КОРНИ И КРЫЛЬЯ с Борисом Бурдой: Роберт Фогель из семьи одесских эмигрантов — нобелевский лауреат по экономике

 

ДОКАЗЫВАЮТ ТОЛЬКО ЧИСЛА

Мой первый завлаб многому меня научил. Скажем, тому, что я не секретарь райкома и обращаться к человеку недостаточно знакомому или с заведомо более низким статусом на «ты» — стыдно и нелепо.

Или, скажем приоритету интересов дела над формальной субординацией. Подсказал тебе даже самый младший что-то дельное – радуйся и благодари, а не рычи: «А ты кто такой, чтобы вообще рассуждать?». А то пожалеешь, да поздно будет…

И еще одну полезную вещь он мне объяснил – спорить нельзя только с цифрами. Хоть соловьём заливайся, говоря, что нужно так, найдётся не менее красноречивый, который столь же убедительно докажет, что нужно этак. При одном условии – если речь не о цифрах.

А если ты всё правильно посчитал и убедительно показал, что если так, получается семнадцать, а если этак – только девять, спор обычно угасает сам по себе. Больно уж хочется получить лишние восемь, даже если от красноречия отказаться придётся.

Ещё Кант сказал когда-то, что в каждой естественной науке заключено столько истины, сколько в ней математики. Похоже на правду, потому что без математики там до истины не докопаться. Напустят тумана и заболтают.

 

А ЧТО С ИСТОРИЕЙ?

Но что с науками, которые ехидный Ландау называл неестественными и противоестественными? Философией, филологией, историей, наконец? Какие цифры, кроме дат, нужны в истории вообще? А если никакие, что в истории есть вообще?

Математика, конечно, чем-то действительно лучше истории – у хорошего писателя Ильи Зверева папа-историк радуется интересу дочки к математике, поскольку в ней установки определены и не подвергаются частым переменам в ту или другую сторону.

Но ведь история тоже кому-то нужна – по крайней мере, историкам? Герцен вот говорил: «Былое пророчествует» — кто же, кроме историков, смысл этих пророчеств объяснит? Правда, пока что у них получается так себе. Во всяком случае, без математики. Но куда её там?

Оказалось, что не всё так безнадежно. Нашелся человек, который задался этим же вопросом – куда математика в истории? Во всяком случае, в истории экономики. Более того, дал на этот вопрос массу интересных и нестандартных ответов.

 

БЕГСТВО ИЗ ОДЕССЫ

Лично мне приятно, что он произошёл из моего родного города — Одессы. Есть у моих земляков такое свойство – задавать неудобные вопросы. Вот только ответов они обычно не предлагают – довольствуются нервной реакцией собеседника. Но он предлагал и ответы, что не часто бывает.

Его родители выбрали не самое удачное время и место для рождения. Не то чтобы мы были лучше в этом плане, но каково было молодой паре в Одессе в начале 20-х, вы можете догадаться сами. Власть в Одессе менялась не меньше, чем двузначное число раз, и лучше от каждой перемены не становилось никогда и никому.

Проголосовать против такого не было ни малейшей возможности – во всяком случае, руками или бюллетенем. Ногами иногда ещё получалось… Так поступили и будущие родители Роберта Вильяма Фогеля – сели на пароход и уплыли в Стамбул. Пока еще это было можно.

 

АМЕРИКА — СТРАНА ШАНСОВ

Было это то ли в 1922, то ли в 1923 году – в разных источниках пишут чуть по-разному, хотя суть не меняется. В Стамбуле глава семейства заболел тифом, семья осталась без денег, в очень сложном положении. К счастью, помог давний друг эмигрантов ХИАС и отправил их в США.

Чтобы в Америке дела у прибывших туда нормальных людей не начали идти на лад, им надо специально вредить. Поправилось здоровье, нашлась работа, и дела у молодой пары пошли почти нормально. Так, что хватило смелости завести ещё одного ребенка, которому дали имя Роберт.

Рос он уже в достатке – папа раскрутился, завёл свой мясоперерабатывающий завод. Авторитетом во всех вопросах у Роберта был его старший брат Ефим, родившийся ещё в Одессе. Позже он стал профессором литературы, известным переводами Мандельштама на английский.

Отец не жалел денег на образование Роберта, и он окончил нью-йоркскую школу «Стайвесант» для одаренных детей – в мире только шесть школ, давших четырёх и больше нобелиатов, и «Стайвесант» среди них.

Дальше пошла учёба в престижных вузах – бакалавриат в Корнеллском университете, магистратура в Колумбийском, докторантура в университете Джона Хопкинса (кстати, под руководством героя нашей рубрики Саймона Кузнеца). В общем, быстрая карьера.

 

СЛЕВА НАПРАВО

Что несколько удивительно, в магистратуру он поступил через восемь лет после бакалавриата. Чем же он был занят? Во-первых, работал в фирме отца. Но интереснее во-вторых – он стал крайне активным функционером компартии США, занимаясь этим практически профессионально.

Во время выборов 1948 года он активно агитировал за Генри Уоллеса, занимавшего настолько просоветскую позицию, что он даже предлагал раскрыть СССР, как союзнику, секрет атомной бомбы. Работал всерьёз, но успеха, разумеется не добился – тот не набрал и 3%.

А вот личного успеха он в этой кампании достиг, причем прочного и качественного – на всю жизнь. Другая сотрудница штаба Уоллеса, Энид Кассандра Морган, стала его женой. Брак был вполне удачен, принёс им двух сыновей и всё в нём было хорошо. Но была одна тонкость.

Одесситы вообще обращают мало внимания на национальность, расу и прочие пережитки феодализма. Энид Кассандра Морган была, как теперь принято говорить, афроамериканкой. Межрасовые браки и сейчас в США не такая частая вещь, а уж тогда…

Последний расистский закон в США отменили только в 1964 году, в целом ряде штатов супругов Фогель не поселили бы в одну гостиницу и не позволили бы поесть в одном ресторане. Это уже не говоря о недоуменном пожимании плечами ряда близких (с обеих сторон).

Но они достойно прошли через это испытание, и оно их не разлучило – наверное, даже укрепило их союз. Может быть, дело в их коммунистических убеждениях? Так вот какая штука – в середине 50-х Роберт Фогель от них решительно отказался. По его словам, решил, что коммунизм противоречит науке. На его брак такая перемена взглядов никак не повлияла – ну и правильно…

 

ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЙ БУМ

На основании его магистерской диссертации была написана его первая книга – «Союз тихоокеанских железных дорог: Случай преждевременной инициативы». В ней он усомнился во мнении, которое все считали единственно верным – что бурное развитие США в конце XIX века обеспечил рост железных дорог».

Через четыре года он развил свои тезисы в книге «Железные дороги и экономический рост Америки». Конечно, дороги вызвали бурный рост производства металла, ускорили обмен товарами и многое другое – а что было бы, если бы их не было?

Фогель составил математическую модель транспортной системы США без массового развития железных дорог – там их заменяли речные перевозки и гужевой транспорт. По ней получилось, что с начала железнодорожного бума развитие страны замедлилось бы всего на 3 месяца!

Позднейшие критики нашли у него кое-какие ошибки – не учёл эффекта от перевозок живого скота, не включил в модель открывшиеся возможности по перевозке людей и товаров… Но претензии были к частностям, а не к самой идее – её признали и сочли интересной.

Этой публикацией Фогель заложил основы новой науки, названной «клиометрия» — от имени музы истории Клио. Суть его в применении математических методов и моделей в исторических исследованиях. Сейчас клиометрия популярна во многих странах мира и быстро развивается.

 

ПОЧЕМУ ИСЧЕЗЛО РАБСТВО

Еще более сенсационной стала вторая работа Фогеля, названная «Время на кресте». Выводы из этой работы стали сенсацией не только для учёных, но и для всей Америки, и снова полностью противоречили сложившимся убеждениям.

В этой книге был исследован хозяйственный комплекс Севера и Юга США накануне Гражданской войны. Выводы поразили всех – получалось, что рабовладельческое хозяйство Юга было более экономически эффективным, чем вольнонаёмный труд на Севере!

Исследования Фогеля показывали, что производительность труда рабов была выше, чем у свободных, а их условия жизни порой лучше, чем у вольнонаёмных рабочих, назвать их труд невыносимым было бы неверно, а «Хижина дяди Тома» полна преувеличений.

Что же это получается – Фогель решил доказать, что Юг был прогрессивным, а реакционный Север его победил и заставил отменить экономически эффективное рабство? Учитывая цвет кожи его супруги, даже странно слышать такое… Не думаете же вы, что эта книга была последствием его семейных конфликтов? Да и не было их – тогда в чём же дело?

На самом деле Фогель считал уничтожение рабства совершенно правильным, как и следовало ожидать. Просто он считал главным его мотивом не экономические, а моральные факторы – рабство погубили его аморальность и несправедливость, а не экономические причины.

 

 

ГОРЯЧИЕ СПОРЫ

Понятно, что эта работа Фогеля вызвала целый шквал критики. Критиковали не саму методику, но подвергали сомнению ряд сделанных при расчетах допущений. Указывали, что большая экономическая эффективность была свойственна только достаточно крупным хозяйствам, а таких было всего 4-6% от их общего числа.

Напоминали, что рост общественного богатства Севера всё равно превосходил таковой на Юге. Замечали, что хлопок – только сырьё, а окончательная его переработка всё равно происходила на Севере или за рубежом.

В любом случае, книга вызвала огромный интерес – на неё было написано более 800 рецензий. Американская историческая ассоциация в 1974 году провела специальную конференцию по книге – в основном о ней высказывались критически, но ценность метода не отрицали.

Реакция Фогеля на критику видна в следующей его работе на эту тему «Без согласия и контракта». Её главный акцент – не на экономической эффективности рабства, а на том, что эту систему всё равно пришлось отменить из-за её жестокости, несправедливости и нарастания по этим причинам социального напряжения. Впрочем, с этим мало кто спорил.

Сенсационные выводы Фогеля, пусть и критикуемые, обеспечили ему статус учёного, пользующегося вниманием СМИ, этакой «эстрадной звезды» в ученом мире. В любом случае, вот на что он не мог бы жаловаться, так это на невнимание к его трудам.

 

УСПЕХИ КЛИОМЕТРИИ

Наука сначала отметила его заслуги не как экономиста, а как историка – в 1975 году ему была присуждена престижная премия Бэнкрофта, отмечающая лучшие книги по истории Америки.

А предложенный им подход получил немалое развитие и нашел последователей в самых разных странах, в том числе и в СССР. Кроме экономической истории, он стал применяться для исследования политической истории, исторической демографии и социальной истории.

Клиометрия стала более смело использовать математические методы – такие, как метод выборки, метод корреляции, метод многомерной типологии и др. Успешно в ней применялся и заимствованный из социологии контентный анализ.

А то, что ряд выводов первых работ Фогеля вполне разумно оспаривался, не вызвало сомнения в целесообразности самой применяемой им методики, а только напомнило о необходимости правильной подготовки исходных данных для моделирования.

Может быть, всё дело в одесских предках Фогеля? Этому городу всегда была свойственная некая повышенная яркость и броскость в ущерб основательности и солидности. Так ли это плохо? Ведь Фогель сумел привлечь внимание к своим теориям, и то в них, что верно, было замечено…

 

ВЕРШИНА УСПЕХА

Тем временем обычная академическая карьера Роберта Фогеля развивалась более чем благоприятно. Он работал в таких цитаделях академической науки, как Корнелл, Рочестер, Колумбийский университет.

В 1973 году он стал членом Национальной академии наук США. А в 1977 году он возглавил американское национальное бюро экономических исследований – организацию, в которой работали 23 нобелиата.

Среди них теперь и сам Роберт Фогель – в 1993 году ему, совместно с Дугласом Нортом, была присуждена Нобелевская премия по экономике «за возрождение исследований в области экономической истории, благодаря приложению к ним экономической теории и количественных методов, позволяющих объяснять экономические и институциональные изменения».

После долгой и успешной жизни, украшенной серьёзными достижениями, в 2013 году Роберт Уильям Фогель покинул этот мир. А изобретённый им метод исторических исследований продолжает оставаться актуальным и используется на практике.

 

А ЧТО У НАС?

Насколько хорошо его знают на родине его родителей? А никак не знают. Специально поинтересовался у нескольких человек, кто такой Роберт Фогель. Кто вспомнил одноклассника с такой фамилией, кто компаньона по пионерлагерю, но все потом говорили, что вроде его звали не Роберт…

Удивительного мало – «фогель» по-немецки «птица», вполне распространённая фамилия и у немцев, и у европейских евреев, для Одессы не редкость. А вот что в Одессе не знают выходца из неё, добившегося мирового признания, явно не есть хорошо.

Ответа нет не только на вопрос, почему его не знают, но и на вопросы поважней. Скажем, что делается, чтобы люди такого уровня не уезжали? Сколько их уехало из независимой Украины и почему? Сколько еще уедет? И что надо сделать, чтобы они не уезжали?

Ответы «расстрелять», «посадить» и «не выпускать» не годятся – уже пробовали, становится только хуже.