КОНКУРС ФАНТАСТИЧЕСКОГО РАССКАЗА «КИБЕРИАДА-2021»: «НЕЗЕМНАЯ ЛЮБОВЬ КОМАНДОРА»

КОНКУРС ФАНТАСТИЧЕСКОГО РАССКАЗА «КИБЕРИАДА-2021»: «НЕЗЕМНАЯ ЛЮБОВЬ КОМАНДОРА»
Всеволод Швайба. Внутренние дворы III. 2020

 

Редакция Huxley завершила прием текстов на международный конкурс фантастического рассказа. Сегодня мы публикуем очередное произведение из отобранных для участия в конкурсе «Кибериада-2021».

Предварительные результаты мы огласим до 15 января, а победитель будет объявлен до 5 марта 2022 года.


— Сара, ты помнишь, как по дну океанов и морей ползало или слепо лежало не пойми что, и вдруг этот оглушительный хлопок… — сказал командор.
— Нет, не помню, а что? — спросила Сара.
— Тот хлопок возвестил миру, что над планетой Земля занялась кембрийская заря! — продолжил он.
— И что ты увидел при свете ее сияния? — спросила женщина.
— Я не увидел, Сара, я вспомнил: после этого началась эволюция всего живого, появились первые хищники и жертвы! 
— А кто был первым из них: хищники или жертвы? 
— Думаю, жертвы; не будь их, на кого бы тогда охотились хищники?
— Боб, что это за шум наверху, словно наждачной бумагой чистят кастрюлю? — спросила Сара.

Командор отстранил женщину, прислушался и сказал в микрофон, вмонтированный в воротник его летной куртки:
— Навигатор! Зиваль! Послушайте, откуда этот шум? Обшивка корабля трещит, что ли?
— Шеф, мы в облаке пыли, когда выйдем из него, шум прекратится! — ответил навигатор.
— Смотрите не сбейтесь с пути!
— Все под контролем, командор. Мы идем маршрутом, который вычислил БИИ: Ланиакея — сверхскопление Девы — Солнечная система — планета Земля…
— Так держать, Зиваль!
— Есть так держать, командор…

Космический корабль Soul in love шел под всеми «парусами», подгоняемый попутным звездным ветром. Подходила к концу очередная галактическая «одиссея» землян. Поиски объекта №1 или экзопланеты, которая должна была стать вторым домом для человечества, не увенчались успехом. Никто из членов экипажа звездолета уже не чаял увидеть что-нибудь еще, кроме звездных скоплений, комет, пролетающих в отдалении, и поднадоевшей всем космической пыли. Астронавты от ничегонеделанья скучали, занимались кто чем, коротая удлинившееся от безделья время.

Главный навигатор Soul in love Анатоль Зиваль дремал, когда бортовой наблюдатель Escabar подал сигнал: «Прямо по курсу НКО…»
Получив эту информацию, навигатор сверился с трехмерной звездной картой галактики. Но в указанных координатах ничего, кроме пустоты галактического пространства, не обнаружил. «А был ли мальчик?» — засомневался Зиваль. Escabar мог ошибиться, приняв плотное облако космической пыли за НКО. И он решил просмотреть файлы записывающих устройств навигационной системы корабля. Не успел он открыть один из них, как на экране монитора появилось какое-то расплывчатое пятно. «Вот он! — воскликнул навигатор. — Неужели это то самое, что мы искали? Вот обрадуется Хитрый лис!» — подумал он.

Тот, кого Зиваль назвал Хитрым лисом, командор Боб Рашковский, находился в своих апартаментах. Расслабившись, он полулежал в удобном эргономичном кресле и читал книгу: политический детектив «Тайный сговор сверхдержав» Василия Шпирюка. Автор описывал интриги двухсотлетней давности: три враждующие между собой империи, подобно голодным шакалам, рвущим друг у друга из зубов добычу, — сражались за право владеть большим, площадью около пятисот тысяч квадратных километров, участком чудом уцелевших джунглей Южной Америки.

После захвата этого лакомого куска тропического леса его потенциальные владельцы планировали выселить из джунглей оставшиеся племена коренных индейцев, выкорчевать деревья, выпрямить русла рек, не исключая Амазонки, а также высушить болота и, уничтожив таким образом все живое вокруг, засеять эту плодородную землю кокой. Только ради этого и шла ожесточенная схватка между тремя последними на Земле империями.

Тема книги была близка командору. В юности, окончив школу управления легкомоторными самолетами, он работал по найму в наркокартеле Федора Гриба: перевозил на авиетке-кукурузнике, или babe plane, как его называли кокольеры, спрессованные листья коки с высокогорных плантаций, где их выращивали и собирали, на предприятия конечной переработки сырья.

К счастью для юноши, о нем вспомнили чиновники военного комиссариата, и, когда ему исполнилось девятнадцать лет, его призвали в армию, направив учиться в Военно-воздушную академию. Там Боб и получил профессию летчик-истребитель.

Вспомнив молодость, командор встал с кресла и начал энергично ходить по мягкому ворсистому ковру апартаментов. Вся его прошлая жизнь прошла перед ним, как кадры какого-то вестерна, и увиденное было ему не по душе. Во второй половине жизни Рашковский стал сентиментальным пацифистом. Поэтому все то, чем он гордился в молодости: перевозка наркотического зелья, участие более чем в десяти больших и локальных военных конфликтах, сбитые им в воздушных сражениях самолеты, уничтоженные наземные цели противника — все это вызывало у него отвращение, чувство стыда и горечи. После выхода в отставку он устроился на работу пилотом-командиром в Транснациональную ракетно-транспортную корпорацию (ТРТКК), согласился на полное переформатирование мозга и, казалось, навсегда покончил со своим прошлым.

Но чтение остросюжетного детектива разбудило его дремлющую память, и старый ас пустился во все тяжкие. Перелистывая страницы прошлой жизни, Боб удивлялся превратностям судьбы, ее хитрым извилистым лабиринтам, которые наконец привели его в глубины космоса к черту на кулички.
Он остановился перед гардеробным зеркалом, в платиновой глубине которого отразился моложавый мужчина с шевелюрой белых волос и светло-голубыми глазами, резко контрастирующими с загорелой кожей лица, но не обратил на него внимания.

Перед его внутренним взором все еще стоял образ молодцеватого полковника в форме Военно-воздушных сил с самодовольной улыбкой на узких нервных губах и с орденом Боевого Белого Орла на груди, каким он был около двадцати с лишним лет назад. Когда же, моргнув и тряхнув седой головой, он увидел свое зеркальное отражение, то не узнал в нем себя. «Кто этот кретин? Как он попал в мои апартаменты?!» — возмутился командор.

Он хотел уже было поднять тревогу, когда за его спиной раздался неприятный звук зуммера. Развернувшись на 180 градусов, Рашковский подошел к рабочему столу и, раздосадованный тем, что кто-то помешал его досугу, сердито ткнул средним пальцем правой руки в овальную кнопку переговорного устройства. «Шеф, мы, кажется, нашли то, что искали, вернее сказать, оно нашло нас само…» — услышал он искаженный мембраной динамика голос Зиваля. «Навигатор, мы с вами не в прятки играем, чтобы нас кто-то искал…» — сказал он в ответ. «У старика несварение желудка», — подумал обескураженный таким ответом Зиваль. И решил: «Ладно, свяжусь с ним позже, время терпит…»

Новость, которую сообщил навигатор, не обрадовала командора. Наоборот, она повергла его в уныние. Он вспомнил один из тех тривиальных, но запомнившихся рейсов к Луне на Soul in love с богатыми туристами на борту.

Корабль прибыл в пункт назначения точно по расписанию. И он, не теряя времени, вывел звездолет на окололунную орбиту высотой 120 километров с периодом обращения 1 час, успев как раз к началу восхода. Это космическое событие должно было произойти с минуты на минуту. Но когда он увидел на фоне аспидно-черного неба ЕЁ, освещенную лучами Солнца, едва сдержал волнение. Таким невероятно-грандиозным был восход Земли над лунным горизонтом!

Туристы толпой кинулись к иллюминаторам правого борта, откуда восход был виден лучше всего, и своей массой создали сильный крутящий момент. Soul in love резко качнулась и накренилась вправо. Возникла опасность, что она завертится с ускорением, превратившись в неуправляемую юлу. К счастью, он успел вовремя включить стабилизаторы «бортовой качки». И, поминая недобрым словом туристов-нуворишей, раскошелившихся на пятьдесят миллионов баксов каждый, чтобы купить билет на лунный круиз, он услышал в наушниках щелканье затворов фотоаппаратов и возбужденные голоса. Кто-то, вероятно, самый экзальтированный из туристов, закричал: «Земля! Земля! Земля!» Другой, исполненный религиозных чувств, вымолвил: «Она — как голубая кипа на бархатном темени Бога…» «И шитая белым золотом!» — добавил с придыханием третий.

Они уже сделали два орбитальных витка и пошли на третий, для того чтобы разогнать Soul in love до той скорости, которая позволит преодолеть гравитационное притяжение Луны, и Зиваль, сидевший слева от него, на месте второго пилота, сказал:
— Посмотри, Боб, что земляне сотворили с лунным пейзажем!

Корабль, оставив за кормой Море Дождя, подлетал к Заливу Радуги. Командор включил оптический зум, и на мониторе высветилась четкая картина лунного серо-буро-малинового ландшафта с параболическими антеннами, буровыми вышками, шарообразными емкостями, прямоугольными строениями, обездвиженными бульдозерами и луномобилями (последние почему-то были перевернуты вверх колесами), и глубокой траншеей, наполовину заполненной черт-те чем, — вот и все, что зафиксировала его память за тот краткий промежуток времени, когда корабль пролетал над береговой линией Залива Радуга.

— А что это было, Зиваль? — спросил он.
— «Лунный рай», поселение длительного проживания людей, — ответил тот.
— Что-то я не увидел там даже проблеска жизни…
— Да, Боб, «Лунный рай» — это то, что осталось от амбициозного проекта Европейского космического агентства «Запасное человечество». В лучшие времена там жили 98 колонистов: 49 мужчин и 49 женщин. Это был цвет европейской расы, ее золотой фонд. Прежде чем молодые люди попали в этот «рай», они прошли жесткий отбор, длительную физическую и интеллектуальную подготовку. На них была возложена архиважная историческая миссия: после Судного дня вернуться на Землю, заселить ее и возродить цивилизацию прямоходящих…

— Шикарный, фантастический проект! — сказал, растягивая слова, командор.
— И весьма перспективный, — согласился с ним навигатор. — К сожалению, люди не выдержали долгого проживания вне Земли.
— И виной тому, конечно, был человеческий фактор, — сыронизировал командор.
— Откуда тебе это известно?
— Зиваль, я просто хорошо знаю породу прямоходящих.
— Да, Боб, проблемы началось с банального адюльтера. Именно он выполнил роль спускового крючка.

Женщины — та, которую обманули, и та, с которой обманули, — поругались вдребезги. Правда, потом они помирились, но начало было положено. И вскоре «Лунный рай» превратился в Содом и Гоморру, колонисты стали трахать друг друга без разбору. А закончилось все весьма скверно: «лунатики» пристрастились к наркотикам…

— Какая же это сволота доставляла им наркоту на Луну! — удивился командор.
— Никакая! «Лунный рай» существовал автономно. Колонисты сами синтезировали наркотики. Как было доказано в результате расследования, для этих целей они использовали грибы. Кстати, ты заметил на побережье Залива Радуги прямоугольные сооружения?
— Да, что-то похожее на оранжереи… — сказал командор.
— Вот в этих оранжереях они вместе с овощами и злаками выращивали галлюциногенные грибы…

Вспомнив тот полет к Луне, командор вздохнул и обессилено рухнул в свое любимое кресло. И тут же вскочил как поджаренный, вспомнив о 25 тысячах шагов, которые должен делать каждый астронавт ежедневно, независимо от возраста, ранга и несмотря на искусственную гравитацию. В противном случае наступит гиподинамия, а после нее — неизбежный конец.

Командор предпочитал выполнять свою норму в 25 тысяч шагов у себя в апартаментах. Делал он это с удовольствием, шагая легкой походкой вокруг своего персонального мини-сада, в котором росли на воздушной бионике фикус бенджамина, гибискус, филодендрон и другие вечнозеленые растения. В этот раз он шел, задумавшись, глядя себе под ноги, вспоминая программу Европейского космического агентства «Резервное человечество» и его детище — опороченный человеком «Лунный рай».

«Черт побери! Эта раса белых европейцев, ничего не может довести до логического конца. А китайцы вот смогли!» — выругался он про себя, употребив слово «черт», запрещенное, как и ряд других, подобных ему, во время межгалактического полета.

Китайская Лунная программа, о которой вспомнил командор, была разработана еще при жизни Генерального конструктора Сунь Цзядуна. Ее реализация осуществлялась постепенно, но методично, шаг за шагом. Начали китайцы с небольшой автоматической лунной станции «Изумрудный заяц». А десятилетие спустя на ее месте вырос мегаполис «Чанъэ», в котором живут и работают тысячи китайских специалистов.
«Да, утерли они нос американцам, европейцам и своим союзникам русским, — рассуждал командор, делая круги. — Именно с этого «Чанъэ» начнется, если уже не началась Великая китайская экспансия космоса. И я не удивлюсь, когда, высадившись на первую попавшуюся нам экзопланету, мы столкнемся с китайцами…»

На сотом по счету круге мозг командора просветлел, словно кто-то протер его изнутри, как протирают запотевшее оконное стекло сухой салфеткой. И ему представилось, что он идет не по ковру в своих личных апартаментах, а по изумрудной сочной траве речной поймы. Из-под подошв его элегантных замшевых башмаков прыгают врассыпную усатые малахитовые кузнечики; вокруг порхают разноцветные бабочки; стрекозы стрекочут перламутровыми крылышками, как вертолеты лопастями. Невдалеке, на берегу полноводной реки, загорают женщины, рядом на лугу пасутся расседланные лошади.

«Да, красота молодого женского тела безупречна, в нем нет ничего лишнего!» — подумал командор и остановился. Будучи в большей степени продуктом трансгуманистических технологий, он все еще оставался частично человеком. Ему захотелось получше рассмотреть выпуклости и впадины обнаженного женского тела и получить от их созерцания еще большее эстетическое наслаждение. Однако вместо стройных загорелых нимф он снова увидел треклятое гардеробное зеркало, отразившее его непрезентабельную внешность.

Он хотел отвернуться, но, сам того не желая, заметил небритые щеки и заострившиеся скулы и вспомнил, что с утра ничего не ел. «Даже маковой росинки во рту не было, а все из-за этого НКО!» — подумал он с досадой и посмотрел на часы. Их стрелки показывали без четверти три, идти в столовую, где продуктовый генератор Smart Cock кормил экипаж «Манной небесной», уже было поздно. «Перекушу-ка я здесь, в апартаментах! Что может быть вкуснее яичницы из свежих яиц, приготовленной в квантовой духовке?!» — решил командор, удовлетворенно хмыкнув.

Он собирался приступить к исполнению задуманного, как его отвлек оживший домофон: «Боб! А Боб! Ты у себя?» Командор сразу узнал этот голос. Да и не узнать его было мудрено: в составе экипажа числилась только одна женщина: микробиолог Сара Вареник.
— Входи, Сара, входи! — сказал он.

При этих словах одна из стен апартаментов бесшумно разошлась, как расходится занавес в цирке, и в образовавшийся проем вошла женщина левантийского вида. У нее были курчавые черного цвета волосы, украшавшие симметричную голову, нежно-бархатистая кожа лица, большие карие глаза, небольшой прямой нос, чувственный рот с четко прописанными губами. Одним словом, женщина была наделена природой той красотой, которая не оставляет равнодушным ни одного мужчину. Сара знала об этом и не упускала возможности употребить это преимущество себе на пользу. Однако, одинаково ровно принимая ухаживания двенадцати астронавтов — членов экипажа, она отдавала предпочтение одному — командору.

— Боб, у тебя есть яйца? — спросила Сара, едва переступив порог апартаментов. — Я бы одолжила пару. Мне сегодня так захотелось яичницы…
— У меня как раз остались два яйца в холодильнике, Сара, или ты хочешь свеженьких? — сказал командор и посмотрел на женщину тем особенным взглядом, который отличает влюбленного мужчину.
— Свежие яйца, конечно, лучше. Но сойдут и те, что есть, — ответила Сара, мимоходом добавив: — Не хочу отвлекать тебя по мелочам.
— Оставь жеманничать, дочь моя! Я сам только что тоже подумал: «А не приготовить ли мне яичницу?» — сказал командор.
— Ты серьезно, Боб?
— Да, Сара, я сегодня не успел поесть в столовой — признался он. — Однако идем, поищем свежих яиц.

Они пересекли по диагонали апартаменты и остановились у инкрустированной серебром перегородки — она отделяла жилое помещение от хозяйственного блока. Боб открыл маленькую дверцу, пропустил Сару вперед, и они оказались в автоматизированном курятнике.

— У меня здесь пять кур-несушек кросса Хайсек Браун, — начал он рассказывать Саре. — И каждая приносит по одному яйцу в день, два я съедаю сам, два отдаю кому-нибудь из экипажа, а пятое — оставляю на развод.

В глубине курятника что-то зашевелилось, и из-за угла показался робот Марта. Она ревниво посмотрела на Сару и, скрепя зубами, спросила:
— Вы за яйцами, Боб? Я уже их собрала и спрятала в холодильник.
— Вы молодчина, Марья Ивановна, спасибо! — сказал командор.
Затем, командор открыл дверцу холодильника, взял с полки плетеную корзинку с яйцами и передал ее женщине.
— Ого, повний кошик щастя! — пошутила Сара. Она любила в подходящий момент удивить и ошарашить присутствующих каким-нибудь украинским или еврейским словечком, а то и выражением.

Когда они вышли из курятника, Сара спросила:
— Боб, почему ты назвал робота Марту Марьей Ивановной?
— А ты не знаешь? На этом настоял наш российский коллега, астрозоолог Влад Гайда. Он утверждает, что эти имя и отчество не только гарантируют осведомленность уборщицы обо всех «подковерных играх», которые нередки в научных коллективах, но и полную ее преданность и беспрекословную подчиненность вышестоящему начальству. Влад убедил меня, что такие качества уборщицы не будут лишними и на космическом корабле.
— Так ты, оказывается, любишь, когда тебе наушничают на твоих коллег?
— Ну что ты, Сара! У нас с Мартой чисто деловые отношения. Мы относимся друг к другу как равный к равному. Тем более что она претендует на мое место, — сказал командор.

Помолчав минуту, он сказал, потирая руки:
— А знаешь что, Сара? Если кутить — так кутить на полную!
— У тебя разве есть алкоголь, Боб? — спросила женщина, широко открыв глаза от удивления.
— Сара, у меня есть нечто покруче виски и текилы! Я приготовлю кислородный марсианский коктейль «Маск» и добавлю в него по щепотке порошка из плавников китайского дракона. Он укрепляет кости, бодрит тело и веселит душу…
— Первый раз слышу о таком! — призналась Сара.
— И неудивительно! — сказал он, таинственно улыбаясь. — Рецепт этого коктейля наши разведчики сперли из секретного меню китайских астронавтов-смертников…

После ужина они сидели на софе-трансформере, разговаривали, пили кислородный коктейль «Маск» и постепенно входили в состояние Самадхи, отрешаясь от формы и сосредоточиваясь на сути.

— Боб, а Боб! Ты серьезно веришь в то, что первые живые существа на Земле были потенциальными жертвами? — спросила Сара, возвращаясь к прерванному разговору.
— Да, милая, они стали такими, когда появились первые хищники. И только с их появлением на Земле начались процессы, которые мы называем полноценной жизнью.
— Поэтому ты допускаешь, что Марта может занять твое место на Lous in love?
— А чем я лучше робота! — сказал командор, привлекая Сару к себе. Он обнял ее, поцеловал и вошел в нее сначала на молекулярном, потом на атомном и наконец на квантовом уровне…

Боб Рашковский лишь частично оставался человеком, в значительной степени он был продуктом трансгуманистических технологий. Большая честь его органов была заменена кибернетическими устройствами высочайшего качества. Благодаря этому он принимал какую захочет форму и безболезненно проникал в любую среду, в том числе в тело другого человека…

Вступая в клуб друзей Huxley, Вы поддерживаете философию, науку и искусство

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Получайте свежие статьи

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: