ФИЛОСОФСКИЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ Михаила Минакова: «Империя или нация?»

Фундаментальной особенностью этой традиции является четкое различение — государства как властной корпорации и страны как ресурса, добычи для этого государства. Как корпоративное государство подобного типа вырастало из корпорации работорговцев-Рюриковичей в Древней Руси отлично показал в «Очерках начальной Руси» (Киев: Лаурус, 2015) Алексей Толочко. Элементы этой традиции выжили, несмотря на позднейшее влияние ордынской, литовской и польской политической традиции.

Свои современные черты восточноевропейские государства приобретают уже в 18 веке во времена модернизационного эксперимента Петра Первого. В этой традиции наука и государственное строительство тесно переплетены, начиная еще с Феофана Прокоповича. Когда он вернулся из Европы в Киев (1704), а затем стал ректором Киево-Могилянской академии (1710), он привез с собой идеи европейского философского мейнстрима. В частности, учение Томаса Гоббса, изложенное в его трактате о государстве «Левиафан».

Гоббсианская идея государства рассматривает правительство и его структуры как результат отказа людей от «естественного состояния» в пользу гражданственности. Последняя понимается как частичная передача человеческим существом себя и своих «естественных прав» неким инстанциям, которые становятся «смертным богом», Левиафаном.

С одной стороны, такое государство основано на договоре между гражданами и публичной властью с целью защиты жизни и собственности населения. А, с другой, этот договор заключается раз и навсегда, он нерасторжим. Такой политический договор – это договор между неравными субъектами: Государственной Властью, служение которой требует человеческих жертв, и подчиненной ей Страной. Такая политико-правовая матрица сохраняется в конституционном воображении восточноевропейских государств до сих пор.

Именно философ и богослов Феофан Прокопович зародил в Петре І мечту о православной империи – восточноевропейском варианте Левиафана, основанном на модели цезарепапизма, когда светский правитель одновременно возглавляет государство, и поместную церковь.

Я не зря так часто использую слово Левиафан как синоним государства. Прокопович и его единомышленники потратили более десяти лет на то, чтобы убедить Петра объявить свое царство православной империей и принять титул императора (1721). В новой империи идеи Гоббса при посредничестве Прокоповича легли на благодатную почву. Впрочем, и события в Украине 2018-19 годов указывают на точно такую же модель понимания отношения государства и церкви.

Украина – это один из важнейших центров Российской империи, который позже стал не менее важным элементом создания и функционирования Советского Союза. В политическом творчестве украинцев продолжают играть значительную роль практики, связанные с древнерусскими, имперскими и советскими периодами.

В наши дни политическое воображение, которое мотивирует, направляет и ограничивает государственное строительство в Украине, является по своему типу национал-консервативным. Вместе с тем, в управленческих практиках Киева присутствуют признаки «внутренней колонизации», которые ярко проявились еще в эпоху Петра. В его правление возникло сверхсовременное столичное пространство, из которого управлялись регионы, законсервированные архаикой.

В политическом измерении восточноевропейский модерн существует как гибрид модернизированного центра (ресурсного государства) и архаичных периферий. Этот тип отношения центра к регионам-перифериям сохранился в независимых постсоветских государствах.

В Украине и Беларуси «природным ресурсом» стало советское индустриальное наследие и позднесоветское население. В России нефть и газ – основа местной политической экономии. И пока эта модель действует, сделать гражданина, местную общину или край более автономным, более независимым от Левиафана, — невыполнимая задача. Даже если в Конституции записано слово «федерация».

Если мы посмотрим на регионы Украины под углом перераспределения бюджета, то увидим, что больше всего здесь выигрывает Киев, за ним идут областные центры и только потом, по остаточному принципу – территориальные громады. Попытки изменить это соотношение проваливаются с завидной регулярностью. Но давайте зададимся вопросом: оправдано ли такое перераспределение, так ли уж много эффективных и справедливых политик формулирует и реализует столичный Киев? Кажется, мало.

А какие именно услуги областная власть предоставляет гражданам и территориальным громадам? Это, пожалуй, бессмысленная сегодня административная единица, отбирающая общественные ресурсы, но отдающая взамен несравнимо мало. Область как административная единица сложилась еще в Советском Союзе и была привязана к определенному количеству партийных ячеек. Ни КПСС, ни СССР давно нет, но структурно Украина не порывает с советским Левиафаном.

В современной Украине сложилась очень странная политическая система. Несмотря на 30 лет государственности, формальные институты центральной и региональных властей остаются слабыми. При первых признаках их усиления возникают какие-то протестные, революционные события. А неформальные, клановые структуры, наоборот, все больше усиливаются и подчиняют формальные структуры своим интересам.

Сами по себе кланы – это не хорошо и не плохо. В разных политических системах мы встречаем разное соотношение формальных и неформальных институтов. В случае украинского политического дизайна формальные институты неизменно значительно слабее неформальных. Это делает неизбежной «системную коррупцию», и создает постоянную угрозу того, что сильные горизонтальные связи будут использованы сепаратистами в своих целях.

Политический дизайн, например, Италии и Германии пытается использовать энергию этих связей, чтобы сделать политическую систему более эффективной. Регионы тут сильны и не позволяют столичному центру превратить себя в периферию. При этом, и унитарная Италия, и федеративная Германия — это две устойчивые системы, возникшие после Второй мировой войны. Они просчитаны и сконструированы таким образом, чтобы формальные институты подпитывались неформальными институтами и горизонтальными связями.

Нынешняя Украина – государство, которое также возникло в 20 веке. Но дизайн Третьей украинской республики был стихийным, оппортунистическим. Руховская идея «Соборной Украины» была отброшена и на фундаменте Советской Украины возникла «республика кланов». Пока внимание граждан отвлечено борьбой между этно-националистической и либерально- демократической идеологиями, кланы составляют теневую основу государства. И в очередной раз они подчиняют страну, ее демографические, экономические и научные ресурсы корпоративной власти.