НЕТРИВИАЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ: на съёмках фильма «Белое солнце пустыни» пропадает ценный реквизит. Катастрофа — что делать?

ВНИМАНИЕ – ВОПРОС!

На съёмках фильма «Белое солнце пустыни» пропадает ценный реквизит, остро необходимый для продолжения работы. Заменить его практически невозможно.

Жалоба в правоохранительные органы в данном случае – пустая трата времени, наверняка за день ничем не помогут. И режиссер находит другое решение…

Ответ — несколько позже.

ПРОБЛЕМ ХВАТАЛО С САМОГО НАЧАЛА

Все вообще начиналось с задумки режиссера Андрея Михалкова-Кончаловского и писателя Фридриха Горенштейна. Ни от того, ни от другого в окончательном варианте фильма не осталось и следа.

У них появилась идея фильма под названием «Басмачи» — о том, как эти самые басмачи переманивают к себе отряд милиции, состоящий из простых декхан, а доблестный красный командир проникает во вражье логово и переманивает их обратно.  Вспоминаете? Я – точно нет.

Сюжет не подошел руководству Экспериментальной Творческой Киностудии – одного из кинообъединений при «Мосфильме» – и Михалков-Кончаловский начал придумывать новый вариант сценария, уже вместе с Валентином Ежовым и Рустамом Ибрагимбековым.

Ежов вспомнил историю, рассказанную ему неким красным командиром – как тот был вынужден задержаться, доставляя в населенные места брошенный бежавшим курбаши гарем. Она стала основой нового сценария, поначалу называвшегося «Пустыня» – вы эту идею помните, не так ли?

Тем временем, Михалков-Кончаловский отказался от этой идеи – появилась возможность снять «Дворянское гнездо» по Тургеневу, и это гораздо больше его устраивало. Если у кинопроекта исчезает режиссер, спасти его очень трудно. Но руководство киностудии было за этот проект и стало искать нового режиссера.

Но в итоге они не договорились ни с Витаутасом Жалакявичусом («Никто не хотел умирать»), ни с Юрием Чулюкиным («Девчата»), ни даже с Андреем Тарковским, которого предложениями тогда не баловали (а ведь интересно могло получиться!). Согласился только Владимир Мотыль, который после обруганного во всех газетах «Женя, Женечка и «Катюша» не имел возможности сильно привередничать… 

И КОМУ ВСЕ ЭТО ИГРАТЬ?

На главную роль режиссер выбрал прекрасного актера – Георгия Юматова. Всем он был хорош: и талантлив, и фактурен, и зрители его знали и любили. Вот только водку он любил еще больше.

В назначенное время  первой съемки он не вышел из своего гостиничного номера, а когда его там все-таки нашли, выломав дверь, оказалось, что о съемке не может быть и речи – он не только мертвецки напился, но и жутко подрался с собутыльниками, и синяки на его лице никакой гример не замажет.

Пришлось звонить Анатолию Кузнецову, которому уже отказали ради Юматова. Мог бы обидеться и отказаться – но не сделал этого и дисциплинированно прибыл на замену. 

На роль Абдуллы планировали экзотического красавца Отара Коберидзе, но в последний момент предпочли Кахи Кавсадзе, для которого это была первая крупная роль в кинематографе. Теперь мы понимаем, что это была большая удача, а тогда хватало волнений…

Беспокоились и за Саида – на эту роль вместо эффектного Игоря Ледогорова утвердили непонятно какого Спартака Мишулина. Теперь никто не сомневается, что это был прекрасный выбор, а тогда…

Название фильма по ходу съемок поменяли с «Пустыни» на «Спасите гарем» — значит, нужно было набрать еще и целый гарем.

Из жен Абдуллы только трое были профессиональными актрисами – одну жену играла баскетболистка из Риги Велта Дэглав (она должна была оказаться высокой), одну – научный работник Светлана Сливинская, знавшая несколько языков (самая представительная), саму Гюльчатай, Татьяну Денисову, нашли в цирковом училище, Аллу Лименес ассистент Мотыля Николай Конюшев просто увидел в Прибалтике на проходной завода, а самая броская и эффектная жена Абдуллы была, извините, валютной сами понимаете кем – больно уж внешность была колоритная, так что и называть ее фамилию я воздержусь.

Большие вопросы всей группы вызывал и Павел Луспекаев – ему к тому времени уже ампутировали пальцы обеих ног, и для него сразу пришлось шить особые дорогие сапоги с внутренним упором. Но он справился лучше многих здоровых, и даже сам отказался от того, чтобы снимать сцены на баркасе в павильоне – решил, что осилит, и оказался прав.

НУЖЕН РЕКВИЗИТ

Проблемы с актерами так или иначе были решены, но для съемок и помимо актеров много чего нужно. Довольно много появившихся в первом же снятом кадре вещей бралось напрокат: прялка – рубль в сутки, самовар – два рубля в сутки, корова – три рубля на шесть дней, да еще и корми ее, актрису этакую…

Мотылю непременно нужно, чтобы вокруг дома Верещагина для красоты и романтичности ходили павлины – а эти птички тоже чуточку дороже кур. 

Чтобы сыграть банду Абдуллы, из Москвы привезли конный взвод знаменитого Московского кавалерийского полка, который ввиду отсутствия на данный момент военной необходимости, в кавалерии только на кино и работал, снявшись уже во многих прославленных фильмах.

Само собой, с лошадьми, но этого мало – для колорита из Средней Азии в Дагестан, где проходили съемки, пригнали еще несколько верблюдов. Слоны, к счастью, не понадобились – и на том спасибо…

Чтобы обозначить время действия фильма, понадобился и ряд предметов, которые сейчас не сразу и найдешь. Например, большущие старинные часы фирмы «Павел Буре» — помните, у Сухова были такие?

Минимум один из предметов, используемых в съемке, имел и определенную историческую ценность – кавалерийская сабля, подаренная «Ленфильму» лично легендарным командармом Второй Конной армии — Окой Ивановичем Городовиковым.

Реквизит, конечно, хранился в специальном помещении, к нему даже сторож был приставлен, однако, ночью сей страж порядка спал, как сурок, полностью уверенный в том, что вся эта рухлядь даром никому не нужна.

КАТАСТРОФА – ЧТО ДЕЛАТЬ?

Однако местные провинциальные работники ножа и топора были уверены в том, что столичная киногруппа без несметных ценностей по съемкам не ездит. Аккуратно взломали замок, не разбудив спящего сторожа, и вынесли под метелку всю реквизиторскую – раз киношники это привезли, значит, точно ценная вещь!

Реквизиторы эти предметы подбирали, художники старались, чтобы получилось красиво, режиссер уже как-то видел с этими предметами кадр – и вдруг все коту под хвост! Чтобы продолжать съемки, надо найти украденное, а много ли шансов, что местная милиция поможет? Сами понимаете…

Дошлые местные участники съемочной группы подсказали режиссеру другой путь, да и сам Владимир Мотыль, проведший несколько лет в детдоме, понимал, что так вернее. Главного в этом городке криминального авторитета, разумеется, знали многие.

Если бы удалось его заинтересовать, он бы мог реально помочь – в отличие от милиции… Но как этого,  достаточно молодого человека, всего двадцати шести лет, по имени Али, хорошо местным жителям известного, уговорить помочь? 

Возвращать украденное – явно не его профессия, совсем наоборот. Чтобы его материально заинтересовать, бюджета фильма явно не хватит, да и сам Мотыль, насидевшийся без работы, каждую копейку считал и лично финансировать такое не мог. Чем-то его застращать? А чем?

Он, при первых попытках такого,  в лицо рассмеется, и вообще как бы еще хуже не вышло… Может быть, попытаться его разжалобить? Не те это люди – преступные авторитеты, чтобы с ними такой номер вообще проходил. Есть еще какие-то идеи?

ВНИМАНИЕ – ПРАВИЛЬНЫЙ ОТВЕТ!

Идея у Мотыля нашлась – нестандартная и очень неожиданная. Он предложил авторитету вещь, которую он не то что не мог получить – даже не представлял, что такое мыслимо и возможно. Ничего не говоря о своих проблемах, он рассыпался в похвалах его характерной внешности и предложил ему сняться в его фильме, сыграв одного из джигитов Абдуллы!

Тот пришел от этой идеи в бурный восторг и с радостью согласился – такие ребята вообще часто бывают достаточно тщеславны, возможность попасться на глаза миллионам его обрадовала даже без того, чтобы преступать при этом закон. Мотыль чуть умерил его восторг – мол, уже завтра бы начали съемку, да вот какие-то гады реквизит украли, пока не найдем, снимать не можем…     

– «Это не я, это Махмуд, собака такая!» – возмущенно воскликнул будущий суперстар. – «Сейчас же с этим разберусь!». И, в отличие от милиции, сработал крайне эффективно – уже к утру следующего дня все краденые вещи были возвращены киношникам, и съемки пошли своим чередом. Более того – на протяжении всего дальнейшего съемочного периода ни у киногруппы, ни у ее участников ни единой мелочи не пропало.

ДАЛЬНЕЙШЕЕ — СПЛОШНОЕ ВЕЗЕНИЕ

А как же с расчетом по обязательствам? Если он весь фильм скверной игрой испортит? Да что вы такое говорите – не так уж у него много возможностей что-то испортить, роль ведь эпизодическая! Да и справился он с ней вполне прилично – было кому показать и объяснить, а если очень уж припрет, так можно сделать лишний дубль, не получится с первого раза, так выйдет с третьего. Играет он басмача, то есть человека военного, а в армии правило простое: не можешь – научим, не хочешь – заставим. 

Сыграл свою роль дебютант просто прекрасно. Помните басмача в красной рубахе с винтовкой в руках, который крадется за Суховым во время его первого посещения музея? Это он и есть. Потом в последнем эпизоде Сухов его застрелит – так что у него целых два появления на экране. Вроде бы он остался вполне доволен. Съемочная группа – тоже. О зрителях я даже не спрашиваю: все отлично поняли, о каком фильме речь.

С этого счастливого случая все невезение киногруппы кончилось – началось сплошное везение. Фильм ведь чуть не «положили на полку» — после вторжения в Чехословакию стали закручивать все гайки. Но кто-то чуть ли не по ошибке отправил фильм для просмотра на дачу любителя вестернов Брежнева. Тот пришел в восторг, немедленно сообщил кинематографическому начальству, как фильм ему понравился, и все вопросы по нему отпали. 

В итоге фильм стал культовым, именно его завели обычай смотреть перед полетом космонавты, на него с удовольствием пошли миллионы зрителей – и это при том, что ему присвоили только вторую категорию, что существенно ущемило гонорары его создателей. Государственную премию России ему вручили только в 1998 году, но это уже было неважно – фильм остался в истории. 

Видите, как надо заинтересовывать нужных вам людей? Предложите им то, чего они ни от кого, кроме вас, получить не смогут! И хорошо подумайте, кому именно это предложить.

Помните, что сказал один из героев рязановского «Гаража»? «Законным путем идти легко. Дойти трудно». 

Нехорошо? Еще как нехорошо.