Иллюстрация: Всеволод Швайба. Венчание. Фрагмент. Цветная тушь, перо
Сергей Форкош — украинский мыслитель, доктор философских наук, переводчик, основатель Института социокультурных трансформаций, координатор совместных проектов с философским факультетом Венского университета.
ВСТУПЛЕНИЕ
Если бы ты меня спросил об Украине, если бы ты спросил меня о том, как возможно мыслить Украину, если бы ты, зная меня, попросил написать тебе со всей искренностью и настоятельным желанием о том, как сформировать философски обоснованный подход к феномену «Украина», то я, несмотря на то, что окажусь в этом вопросе не более чем дилетантом, рискнул бы это проделать, надеясь, что в будущем мои размышления послужили бы тебе импульсом для твоих более серьезных исследований.
Итак, для того чтобы говорить о такой теме, как Украина, с философской точки зрения, следует со всей тщательностью проделать подготовительную работу. Собственно говоря, когда говорят об Украине, то часто набрасываются на ту или иную локальную проблему (например, политическую), не отдавая себе при этом отчет в том, насколько она связана с другими проблемами, более фундаментальными.
С другой стороны, при таких скороспелых попытках не удосуживаются прояснить и по возможности определить исходные термины и понятия, без чего нельзя достигнуть ничего внятного и такого, что способно было бы выдержать хоть маломальскую критику. В общем, это приводит к тому, что пытаются через нечто локальное и вторичное определять нечто изначальное и универсальное.
Попытки проявить многообразные варианты понимания Украины заслуживают внимания, но требуют концептуальной конкретизации, ведь если множественное остается множественным, то оно не сможет стать «опорой» для развития. Необходимость выработать целостное (но не единственно возможное) остается искомой. Варианты и точки зрения должны считаться необходимым подготовительным этапом, за которым должен последовать и этап концептотворческий.
Я ставлю вопрос: как вообще можно подступиться к Украине как к философскому предмету? Философия, как бы ее ни определяли, — это мышление о начале. Это значит, что мыслить нужно начало Украины. Но уместен ли такой вопрос? Когда начинаешь подступаться к нему, то оказывается, что за словом «Украина» (как, впрочем, и за словом «Германия» или «Греция» и т. д.) кроются различные феномены, такие как народ, земля, язык, государство, традиция. Кажется, что мыслить Украину — это также мыслить и весь комплекс феноменов, из которых она состоит.
Но допустимо ли так рассуждать? Поймем ли мы личность, например, если будем мыслить ее через ее части — тело, органы, сознание? Может быть, вернее двигаться от целого к частям, от единого к множественному? Но что является единым для феномена, даже для такого сложного, как Украина? Единое, согласно традиции, — это идея. Идея — это то идеальное, что реализуется, «становится» реальным.
Следует заметить, что вопрос об украинской идее и об идее Украины — не один и тот же. Идея Украины — это то, как концепция идеи может быть связана с феноменом Украины, а украинская идея — это то, как сама Украина понимает себя в своей сути. Первое — вопрос метафизический, второе — исторический. Украина есть, но что и как она есть — в этом весь вопрос.
Тут важно указать на одну, ставшую уже традиционной, методологическую трудность, которая связана с дилеммой «идеальное — реальное». Состоит она в том, что мы хотим мыслить, опираясь на единое, само конкретно-историческое. Ведь здесь мы не спрашиваем о том, что такое государство вообще или народ в целом, мы даже не спрашиваем о том, что такое украинское государство как государство и что такое украинский народ как народ, мы спрашиваем, что такое (есть) Украина. Короче говоря, мы спрашиваем и о чем-то временном и о чем-то, что проявлено во времени. Очевидно, что такое вопрошание все же требует окольного пути.
К конкретному феномену можно подступиться несколькими путями. Один из них состоит в том, чтобы определить форму бытия искомого феномена. Формой бытия Украины, как, впрочем, и любой другой страны, является историческая форма. Следовательно, спрашивая об Украине, мы уже так или иначе предвосхищаем ту или иную идею истории и ее цель, а значит, история и историческое должны выступить как предварительные темы разбирательства того, что есть Украина.
Далее, как известно, самым полным определением «жизни» исторического бытия является культура. Таким образом, история и культура — это два измерения того, где и как проявлена Украина. Конечно, история и культура — это формы проявления для любой страны, поэтому наша задача состоит в том, чтобы выявить нечто украинское, неповторимое в этом. Соответственно, нас будет интересовать не лишь сущность культуры и истории вообще, не лишь историческое культуры и культурное истории, а конкретные формы их пересечения.
Итак, движение к тому, что же такое Украина, должно начинаться с вопроса о культурной Украины. Поскольку культура — это «жизнь» исторического бытия или его наполненность, то наиболее подходящим способом описания этой жизни является способ, который описывает сам культурный опыт, ведь опыт — это то, где и пересекается вечное и временное, единое переходит в множественное, а идеальное становится реальным.
Как видно, я предлагаю решить дилемму «идеальное — реальное» через апелляцию к концепции опыта. Если мой подход оправдан, значит, речь должна идти, в конце концов, о конститутивных основоположениях украинского культурного опыта. Кажется, что тут нас также поджидает парадокс. Основоположения культурного опыта не могут быть историческими и временными, ведь в таком случае теряется сама идея трансцендентального подхода, но, с другой стороны, оставаясь на уровне сущностных основоположений, мы никак не сможем схватить именно временное, конкретное бытие феномена.
Как можно понять, этот парадокс является отчасти переформулировкой ранее упомянутой дилеммы «идеальное — реальное», и поэтому решается он подобным же образом. Рассматривать временное следует временным образом, вневременное — вневременным. Каждый феномен должен быть услышан в своем так-бытие.
На этом стоит немного остановиться. Подготовительная работа может выглядеть следующим образом. То, что я утверждаю и полагаю как предмет, на который я обращаю внимание, выделяю и затем исследую, — все это должно пройти процесс очищения до тех пор, пока то, что положено, не выступит в своей чистоте без примесей, без вторичного, искажающего смешения. Такова первая часть/этап анализа. Также следует точно и ясно отличить рядоположные, схожие и переплетающиеся феномены, которые окружают то, что я тематизирую.
Важно не только исследование самого феномена, его сути, важно также суметь его обнаружить в том, что он есть и как он есть, в его самобытной чистоте. Важно само обнаружение и очищение. Следует этим не пренебрегать и не кидаться сразу на данное/выделенное, поскольку оно, скорее всего, находится в конденсированном состоянии, сгущенном разными примесями, так что понять, что именно выделено и то, как именно выделенное «есть», становится затруднительно. Но и этого мало. Путь самого обнаружения, выявления, прислушивания к голосу сущего уже есть достижение, уже есть проделанная работа, а не лишь методически рекомендуемая процедура для избегания ошибок при самом исследовании. Но достаточно об этом.
После того как указал на некоторые общие моменты, которые я буду постепенно развивать в моих следующих письмах, я скажу несколько слов о том, как именно связаны Украина и Европа, что со временем также найдет свои прояснения и доказательства.
Уже сейчас легко заметить: то обстоятельство, что мы вообще спрашиваем об Украине, сама постановка вопроса и сам способ вопрошания уже связывают нас с европейской традицией философии. Здесь философия для Украины уже предрешена, но это также должно стать внятно тематизированым в дальнейшем, а именно — судьба Украины и философия.
Далее, в своем историческом проявлении Украина выступает как культурный мир. Этот мир формируется и развивается, пересекаясь с иными культурными мирами. Внутренняя автономия культурного мира Украины находится, как известно, между европейским и азиатским миром, и уже поэтому Украина должна обладать силой завершения и силой начала, силой конца и силой обновления.
Может оказаться, что судьба Европы и судьба Украины связаны так, что самоопределение одной (Украины) будет связано с рассветом другой (Европы). Украина для Европы, во всяком случае, — нечто волевое, Европа для Украины, во всяком случае, есть нечто разумное. Разумная воля и есть полное определение Европы.
По моему убеждению, Украина находится ближе к европейским ценностям (которые такие же украинские, как и немецкие или польские), нежели сама Европа. Европа отдалилась от своих ценностей по особым причинам, исследование которых — отдельная тема. Тут же важно, что молодая украинская культура, чтобы расшириться и углубиться как культурный мир до зрелости и плодотворности, должна, обращаясь к основе европейского цивилизационного измерения, создать для себя ценности, которые для современной Европы отчасти стали пустыми декларациями, а отчасти реализовались и затихли в рационализированной повседневности, сделать эти исходные ценности живыми основами для практики как политической, так и культурной.
Это значит — не перенимать декларативно, воспроизводя эти ценности, а практически проживать их при встрече с конкретно проявляющимся историческим духом. Эта встреча — ценностно ориентированной практики с всегда новой, постоянно меняющейся реальностью — и есть процесс формирования мира Европы. Украина обладает своим неповторимым путем, а именно европейским путем. Европа должна узнать себя в Украине, а Украина должна узнать Европу в себе.
При копировании материалов размещайте активную ссылку на www.huxley.media
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.