КОРНИ И КРЫЛЬЯ с Борисом Бурдой: Лев Симиренко из Черкасской области – создатель известного сорта яблони «Ренет Симиренко»

 

ФРУКТЫ МОЕГО ДЕТСТВА

Современные дети едят совершенно не те фрукты, что мои сверстники, дети не ахти каких сытых послевоенных 50-х.

Бананы мы видели в основном в иллюстрациях в книге Чуковского о докторе Айболите – купить их можно было два-три раза в году, когда в Одессу приходил банановоз и оказывалось, что часть его груза можно и не успеть довезти до Москвы.

С апельсинами и прочими цитрусовыми было не лучше – ну, один мандарин в году ребенок обычно находил в новогоднем подарке, а вот на улице найти только что сгруженные ящики с весами и продавщицей в грязно-белом халате можно было примерно раз в квартал.

О других фруктах молчу: услышав слово «дуриан», его бы приняли за ругань, «помело» сочли бы транспортным средством Бабы-Яги, а слово «личи» узнал бы только филолог-фольклорист, но решил бы, что речь пошла о Кощее Бессмертном (по-научному «лич» – это маг-некромант).

Летом и осенью, правда, что-то было: сначала вишни, потом черешни, а вместе с черешнями и до примерно конца октября – сливы, персики и абрикосы. Никаких нектарин – они возникли где-то в середине 80-х. Была еще шелковица, но почти как дикорос – в магазинах её не было. Всё.

 

ЭХ, ЯБЛОЧКО…

А чтобы можно было купить круглый год – только два фрукта. Груша и яблоко. Груша иногда пропадала, но не обязательно зимой – тогда время от времени пропадало что угодно, мы привыкли. А яблоки были почти всегда. Разной степени съедобности, но были. Номер один.

Даже английская пословица «An apple a day keeps the doctor away» у нас имела адекватный перевод – «Одно яблоко по утрам, и не нужно к докторам». Когда я капризничал и отказывался от яблока, мне это часто напоминали.

Когда мы шли с бабушкой на базар, она всегда спрашивала, какие яблоки мне взять. Но подсказывала: «Бери семеринку, она же тебе нравится». Я действительно любил эти яблоки – ярко-зеленые, сочные, кисло-сладкие, с умеренной терпкостью, практически никогда не бывающие вялыми.

Называл я их, конечно, неправильно. Ничего удивительного – прямо сейчас, в процессе написания этой статьи, я зашел на сайт хорошо знакомого мне супермаркета, чтобы сделать заказ. Так вот, там это яблоко тоже называют «семеринкой» – это распространённая ошибка.

Теперь я знаю правильное его название – «Ренет Симиренко». И чья фамилия в его имени – тоже знаю. Хочу рассказать вам об этом человеке.

 

ДЕД И ОТЕЦ

Его дед Фёдор был крепостным, но не всю жизнь – задолго до полной отмены крепостного права он выкупился на волю. Явление это достаточно частое: и владелец знаменитого магазина Елисеев, и текстильный магнат Морозов, и крупнейший чаеторговец Расторгуев, и построивший на свои деньги Малый театр Варгин – все были сыновьями крепостных, и не только они.

Фёдор вместе со своим тестем Михаилом Яхненко открыл фирму «Братья Яхненко и Симиренко» с довольно широким диапазоном деятельности. Они строили сахарные заводы, выпускали для них оборудование, спускали на воду металлические пароходы «Ярослав» и «Украинец», делали в сахарных цехах мармелад и пастилу «Украинская».

Производительность труда Федора Симиренко очень высока во всех сферах, в том числе и в семейной – в его семье родилось 22 (дублирую прописью, двадцать два, здесь нет никакой ошибки) ребенка.

Двое из них – Владимир и Платон – получили образование в Париже. Василий стал талантливым инженером и промышленником, одним из самых крупных меценатов, поддерживавших украинскую культуру, вплоть до хора классика украинской музыки Николая Лысенко.

Помогал, как мог, украинской культуре и его брат Платон. В 1859 году он вручил Тарасу Шевченко крупную сумму, 1100 рублей, на издание «Кобзаря». Его третье издание вышло в 1860 году с благодарностью Платону Симиренко на титульной странице.

 

ИЗ УНИВЕРСИТЕТА – В ТЮРЬМУ

А в 1855 году у Платона Симиренко родился сын, которому дали имя Лев. Он продолжит одно из дел своего отца – разведение качественных и высокоэффективных садов, саженцы из которых улучшили бы всё садоводство в регионе. И сделает гораздо больше, чем он.

Платон Симиренко умер от туберкулёза в 1864 году, когда Льву было всего 8 лет. Его супруге Татьяне Ивановне было нелегко поднимать одной четырёх детей, тем паче в семейном бизнесе начались проблемы. Но все её дети получили высшее образование.

Лев закончил в Одессе гимназию с золотой медалью и пошел учиться в Киевский университет, а оттуда перевёлся в Одесский университет, на естественное отделение. Его студенческие годы протекали в неспокойное время. Симпатии многих студентов склонялись к радикальным организациям – таким, как «Народная воля».

Для Льва Симиренко, достаточно близкого родственника Ольги Яхненко, жены самого руководителя «Народной воли», Андрея Желябова, оказаться в орбите этой организации было делом весьма вероятным. Чем это ему грозило – понятно, и угроза осуществилась.

Трижды его арестовывали за хранение нелегальной литературы и материальную помощь революционерам, и в итоге сослали на 8 лет в Красноярский край. К тому времени он уже успел получить звание кандидата естественных наук, но узнал об этом уже в ссылке.

 

КАТОРГА, ТРУДЫ И ЛЮБОВЬ

В Красноярске он работал садовником в теплицах золотопромышленника Кузнецова, ухаживал за красноярским городским садом, выращивал там низкорослые плодовые деревья, которые могли выжить в суровых условиях Севера.

Его первая любовь Елена Уварова осталась на родине, а в Красноярске он встретил другую – такую же ссыльную, как и он, польку Альдону Гружевскую. Она ухаживала за ним в тюремном госпитале, когда он заболел тифом и был на волосок от смерти.

Как часто бывает, благодарность перешла в любовь, и они обвенчались в тюремной церкви. Срок Альдоны вскоре кончился, но она добровольно оставалась в ссылке с мужем, пока и ему не пришла пора возвращаться.

Льву Платоновичу не разрешили проживание в больших городах, и он остался в отцовской усадьбе в родном селе Млиев Черкасской обрасти – ухаживать за садом, разводить и распространять новые сорта плодовых деревьев. У него родились два сына и дочь, а когда дети растут в прекрасном саду – это по-своему прекрасно.

 

НЕОБЫКНОВЕННОЕ ДЕРЕВО

И вот тут-то это и случилось – он более пристально, чем обычно, посмотрел на обычную яблоню около его дома, которую посадил ещё его отец. Откуда она там такая взялась – мы уже не выясним никогда. Скорее всего, это была случайная мутация. Но её надо было увидеть!

Превосходный вкус этих яблок (дегустаторы называют его винно-сладким), красивый внешний вид и, что еще важнее, превосходная лёжкость, позволяющая ему сохраняться в течение всей зимы и быть действительно круглогодичным фруктом, были для Льва Платоновича прямым указанием размножить этот сорт и привлечь к нему внимание.

Правда, новым сортом это яблоко признавать не хотели. Вспоминали старый американский сорт «Зелёнка Вуда» – это, мол, он и есть. Но любой, попробовавший и те, и другие яблоки на вкус, чувствовал немалую разницу. Причём в пользу нового сорта.

Сейчас мы называем этот сорт «Ренет Симиренко» – это не совсем точно. Сам Лев Платонович назвал его «Ренет Платона Симиренко» – в память об отце, посадившем эту яблоню. Но мы уже связываем этот сорт и с самим Львом Платоновичем, который эту яблоню разглядел и не дал ей исчезнуть бесследно.

Эта чудесная яблоня оказалась одним-единственным сортом в огромном помологическом питомнике (помология – наука о плодовых и ягодных растениях, если кто забыл), который он основал и десятилетиями развивал.

 

БОЛЬШОЙ САД

В литературе тех времён его часто называют «рассадником». Сейчас с этим словом ассоциации не особенно хорошие, а тогда это название выражало суть поставленной Симиренко цели – посредством распространения качественных сортов из этого сада, улучшить всё садоводство окрестных мест.

Он установил контакты с коллегами-садоводами во всём мире, выписывал и разводил у себя множество продуктивных и урожайных сортов. Изучая их качества, он рекомендовал лучшие из них для промышленного разведения и любительского садоводства.

Кто-то подсчитал, что к 25-летию существования питомника, в нём насчитывалось 900 сортов яблони, 889 — груши, 81 — сливы, 350 — черешни и вишни, 115 — персика, 56 — абрикоса, 165 — крыжовника, 45 — ореха. 

Современник Льва Платоновича, профессор Кичунов, пишет: «Кроме удаленных уголков севера, востока, юга и запада Европейской России, питомнику приходится посылать деревья в западную и восточную Сибирь, в Омск, Тюмень, Барнаул, Красноярск, Иркутск и, в виде единичных случаев, в Николаевск и даже в Приморскую область.
 
Особенно много деревьев из обширного питомника Симиренко идет в Крым и на Кавказ, в Ставропольскую губернию, Кубанскую область, Новороссийск, Сочи, Сухуми, Геленджик, далее во Владикавказ, Петровск, Баку, Тифлис, Кутаиси, Эривань.
 
Достаточное количество товара идет в средне-азиатские области, а именно в Самарканд, Байрамали, Ташкент, в Симиреченскую и Сыр-Дарьинскую области. Само собою разумеется, что юг, юго-запад и юго-восток России дают главную массу клиентов, но нельзя здесь не подчеркнуть того обстоятельства, что питомник имеет клиентов также в Царстве Польском и в литовских губерниях». 

Помимо плодовых растений, в питомнике Симиренко была собрана коллекция растений цветочных и декоративных: 927 форм роз, 305 разновидностей хвойных деревьев и кустарников…, впрочем, всего не перечислить.

Нужно ли еще говорить о её огромном значении?

 

ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ

К сожалению, Лев Платонович расстался с супругой – она перебралась в Киев. Всё было в рамках правил: дети зимой жили с матерью и учились в Киеве, а летом приезжали к отцу в его замечательный сад.

Сам же Симиренко возобновил отношения со своей первой любовью Еленой Уваровой. Вскоре они обвенчались, и Елена стала Льву Платоновичу не только супругой, но и толковой и активной помощницей в его непростых делах.

С большим трудом бывший ссыльный Симиренко получает разрешение посетить Крым – сначала для лечения. В течение 20-ти лет он тщательно изучает историю, культуру, агротехнику и экономику плодоводства Крыма и создаёт фундаментальный труд «Крымское промышленное плодоводство», опубликованный в 1912 году.

Эту книгу Лев Платонович посвятил памяти Елены Уваровой – за шесть лет до этого она скончалась от скоротечной тяжёлой болезни. Через некоторое время после её смерти 50-летний Лев Платонович женится на 28-летней подруге его покойной жены – дочери учителя млиевской школы Софье Хоришман.

Несмотря на разницу в возрасте, брак оказался счастливым и прочным. В нём у Льва Платоновича родились ещё два сына и дочка. Одного сына тоже назвали Львом, а дочку Софьей – как и родителей.

 

НАСТОЯЩАЯ БЕДА

Научные исследования Льва Платоновича развивались успешно, сад рос, работа шла, фундаментальная книга, которую он хотел назвать «Украинско-российская помология», приближалась к завершению. Но тут затрясло весь окружающий мир.

С началом первой мировой жить стало хуже. С началом революции и гражданской войны – совсем плохо. Не только прервались важнейшие для научной работы контакты – сами драгоценные деревья симиренковского сада порой тайком вырубали на дрова.

А 6 января 1920 года, как раз на Рождество, всё закончилось, загадочно и страшно. Что это было – существует несколько разных мнений. Попробуйте выработать своё, а я просто приведу факты.

 

КАК ЭТО СЛУЧИЛОСЬ

За примерно месяц до этой даты в Млиеве установилась советская власть. Приказом Киевского губревкома Лев Платонович был назначен директором и научным руководителем созданного им питомника.

Действовали в Млиеве и сторонники так называемой «Млиевской республики» атамана Трофима Голого – противники и советской власти, и деникинцев.

Поздно ночью в окно Льва Платоновича постучали. Он спросил: «Кто там?». Ему ответили: «Казаки просят мёда». Он подошёл к окну, чтобы разглядеть, кто это – и в него выстрелили. Пуля попала в предплечье – не самое опасное место, если бы не то, что она перебила вену

Жена и домочадцы храбро бросились на звук выстрела и увели его в дом, а сами кинулись за фельдшером. Тем временем кто-то вломился через окно, схватил его окровавленную верхнюю одежду и скрылся. Больше не унесли ничего.

Прибежавший фельдшер не смог остановить кровотечения, и через несколько часов Лев Платонович скончался. Перед смертью он успел попросить назвать его последнюю книгу «Опись маточного ассортимента моего рассадника», посвятить её памяти матери и отдать на корректуру его другу Владимиру Дончеву.

 

КТО ВИНОВАТ?

Убийцы не были пойманы. Кто их послал? Советская власть? Она бы предпочла, да и могла без труда сделать это легально и гласно. Люди атамана Трофима Голого? То же возражение. Случайные бандиты? Тогда почему почти ничего не украли? Киллеры, прихватившие одежду, как доказательство исполнения заказа? И что эта одежда доказывала? Стройной версии нет.

Ряд современных источников пишут, что Лева Платонович «трагически погиб от рук чекистов», но доказательств приводят не больше, чем те, кто в 30-е годы обвинял в различных злодействах троцкистско-зиновьевский блок.

Противно подумать, но такие обвинения только выгодны различным сторонникам и болельщикам ВЧК, которые, к сожалению, еще не повывелись. Вот, мол, какие вздорные бездоказательные обвинения возводят на эту замечательную организацию…

Вряд ли им это поможет – слишком много против ВЧК улик несомненных и железобетонных. Скажем, их вину в тюремном заключении и расстреле в 1938 году сына Льва Платоновича, Владимира, который руководил питомником после смерти отца, никому оспорить не удастся – доказательств выше крыши. Но тогда зачем давать им шансы?

Пока с уверенностью можно сказать только одно – его убийцы были негодяями и нет им прощения. Со всем остальным нужно разбираться, и шансов на это немного.

 

ВОЗВРАЩЕНИЕ ПАМЯТИ

Достаточно долго упоминание заслуг Льва Платоновича отнюдь не приветствовалось. Было принято считать, что никто, кроме Мичурина, ничего достойного в помологии не сделал. В нацистской Германии это называлось «принцип фюрерства», в сталинском СССР никак не называлось, но работало так же.

Его главную книгу «Помология» издали в Киеве только в начале 60-х. А его сад существует и сейчас – теперь он называется Институтом помологии имени Льва Симиренко Национальной академии аграрных наук Украины.

Сейчас его память уважают и чтут. Улица Симиренко есть и в Киеве, и в моей родной Одессе, и в Краснодаре, и даже в селе Медвежье Ушко под Винницей. Его труды изучают – их научная ценность не утрачена и сейчас.

На почтовой марке Украины 2006 года изображён не только он, но и столь же достойные благодарной памяти его отец и сын. А в его родном Млиеве теперь есть памятник ему самому.

 

ЭТОТ ПАМЯТНИК НЕ РАЗРУШИТЬ

Но главный памятник ему вы найдёте на любом базаре, в любом супермаркете нашей страны. И не только нашей страны – «Ренет Симиренко» выращивают во многих странах, минимум на четырёх континентах.

Об этом сорте яблок написана повесть, ему посвящены стихи. Целый ряд современных сортов яблок получены с помощью «Ренета Симиренко». Кто-то красиво назвал эти яблоки «зелёным солнцем».

Специально зашёл на сайты уже не одного, а всех четырёх одесских супермаркетов, в которых порой заказываю доставку продуктов на дом – «Ренет Симиренко» есть во всех до единого! Название, правда, иногда написано с ошибками – я уже отмечал это в самом начале.

Это нехорошо – о таких людях следует помнить. Прочтите и знайте. Впрочем, это яблоко мы никак не забудем, это невозможно. Мы на этих яблоках выросли. И дети наши вырастут, и внуки.