Сергей Форкош
Украинский мыслитель, доктор философских наук, переводчик

ФИЛОСОФСКИЕ ПИСЬМА: о культуре ожидания (Письмо I)

ФИЛОСОФСКИЕ ПИСЬМА: о культуре ожидания (Письмо I)
Иллюстрация: Всеволод Швайба, Венчание, фрагмент, цветная тушь, перо

 

Сергей Форкош — украинский мыслитель, доктор философских наук, переводчик, основатель Института социокультурных трансформаций, координатор совместных проектов с философским факультетом Венского университета.

 

Дорогой друг! Твое письмо застало меня не в самом лучшем расположении духа. Дело в том, что я решился начать давно задуманное сочинение на тему, которую можно обозначить как теорию события. Приступив к работе, я сразу же убедился, что сил у меня не так уж и много осталось.

В прежние времена, когда я писал на поприще филологии, я мог неустанно собирать материалы, без конца проводить анализ текста и, недолго радуясь итогам, был в состоянии продолжать работу. Сейчас же я хотел бы достичь желаемого прямым путем, без всесторонней подготовки и обходных приемов.

Когда я приступил к работе, то сразу же заметил, что привычные методы для такой темы, как событие, не годятся, и что следует сначала как бы броситься в саму сущность события, чтобы прижечь в своем уме то, что обозначают событием, а затем, понимая, что мой интуитивный подход исследования хорош лишь для начала, для погружения, разработать уже нечто более стабильное, что позволило бы проложить путь к полноценному пониманию события. Так я и поступил.

На бумаге, как ты можешь догадаться, появился текст фрагментарный, грубый и сбивчивый, однако же крупицы, которые имели бы ценность для будущей работы, уже достаточно проявились, и поэтому меня не покидает надежда на то, что моя затея, хотя и не в полной мере, но все же может удастся. Если позволит время, то я буду делиться с тобой результатами своих изысканий.

Однако временами на меня все же находит уныние, доводя меня порой до полного отчаянья. Часами напролет я смотрю на белый потолок… Я растеряно ощупываю взглядом пыльную белизну потолка, и все во мне затихает. За окном орущие, несущиеся куда-то пиджаки и джинсы, туфли и кроссовки сотворяют безысходный гул, который лишает последней надежды.

Спотыкающиеся трамваи неуклонно перемещают подсвеченные лица из пункта, где им не надо быть, в пункт, где их и так не будет. Из окна мне не видно, выполняют ли они условие для собственного существования. В таком состоянии и застало меня твое письмо…

Дорогой друг! Каждое твое письмо для меня радость! Для моей уединенной жизни каждая, на первый взгляд, незначительная ситуация, на которую в других условиях даже не обратят внимание, приобретает значение целого события. Так происходит всякий раз и тогда, когда я получаю твое письмо. Казалось бы, что такое получить письмо в наш неугомонный век? Так, мелочь. Тем не менее я думаю, что было бы замечательно кое-что сказать о письмах вообще.

Ты удивишься, какую пользу можно извлечь, анализируя то, как мы обмениваемся письмами. Чтобы более отчетливо это понять, я предлагаю сравнить тот способ обмена письмами, которым мы пользовались в доэлектрическую эпоху, с тем способом, которым мы пользуемся сейчас. Друг мой, мы с тобой давно уже в переписке, и было бы нелишне обратить внимание на то, чем же мы заняты, когда пишем и получаем письма.

Итак, письма, как известно, были формой опосредованной коммуникации в доэлектрическую эпоху. Почитай великолепные письма Спинозы! Как ясно и точно, но в тоже время мягко и элегантно изложены мысли великого философа, и какая разница между ними и суровым геометрическим стилем его «Этики». Почитай письма Тургенева! Сколько утонченного ума в сочетании с трепетной деликатностью! Почитай письма Бальзака к Ганской, философские письма Чаадаева! Примеров огромное количество!

В былое время письмо нужно было написать, вложить в конверт, на котором следовало указать адрес получателя, затем наклеить марку и бросить в почтовый ящик. В зависимости от расстояния письмо шло к адресату от 1 до 14 и более дней. Предлагаю тебе сравнить письмо, написанное на бумаге и отправленное по почте, с письмом, отправленным по электронной почте.

В первом случает ответ мы ожидаем более длительное время, во втором ответ может быть незамедлительным (в зависимости от желания получателя, а не из-за медленной доставки). Ясно, что первое отличие между данными способами обмена письмами относится ко времени. Но какие следствия отсюда можно вывести? Что значит ожидание, длительность?

 

Вступая в клуб друзей Huxley, Вы поддерживаете философию, науку и искусство

 

Ожидание — это удивительное состояние! Ожидающий в очереди за чем-либо находится между событием, которое уже закончилось, и событием, которое еще не началось. Он находится «между». Хотя его ум «ожидает» что-то, но постепенно ожидание ослабевает, особенно тогда, когда оно растягивается на неопределенное время.

Ожидающий принимает состояние между, а само ожидание обострится снова лишь тогда, когда ожидаемое станет досягаемым в ближайшее время. Итак, ожидающий находится между… Он вне событий, он, по воле обстоятельств, замедлившись в очереди, выброшен из сети событий, на карте происходящего и случившегося он не проявлен.

На первом этапе, когда ожидание ожидаемого ослабевает (очередь двигается слишком медленно, и неизвестно, сколько «времени» я здесь проторчу), перед нашим ожидающим начинают проступать ожидания, которые относятся уже к дальнейшим событиям, следующим за непосредственно ожидаемым.

Завтра должно случиться то-то и то-то, и я ожидаю, что получится именно это, или надеюсь избежать другого. Далее подступают ожидания еще более длительного времени, ожидания далекого будущего и, возможно, даже ожидания последние и самые важные. «Чего же я все-таки хочу в конце концов?» — спрашивает наш ожидающий.

С другой стороны, наш ожидающий сталкивается не только с волнами ожидания, которые двигаются из будущего, но с волнами прошлого в уже свершившемся. Они начинают подступать к его одинокому, выброшенному из событий сознанию. Прошлое испытывает его своей неизменностью. Множество событий, которые, кажется, можно было бы повернуть, по-другому тревожат и приводят его к досаде. Но наш ожидающий все же устоял.

Волны прошлого и будущего не снесли его, он тут, на месте в очереди, он за кем-то и перед кем-то. И вот постепенно он переходит ко второму этапу, к этапу скуки. Да, освобождение от событий ведет к скуке… Он смотрит на спину впередистоящего и не находит ничего примечательного, он оглядывается на стоящего позади, на его устало-раздраженное лицо, и скука его становится еще разительнее.

Скучая, нашему ожидающему некуда себя деть. Куда-то себя деть, значить вернуть себя в то, что происходит. Но очередь неумолима, выхода нет. Скучая, наш ожидающий, испытав всевозможные способы развлечь себя путем нахождения чего-либо примечательного, потерпел неудачу. И вот он, постепенно приняв невыносимость скуки, чувствует тяжесть бытия. Тяжесть бытия давит через длящееся время, через время, которое не проходит, через время, которое лишь длится и длится…

Наш ожидающий уже не только застрял между событиями, но он также застрял и в самом времени. Уже ничего не происходит, и осталась лишь чистая длительность. Можно думать, что нашего ожидающего, не выдержавшего тяжести бытия в длящемся времени, охватит священная тоска, тоска по такой реальности, в которой происходящее и бытие, длящееся время и опыт пребывания не были бы разъедены, по реальности, в которой идеальное (вневременное) и реальное (события) были едиными. Но вот внезапно пришла и его очередь за пайком…

Вот к чему, мой друг, может привести ожидание, игры со временем крайне опасны. Но в нашем описаний проступил еще один фундаментальный феномен, а именно феномен желания.  

Что значит вообще желать чего-либо и не получить это в то же время? Что значит отложенное желание? Если вернуться к теме писем, то в большинстве случаев мы ожидаем ответ. Ответ — это возвращенная мысль, ответ — это также завершение письма. Письмо, на которое не отвечают, не является завершенным. Посланная к другому мысль в другом становится иной, возвращается завершенная другим.

Читая ответ, мы легитимизируем завершение, оконченное письмо; присланное как ответ, распечатанное и прочитанное, оно становится также и новым началом, новым письмом, новой посылкой к другому. Между написанным и отправленным письмом и получением ответа проходит время, и в этом все дело! Все дело во времени! 

Письмо — это также посылка, но посылка как чистое значение, в то время как посылка вещи обладает, в этом контексте, избыточным значением или значением опосредованным. Письмо на бумаге хотя и обладает некой вещностью, но все же последняя игнорируется и относится, если обращать на это внимание, к эстетике, например, качество бумаги, почерк, печать, чернила и др.

Электронное письмо тоже можно настроить по своему усмотрению, но оно почти стерильно, а также серийно, типизировано, и поэтому его эстетика не имеет особого значения; содержание письма освобождается от носителей; это особенность свободного сообщения. Но вернемся к вопросу об ожидании.

Отягощенная особенностями носителей информация имела более длительный срок «отстаивания» в сознании как отправителя, так и получателя. Это значит, что информация после раскрытия своего первого и прямого назначения начинала обрастать вторичными значениями и таким образом укреплялась в сознании и способствовала возникновению связей с уже известным (содержанием письма).

Следует также заметить, что в силу относительно низкой интенсивности поступления новой информации значение ее было более ощутимым, нежели сейчас, информация переживалась, становясь знанием, знание, в свою очередь, понималось, становясь опытом (частью биографии); то, что ранее считалось достойным внимания, сейчас игнорируется или в лучшем случае «замечается».

И вообще, можно даже говорить о новой форме «познания» исходя из данной интенсивности поступления информации: заметить что-либо, указать на что-либо, отметить что-либо, не интересуясь далее отмеченным.

Ясно, что причиной интенсивности является «конкуренция за внимание». Это значит, что среда предлагает уже больше информации в каждый момент времени, нежели человек способен рассмотреть должным образом.

 

Вступая в клуб друзей Huxley, Вы поддерживаете философию, науку и искусство

 

Так возникает ситуация непринятого выбора, то есть постоянное перебирание информации уже не с целью ее углубленного рассмотрения, а с той лишь целью, чтобы не прекращать сам поиск, то есть лишь для того, чтобы находиться в пассивно-созерцательном потоке.

Поток уносит индивидуальное сознательное, он сносит опору субъективности. Таким образом груз ответственности, тяжесть времени, сухость событий в реальной жизни снимается, человек, находящийся в потоке перелистывания картинок или коротких видео, уже не в себе, он рассредоточен и захвачен, он во власти потока, во власти непрекращения.

Рассредоточенный человек не мыслит, рассредоточенный человек должен еще собраться, сосредоточиться и снова принять груз ответственности и тяжесть времени — лишь так возможно мышление, лишь так возможна свобода, трудная свобода! 

Эмоционально-волевая часть человека в этом отношении меняется достаточно ощутимо. В доэлектрической эпохе существовала определенная культура желания, это значит, что между субъектом и объектом желания существовал сознательный регулятор и, должно быть, компенсатор в виде творческой, игровой и других форм активности.

Увеличение разрыва между желающим и желаемым приводило к возможности, с одной стороны, объективировать само желание и таким образом освободиться хотя бы от части о желаемого, а с другой — заполнять пространство разрыва чем-то несвязанным с исходными темами желания.

Между отосланным письмом и ответом на него прошел месяц. Предположим, что содержание письма, а также ответ являются важными как для адресата, так и для адресанта. Отправитель ожидает письмо. Он желает получить ответ. Но ответа все не приходит.

Ожидающий заново продумывает отосланное письмо и понимает, что содержание можно было бы изложить яснее, более того, он забыл включить в текст письма кое-какие детали (они всегда найдутся), далее он сомневается, был ли он достаточно учтив, достаточно ли справедливы его оценки, обоснована ли его просьба и т.д.

Проходит время, и он волей-неволей проектирует варианты ожидаемого ответа, он представляет отрицательный или недостаточный ответ, он, исходя из знания о получателе, формирует логику ответа. Много времени он тратит на собственную подготовку к тому или иному ответу, он готовится к нему. Подготовка к ответу — важная часть возможности самого ответа как ожидаемого.

Между отосланным письмом и ответом проходит целая жизнь. Воображение, мышление и интуиция раскрываются в разрыве между желающим и желанием свободно и естественно. Иногда так происходит и при цифровом обмене письмами, но это случается все реже и реже.

Слишком уже доступен ответ. Доступный ответ является окликом. Откликаясь, мы возвращаем клик обратно и не более. Клич обращается кличем. Такое общение является более реактивным, нежели активным.  

Культура желания была возможна в силу определенного ритма обмена информацией, который был не слишком медленным, что приводило бы к угасанию тематической соотнесенности и таким образом не способствовало бы культурному развитию, но и этот ритм не мог быть слишком быстрым, ибо в противном случае мы получили бы эпоху, где желания реализуются варварским образом, то есть ту эпоху, которая наступила.

Отвлекаясь от изложения, я скажу тебе, что мне кажется, будто пришло время заново учиться желать, а значит, и заново учиться мыслить, то есть следует учиться заново строить культуру, учитывая новую ситуацию (новое время). Удивительно, сколько интересного можно обнаружить сквозь призму категорий желания и времени в современной культуре.

Например, при анализе античной культуры в контексте данных понятий результаты были бы куда скромнее. Конечно, древние греки были полны страстей и желаний, но античная культура — это пример как раз окультуривания желания, это пример творческой трансформации желания, а не инстинктивное покорение энергии желаемого. 

В целом, с этой точки зрения, картина мне представляется следующим образом: с одной стороны, часть общества озабочена вопросами выживания, другая же — вопросами удовлетворения желания. Постоянное желание приводит к постоянному действию, безостановочное действие приводит к рассредоточению, последнее нивелирует возможность ценностного ориентирования, что уж говорить о том, что человеку в такой ситуации недоступны ни культурный, ни духовный опыт.

Я преувеличенно описываю ситуацию лишь для того, чтобы ты яснее смог себе представить те наиболее показательные черты времени, которые можно увидеть даже в таком, казалось бы, незначительном механизме, как обмен письмами.

Смутное ощущение, неосознанное явственно и отчетливо, но неотступно зудящее, ощущение того, что человек проживает жизнь впустую, механически или, лучше сказать, биомеханически, заставляет его искать ответ на не до конца поставленный вопрос и, будучи неподготовленным, не обладая необходимыми знаниями и культурой отношения к себе и к миру, он бросается от крайностей преувеличения традиции (лишь на том основании, что она имеет временную выдержку, а значит, может служить чем-то достоверным и надежным, может служить опорой для человеческой жизни) до крайностей утопических проектов будущего, на том лишь основании, что технологически все возможно и что будущее якобы несет в себе не только само благо, но и сделает человека способным к благу, сконструирует условия возможности для восприятия любых истин, и что человеку будущего уже не придется становиться человеком через взращивание культуры желания путем свободного мышления, а для всего этого ему достаточно будет лишь получить доступ к нужному файлу.

Могу себе представить, как утомило тебя мое письмо. В наше время коротких сообщений мое письмо кажется чудовищным. Однако же чтение, которое ритмично расположено во времени, — одно из самых замечательный даров культуры!

 

P.S. Я в ожидании твоего ответа.

 

Читать письмо II

Вступая в клуб друзей Huxley, Вы поддерживаете философию, науку и искусство

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Получайте свежие статьи

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: