«Как возможно всепланетное человечество? Каков формат его существования? Философия предназначена по своему существу для решения подобного типа задач», — доктор философии Сергей Пролеев (Часть II)

Сергей Пролеев — доктор философских наук, профессор, ведущий научный сотрудник Института философии НАН Украины. Президент Украинского философского фонда, главный редактор научно-теоретического журнала «Філософська думка»

Читать часть I

― И вот я подхожу к центральному вопросу. Украина, получается, тоже в этом кризисе участвует. В кризисе и в вызове планетарного человечества, и в кризисе институциональных форм культуры, и в кризисе университета, в кризисе институциональной формы философии, плюс еще и состояние войны. И вот какие перспективы у Украины в связи этим вы видите? Есть ли ресурс?

― Понимаете, если говорить о перспективах Украины, нужно определиться в предмете разговора. Нужно решить, о чем мы говорим, когда мы говорим об Украине. Потому что здесь могут быть совершенно разные интерпретации. То, что вы перечислили различные кризисы, не должно нас вводить в состояние какой-то паники или шока. В общем-то, кризис — это естественное состояние всякого движения. То есть это ситуация-переход, где, конечно, не надо играть словами, есть кризис гибели, кризис роста. Кризисы тоже бывают разные.

Но нынешнее состояние человечества, оно отнюдь не безнадежное. Похоронную петь рано. Что касается, собственно, украинской ситуации, то важно понять: все коллизии — я бы применил это слово вместо кризиса — и испытания украинского общества неотделимы от таковых современного человечества, потому что уклониться от участия в глобальном мире не может никто: ни один народ, ни одна страна, ни одна корпорация и даже индивид, семья и так далее. В какой форме это происходит — другой вопрос, насколько опосредованно это происходит — еще один вопрос.

Но тем не менее, даже если есть какой-нибудь туземец в джунглях Амазонки, который имеет где-то в пояске американские доллары, то он тоже, так сказать, участник глобального мира. Так вот, особенность украинской ситуации состоит в том, что Украина попала в эту совокупность современных вызовов, не решив предварительно ряда других исторических задач. Вот мы говорим о кризисе университета. Но то, что в Украине называется этим словом, очень далеко от того, что является университетом по существу.

― Я согласен.

― То есть в Украине, по большому счету, стоит задача создать университет. Даже в том классическом гумбольдтовском понимании, хотя гумбольдтовская модель не единственная, но тем не менее. В украинской так называемой высшей школе, которая слишком много школа и слишком мало университет, еще нужно дорасти до уровня собственно университета. Хотя не стоит мерить всех одной линейкой.

― Но есть тенденции.

― Да, но мы говорим о некой массовой ситуации. И если есть некоторые отрадные исключения, которые ближе подходят под модели университетов, то все-таки это по большей части исключения. И вот эта ситуация в общем отражает и все остальные проблемы Украины в современном мире. Проблемы состоят в том, что наша страна попадает в своеобразную двойную петлю. Она еще не решила базовых задач относительно многих общественных институтов.

И здесь не только университет, здесь и судебная власть, например. Суды, правопорядок, просто политическая система. В конце концов, просто предпринимательство, потому что мы не имеем в нашей стране базового исходного разграничения, которое только и делает бизнес в собственном значении слова, — это отделение бизнеса от власти. У нас есть совершенно архаическое сращение бизнеса и власти. Тогда вообще упраздняется феномен свободного предпринимательства в его основе.

― То есть как бы исключает институт частной собственности.

― Да, то есть институт частной собственности у нас еще нужно сформировать. Потому что у нас частная собственность не гарантирована в силу того, что так называемая власть, вообще-то говоря, узурпаторская власть, которая существует внутри политической системы, в любой момент может отношения собственности пересмотреть, даже если речь идет о самых больших собственниках.

Поэтому главная проблема Украины в том, что на один слой нерешенных проблем наваливается еще множество других слоев. Но это не основание для отчаяния, для причитаний «все пропало, все пропало». Нет, по-своему эта ситуация, если к ней подойти вдумчиво и честно, — содержит достаточный потенциал для продуктивных решений. Но эти решения нужно принимать и осуществлять, а не заниматься непрерывной демагогией, что делает, к сожалению, паразитарный политический слой.

― А есть ли ресурс у Украины все это сделать, как вы полагаете? В чем источник вашего оптимизма?

― Что вы вообще называете ресурсом?

― Я имею в виду, прежде всего, хотя бы минимальное ядро интеллектуальной элиты или гражданского общества, которое смогло хотя бы худо-бедно эти вопросы решать. Потому что если себе вообразить, что мы имеем пустыню вместо и того и другого, то теоретически обратиться просто не к кому.

― Во-первых, пустыню мы, конечно, не имеем, всякие апокалиптичные хватания за голову, на мой взгляд, неуместны. Украина располагает весьма значительными ресурсами. Но они сами по себе мало что значат. Потому что ресурсы — это только возможности. А эти возможности нужно использовать. Проблема украинской действительности не столько в отсутствии ресурсов, интеллектуальных, социальных, природных и т. д., сколько в том, чтобы ими распорядиться плодотворно. Почему этого не происходит — это другой вопрос.

― А шансы есть, что кто-то, что-то, какая-то сила сможет распорядиться этим ресурсами плодотворно?

― Давайте я закончу свою мысль. Так вот, это первая особенность. Мой опыт общения с иностранными коллегами и ряд других ситуаций адекватного взаимодействия продемонстрировал мне одну вещь, которая меня первоначально очень удивляла. Она показала, что наши отечественные интеллектуалы имеют гораздо лучшую выучку и образованность, чем можно было предполагать. Я не говорю о массовой ситуации, я говорю об определенном круге.

Парадокс украинской ситуации состоит в том, что наряду с чрезвычайно нездоровой обстановкой с интеллектуальными кадрами, когда страна просто перегружена симуляциями интеллектуальной жизни, псевдонаукой, производством псевдонаучных кадров, мы видим достаточно ощутимое ядро или круг людей, которые имеют очень приличную интеллектуальною выучку. И тут критерий простой: они могут на равных вести диалог со своими европейскими коллегами. И если мы имеем этот показатель, значит, он о чем-то говорит. Это первый момент, который я хотел бы отметить.

А второй момент, предикат, — сама ситуация действия порождает деятелей. Нельзя думать, что где-то там в башнях сидят великие умы, и вот только позовите — они сами придут, придумают и все сделают. Никогда и нигде такого не было. Сама ситуация действия порождала выдающихся деятелей, она их находила, призывала, рекрутировала и в конце концов создавала. Создавала великих полководцев, художников, мыслителей.

Не буду ссылаться на известные примеры, но, скажем, не просто так в Италии эпохи Возрождения родилось так много гениальных деятелей искусства. А их так много оказалось, потому что развернулась колоссальная культурная активность римских пап. При этом не только римские папы, но и все влиятельные персоны состязались друг с другом на этом поприще. И вот этот колоссальный запрос на художественный гений, он, в общем-то, и породил этот гений.

Я не хочу упрощать, мол, будет запрос, а гении появятся, — все несколько сложнее. Однако важно, что готовые деятели вне ситуации действия — это нонсенс. А как раз особенность положения вещей в Украине состоит в том, что этого настоящего запроса на интеллектуалов нет. Прежде всего, со стороны государства. Как я начинал в одной из своих статей когда-то давно: «Разум в Украине не имеет прав».

― Я солидарен с вами.

― Одна из действующих сил, которых в нашей стране недостает, — это автономия разума. Один из краеугольных камней европейской цивилизации. Если мы действительно осуществляем это движение в Европу, нам нужно позаботиться об этих краеугольных камнях. Потому что если их не будет в фундаменте, то вся эта европеизация Украины окажется фикцией.

― Тогда у нас получается ситуация заколдованного круга. Должен быть запрос государства, но нет никаких признаков того, что он вообще появится.

― Нет, дело в том, что запрос может быть не только у государства. Если мы говорим о нынешней украинской философии, то она активно вытесняется из университетской жизни, из структуры университетского образования. Этот процесс особенно активно пошел примерно 5 лет назад, и он продолжается. Он связан не просто с какой-то иррациональной ненавистью к философии, а прежде всего с постоянным сокращением университетского пирога, преподавательского хлеба, когда начинают резать и делить на эти пайки. Поскольку философия нигде не является профильным предметом, она выбрасывается на обочину.

Эта ситуация не только с философией, так обстоят дела, например, с той же математикой. Так вот, в противовес этой маргинализации философии в структуре университетского образования мы видим в последние годы всевозрастающий запрос общества, граждан на философию. И этот запрос приобретает все более солидную, серьезную, основательную форму.

То есть вполне может быть, помечтаем об этом, что из данного запроса философия обретет те возможности своего существования, которые никогда не предоставляло государство, — возможности философских исследований и переводов, философского образования, философского разума в целом, его приложения к насущным задачам жизни общества. Вполне может быть, тенденция будет именно такой.