Историю нельзя изменить. Вкус к искусству всегда будет привязан к исторической перспективе
Давид Намад
Коллекционирование предметов искусства — это хобби, бизнес или призвание?
Для семьи Намадов по сути это одно целое.«Намады продали больше произведений искусства, чем кто-либо из живущих», — говорит Кристофер Бург, почетный председатель Christie’s New York.
Если не брать в расчет аукционистов, это утверждение, скорее всего, будет правдой.
В 60-х, когда семья бежала в Италию из Бейрута, Давид и его братья, Эзра и Джозеф, начали зарабатывать на фондовой бирже и преуспели в этом. Джозеф увлекался искусством и скупал работы молодых художников в галереях. Давид сопровождал его и тоже сделал своё первое приобретение — работы Макса Эрнста (один из самых значимых фигур сюрреализма и дадаизма).
Но потом пришел крах — акции упали в цене и братья потеряли 95% своих денежных средств. По словам Давида, 1967–1968 годы были переломными для их дальнейшей стратегии.
«Мы продали работы (коллекцию Джозефа) в три раза дороже, чем заплатили за них, потому что был спрос! Во время кризиса искусство — это безопасные инвестиции», — говорит арт-дилер.
Далее была основана галерея, построена сеть продаж и контактов, братья имели дело с лучшими художниками — Моне, Матисс, Ренуар, Ротко и уже упомянутый Эрнст. Через 45 лет они известны, как мегадилеры, одни из самых влиятельных людей в мире искусства, обладатели более 4500 работ, которые хранятся в фрипортах (месте, на территории которого не действуют налоговые и таможенные пошлины) Швейцарии.
Интервью с Давидом Намадом специально для Huxleў
История вашего коллекционирования чрезвычайно интересна. Вы начали собирать искусство в 17 лет.
Как вы узнали об этом?
Читала вашу биографию. Вчера в аэропорту Ниццы мы видели рекламу выставки Вашей коллекции импрессионистов в музее Боннара в Ле-Канне.
Да-да, она великолепна. Но там уже нет Тулуз-Лотрека. Его отвезли в Мадрид. Часть моей коллекции полотен этого художника сейчас в Париже: в Гран Пале проходит большая выставка его работ (прим. ред. до 27 января 2020).
С чего началась Ваша коллекция?
Мой брат был коллекционером, а я просто наблюдал за ним. Я ходил на аукционы, посещал галереи.
Расскажите, каким было арт-коллекционирование, когда Вы начинали.
Тогда в этой нише было очень мало людей. На аукционе могло быть максимум 50 человек. Но это с одной стороны было прекрасно, ведь конкуренция была маленькая. Сейчас же количество человек в арт-бизнесе возросло в разы и это значит, что интерес к арт-рынку огромен. Даже те, кто не связан с искусством, знает о нем, ведь, может, соседи приобрели какую-то известную картину и это становится предметом зависти.
Те первые ваши картины, которые Вы приобрели в 17, Вы не хотите с ними расставаться. Почему?
Они напоминают о неких моментах моей жизни. Мои картины — это как воспоминания. Поэтому я не продаю те вещи, которые являются неким заявлением моей картины мира.
Вы — один из самых важных коллекционеров мира, и у вас точно есть некая стратегия коллекционирования. Это инвестиции или эмоции? Или и то, и другое?
Это и то, и другое. Важно покупать картины, имеющие вес в исторической перспективе.
Имеете ввиду картины старых мастеров?
Нет, среди них очень много подделок и сложно определить, настоящее ли полотно или поддельное.
Есть ли еще картины, которые Вы бы хотели иметь в своей обширной коллекции?
Я покупаю картины начиная от периода импрессионистов и заканчивая работами современников. В прошлом году я приобрел картину Пабло Пикассо (прим. ред. «Молодая девушка с цветочной корзиной», редкая картина розового периода Пикассо), о которой я давно мечтал. Когда мне было 17 лет, я увидел эту картину в книжке.
Тогда я сказал, что хотел бы купить эту картину. Вот только сейчас моя мечта осуществилась и это был один из самых прекрасных моментов моей жизни.
История такова: владелец картины умер — это был очень известный американский коллекционер Дэвид Рокфеллер — и картина вместо того, чтобы отправиться в музей, попала на аукцион. Там я ее и купил. В этом случае совпали три обстоятельства, стечение которых и позволило мне воспользоваться моментом и получить это полотно. Мне также подошла цена картины на тот момент, ведь я не самый богатый человек на планете в сравнении с китайцами, русскими, американцами. В конце концов я ведь и арт-дилер, и коллекционер.
Все мое состояние было заработано от купли-продажи. Мне также везло, наверное. Возможно, к покупке этой картины Пикассо меня подтолкнуло движение #Metoo, ведь на ней изображена молодая девушка, возможно она была проституткой на Монмартре, когда Пикассо приехал в Париж. Эта картина немного напоминает работы Бальтюса, а в то время в США его работы были запрещены из-за изображенных на них обнаженных тел.
Есть ли работы в Вашей коллекции, которые Вы держите лишь для себя?
Все они для меня.
Как тогда Вы выбираете, какие полотна передавать на демонстрацию в музеи?
Это музеи выбирают. В случае с выставкой моих картин в Музее Боннара в Ле-Канне, музей хотел показать полотна всех друзей Боннара. Они хотели подобрать всех художников, которые были близки этому художнику. Среди них импрессионисты: Модильяни, Матисс, Пикассо, Брак.
И Вы передаете все, что они попросят?
Да. Ведь если делать, то делать. Но я ведь не передаю свои картины в первый попавшийся музей.
Что Вы думаете о русском коллекционере Щукине?
Он — один из лучших в мире. Я видел его коллекцию в Париже в Фонде Louis Vuitton. Щукину и Морозову очень повезло, ведь они жили в начале столетия и были современниками гениальных художников. Они приезжали к Матиссу каждое лето в Ниццу в его мастерскую.
Кстати, сын Матисса — мой хороший друг. Ему было 12 лет, когда русские коллекционеры приезжали к его отцу. Он видел, как потом они ехали к Пикассо. А у тех гениев не было средств для жизни в то время — они только и ждали двух русских коллекционеров, чтобы те купили их полотна.
Покупать то искусство в то время было очень смелым шагом для России.
Кстати, два года назад в Москве в Третьяковской галерее я делал выставку Де Кирико. Вышло очень хорошо. Русские художники очень известны: Малевич, Кандинский.
Кстати, Малевич родился в Киеве! И сейчас мы наблюдаем большую дискуссию о том, он художник какой страны. Вы знали?
Нет, не слышал.
Он родился в Киеве, но Украина в то время была частью царской России, а его отец был поляком. Сейчас три страны соперничают за то, какой страны Малевич художник.
В работы каких художников рекомендуете инвестировать?
Историю нельзя изменить. Вкус к искусству всегда будет привязан к исторической перспективе. К примеру, Пикассо создал кубизм, Моне — импрессионизм, Дюшан — дадаизм, Дали, Миро — сюрреализм, Малевич, Кандинский — абстракционизм. Цены на полотна этих художников будут только расти.
А также есть Ив Кляйн, Фонтана, послевоенные мастера. Они будут всегда в цене. Поэтому нужно инвестировать в художников, которые создают историю. Ведь история не меняется, а вкус подвержен изменениям. Вообще, вкус — это и не вкус вообще, а вопрос денег. Чем более популярный художник, тем больше его любят, а когда интерес спадает — его начинают ненавидеть.
Необходимо следить за эволюцией цен. Следите, чтобы художник не создавал слишком много работ, а его поздние работы не были значительно хуже ранних — это значит, что он не в хорошей форме.
Каким Вы видите будущее арт-рынка?
Сейчас даже те, кто не любит искусство, начинают смотреть в его сторону. Когда раньше я говорил, что работаю в сфере искусства, это никому не было интересно. А сейчас большие банки создают подразделения, которые занимаются инвестированием в искусство, мы видим большие арт-выставки.
Мы замечаем логотипы больших банков, там, где есть искусство и это означает, что арт сегодня — это инвестиция. Но не только. Музеи заполнены, выставки заполнены. Надеюсь, что искусство станет более доступным для более широкого круга людей.
Многие работы пропали с рынка: я больше не вижу полотен Сезанна, Ван Гога, Гогена. Предложение ограничено, а интерес растет. Поэтому я не думаю, что арт-рынок будет в кризисе. Будущее арт-рынка мне кажется чрезвычайно радужным.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.