Классиков, Кейнса и молодежь помирил экономист Пол Самуэльсон, создав то, что назвали неоклассическим синтезом
Адам Смит изучал действие тяжелой и медленной руки рынка, в конце концов успокаивающей все экономические бури, благодаря опоре на рациональность и здравый смысл. Но кризисы начала 20-го века потребовали энергичной руки правительства.
Дж. Мейнард Кейс не хотел ждать неопределенно долго, пока кризис уляжется, и считал, что в такие моменты государство может сделать шаг вперед, показать пример работодателям и инвесторам, оживить ситуацию, потратиться и перезапустить страну (фискальная политика — формирование доходов и расходов госбюджета).
Благодаря личным качествам, образованию и связям Кейнс занял пост всеобщего кризис-менеджера, консультирующего правительства, а кейнсианство стало одной из глав макроэкономической науки.
Но было и другое.
Представитель венской экономической школы Фридрих Август фон Хайек с большим подозрением относился к ситуациям, в которых государство, размахивая флагом наилучшего централизованного управления, получает избыточное влияние на бизнес.
Что касается власти, как органа, выражающего коллективную волю народа, то тут Хайек считал, что социализм, сталинизм, фашизм, салашизм — одного поля ягоды.
Но более того, он ставил под сомнение способность правительства принимать какие-либо эффективные бизнес-решения учитывая, что оно в принципе может владеть только общей, аггрегированной информацией и не в силах администрировать специальные проекты.
Говорят, что Маргарет Тэтчер, выступая перед Парламентом, предъявила его популярную книгу о негативных перспективах госэкономики «Дорога к рабству» (1944) со словами: «Вот во что мы верим!»
Хайек считал рыночное взаимодействие системой сигналов, подобной языку, обменом особенной информацией, способствующим деловой активности. И грубая видимая рука правительства зачастую может только снижать качество работы этой глобальной нейронной сети, мешая бизнесу.
В 2005 году экономист Кит Чен (Keith Chen) и физиолог Лори Сантос (Laurie Santos) из Йельского университета построили рыночные отношения в сообществе обезьян-капуцинов.
Это один из самых примитивных видов мартышек, «ходячие желудки». Тем не менее, даже эти существа с крохотным мозгом и потребностями, ограничивающимися едой, сном и сексом, смогли усвоить идею труда, зарплаты и ценности денег.
Какое-то время рецепты Кейнса пользовались популярностью, но с проявлением стагфляции в 60-х — одновременного роста инфляции и безработицы — наступило разочарование.
Закон, выведенный английским экономистом Уильямом Филлипсом из 100-летней статистики (см. кривая Филлипса) и корреспондировавшийся с теорией Кейнса, предполагал, что между инфляцией и безработицей обратно пропорциональная связь — если одно растет, то другое падает, а вот чтобы оба показателя росли…
Оказалось, что стагфляция — сложная болезнь. Она может наступить из-за резкого изменения внешних параметров (как цены на нефть), а для ее лечения требуются совместные усилия и бизнеса, и правительства.
С критикой кейнсианского рецепта ведущей роли фискальной политики выступил Милтон Фридман: Huxley. Нобелевский лауреат из Закарпатья Милтон Фридман, проповедник экономической свободы, показавший, что Великая депрессия — следствие неудачной монетарной политики в те времена.
О том как влияет на экономику количество денег в обороте, можно прочесть в замечательной популярной статье другого нобелевского лауреата (а в нашей истории почти все персонажи — нобелевские лауреаты по экономике) — Пола Кругмана. В 30-е можно было просто допечатать денег.
Классиков, Кейнса и молодежь помирил Пол Самуэльсон, создав то, что назвали неоклассическим синтезом.
Он стал доцентом экономики в MIT в возрасте 25 лет. Его учебник продан тиражом 19 миллионов экземпляров.
Самуэльсон был одним из наиболее авторитетных экономистов средины XX века. Ему принадлежит первая развернутая математическая модель экономики, включающая все основные компоненты — труд, капитал, производство, потребителей, технический прогресс и т. д.
Модель позволяет вычислять будущее состояние экономики при заданных параметрах (модель Самуэльсона — Даймонда, Питер-Артур Даймонд, конечно, тоже лауреат Нобелевской премии).
Хотя макроэкономисты от века пользовались закономерностями, выведенными для аггрегированных (усредненных) экономических показателей, в их теориях всегда присутствовала модель того, как потребители принимают решения.
Первая такая модель принадлежит Блезу Паскалю. О нем можно прочесть в: Huxley. «Времена и время»
Паскаль считал, что если игроку, вступающему в игру, известны вероятности различных исходов и соответствующие выигрыши, то Рациональный игрок выберет стратегию, в которой средний выигрыш выше. Так же, как это сделал персонаж истории: Huxley.«Тюремный покер: наука или удача»
Модель Паскаля улучшил великий математик Иоганн Бернулли, который ввел вместо вычислимого денежного выигрыша понятие также вычислимой его Полезности.
Основное отличие полезности от суммы выигрыша в том, что, во-первых, она считается от уровня благосостояния игрока, а во-вторых обладает свойством насыщения — убывает с ростом количества благ:
«Первое яблоко вы съедаете с удовольствием, второе, скорее всего тоже, третье не так важно, а пятому, возможно, скажете — хватит!»
В модифицированной, значительно усложненной форме, понятие полезности используется и по сей день.
На принципиальную важность анализа экономических процессов на уровне агентов обратил внимание Роберт Лукас, принадлежащий чикагской экономической школе. Он показал, что ошибочно рассчитывать состояние экономики на следующем шаге просто экстраполируя графики исторических усредненных данных.
Поскольку структура модели включает правила принятия оптимальных решений агентами, а эти правила меняются при изменениях экономических показателей. И следовательно: любые изменения политики будут систематически изменять саму структуру эконометрических моделей.
Похоже на то, как в квантовой механике действия наблюдателя меняют состояние системы.
Разводясь с женой, Лукас подписал соглашение о разводе, по которому он обязался выплатить ей половину нобелевской премии, если он получит ее в следующие семь лет. Когда он был награждён Нобелевской премией в 1995 году, Рите Лукас была передана половина призовой суммы.
Очевидно, подписывая такой документ, он играл с Богом, надеясь, что в изменившемся мире тот поддержит потерпевшую сторону — его жену.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
