий, он трепетно отдает его, как ребенка, режиссеру, другому родителю. И тот должен с уважением растить этого ребенка. Единственно правильное решение — оставить режиссера, единственного творца, в покое.

 

 

Альберт Эйнштейн называл себя гражданином мира и поддерживал эту идею на протяжении всей своей жизни, заявив, что «Национализм — это детская болезнь. Это корь человечества». Согласны ли вы с этим высказыванием?

Вадим Перельман: Я абсолютно согласен. Особенно потому, что он был евреем и я тоже еврей (смеется).

 

В «Википедии» написано, что Вадим Перельман «a Ukrainian-Canadian-American film director», наши соседи включают вас в списки выдающихся русских режиссеров, получивших признание в Голливуде. Как мне вас подписать в издании?

Вадим Перельман: Не нужно национальностей и привязок. Я человек мира.

Я везде себя по-разному и одновременно одинаково чувствую. Родился и вырос в Украине, потом была Италия, паспорт у меня сейчас канадский, у меня есть вид на жительство в Штатах, был бы российский паспорт, легче было бы с визой, в Праге квартира, и там тоже живу.

Пишите: режиссер. И все.

 

У нас в альманахе есть рубрика «Музыка мысли», где мы просим известных людей поделиться одним из своих любимых стихотворений. Какое ваше?

Вадим Перельман: «Прерванный полет» Владимира Высоцкого.

 

Благодарю за «Уроки фарси» и интервью. Желаю, чтобы иль онай ау стал глобальным мемом — современным «эсперанто» свободных людей.

Вадим Перельман: О, это было бы прекрасно!

 

Подробнее о фильме «Уроки Фарси» и размышлениях о важном через призму фильма читайте в материале

 

---

При копировании материалов размещайте активную ссылку на www.huxley.media