Невыдуманные истории с ЛЕСЕМ ПОДЕРВЯНСКИМ: гостеприимная Грузия или «Куме, что мы – хуже, чем Гойко Митич?» (Часть I)

Лесь Подервянский — украинский прозаик, художник и драматург

«Пожалуй, первой работой Леся-художника, которую я увидела, был портрет грузинки Мананы. Я тогда еще не знала, кто это, но работа была потрясающе красивая. 

***

В 1980-е, был такой период, когда мы с Юркой Ефимовым (другом) ездили в Грузию каждый год летом. Мы всегда пытались залезть на горы. Вначале это все было в Хевсурети, Тушети – это восточный Кавказ. А потом уже была и Сванетия.

С каждым годом мы повышали наш альпинистский уровень. Вообще, в этом деле мы были полные лохи. Все началось с того, что я посмотрел фильм «Мольба» и подбил кума подниматься в горы. Наш друг, Гоги Месхишвили, главный художник Театра Руставели, нарисовал нам фломастером маршрут, и мы полезли. Нас настолько это зацепило, что мы каждый год туда ездили, все время повышая уровень. Так было лет пять. Мы забирались все выше и выше.

Была интересная история на перевале Ацунта. Это был переход из Хевсурети в Тушетию. Мы понятия не имели, что это за перевал, ходили без карты и даже без палатки. Виной всему снова индейцы: я увидел фильм, в котором Гойко Митич пошел в горы без палатки. И я сказал Ефиму: «Куме, что мы – хуже, чем Гойко Митич?».

Мои аргументы почему-то сразу же на него подействовали. И мы решили подниматься без палатки. Но сначала я сказал: «Слушай, чего мы так спешим? Сегодня 16 августа, день рождения моей дочери. Давай бухнем?» А поскольку половину груза составляло бухло, то это было убедительно. Конечно, Ефим согласился: «Да, правда, легче будет нести». А для того, чтобы легче нести, нужно больше выпить. И мы постарались.

Потом уже, когда из-за угла показался перевал Ацунта, мы вдруг увидели, что это абсолютно отвесная стена и черт знает как нам туда лезть. Карты у нас альпинистской, конечно, не было.

Мы с первого раза мазанули мимо. Потом вообще пошел какой-то острый угол, мы не были к нему готовы. Второй раз тоже оказался мимо. Третий раз мы все-таки туда залезли, но была уже глубокая ночь. Потому что мы п*******и все светлое время суток. Ночь в горах приходит очень быстро.

И тут вдруг оказалось, что мы находимся на небольшой площадке, свободной ото льда. Ночь оказалась не самой большой проблемой, потому что снег на вершинах излучает свет. Но тут прилетело грозовое облако, и мы оказались в самом его центре.

А рыпнуться вправо-влево ты никуда не можешь, потому что вокруг темно и лед. Единственный вариант – это сидеть на месте и не рыпаться.

А сидеть на месте и не рыпаться – это значит молния рядом с тобой, справа и слева, ты ее видишь реально, и никакого нету люфта между звуками и разрывом, то есть это происходит одновременно. Как снарядами тебя бомбардируют. Плюс еще сверху страшный град.

При этом у нас были такие кулечки, и мы их так растягивали, чтоб не больно по голове. Да, это была не очень хорошая ночка, но мы как-то выстояли. У нас с собой все-таки что-то осталось бухнуть. Промокли до нитки и утром, подгоняемые градом, мы все-таки побежали вниз.

Град шел все время, может, сутки. Так вот, подгоняемые градом, мы побежали вниз, потому что мы увидели тропу, по которой можно было бежать. Правда, связались перед этим веревкой.

Потом пришлось форсировать небольшую речку. Дальше мы бежали по тропе, злые, как собаки, мокрые и чувствовали, что капец вот-вот приблизится.

Тут нас встретили злые собаки – кавказские овчарки. Но нам уже ничего не было страшно, мы с диким ором побежали на них, размахивая руками.

Они в страхе убежали, и мы ворвались в деревню, состоявшую из нескольких красивых башен с бойницами. Укрылись под навесом и дрожали там, как цуцики.

Под навес зашел очень здоровый мужик и сказал: «Что вы тут делаете, ребята?» Мы ему сказали: «Мы тут немножко гуляем, вы извините». А он нам говорит: «Пошли гулять с нами. Меня зовут Джамал». Они тут же зарезали барана, и уже у нас и шашлык, и вещи сушатся, и мы сыты, и нам хорошо.

Мы ему сказали, что мы уйдем завтра. На что Джамал ответил: «Вы никуда не уйдете. Есть одна плохая примета – если в среду дождь, то он будет до пятницы». А это была как раз среда.

Поэтому он нас никуда не отпустил. В четверг тоже был дождь, но мы не потратили время даром. Мы бухали, ездили верхом на лошадях. Джамал был такой здоровый, что мог поднять осла – он подлезал под него и поднимал. Мы были в восхищении!

В пятницу дождь действительно прекратился. Было прекрасное горное утро и Джамал нам сказал: «Ребята, тут через десять или пятнадцать километров будет деревня Парсма. В ней есть бригадир пастухов и мой кум Ростом. Вы придите к нему, и у вас будет хлеб-соль и вообще все, что вы пожелаете».

Подбодренные этой информацией, мы пошли. И тут показалось совершенно прекрасное село Парсма, башни с бойницами, внизу сверкает река….

Я говорю: «Кум, смотри, там я вижу пастуший летник, нам точно надо туда, потому что там бригадир пастухов Ростом». И тут мы увидели, как к нам кто-то скачет на белой лошади. Был он в пиджаке, с виду начальник.

Подскакал он к нам и спрашивает: «Что вы, ребята, делаете тут?» Он имел строгий вид такой, лысый, красивый, в пиджаке. А мы говорим: «Ну, мы тут немножко гуляем, но наша конечная цель – бригадир пастухов Ростом. Мы от Джамала». Тут он заметно мрачнеет и говорит: «Это мой брат».

Мы говорим: «О, а где же ваш замечательный брат?» Он еще больше мрачнеет и говорит: «Мой брат умер». Происходит какой-то п****ц.

Я тогда говорю: «Вы нас извините, наверное, произошла какая-то ошибка. Наверное, ваш брат и человек, который нам нужен, разные люди. Наверное, мы пойдем».

На что он говорит: «Вы никуда не пойдете. Мой брат умер, но и после смерти он продолжает соединять хороших людей». Мы вообще ничего не понимаем, ведь еще вчера он был жив. Но мы не вдаемся в разногласия. Он слезает с лошади и говорит: «Давай сюда свои вещи на лошадь, сам садись».

Я сажусь на лошадь, мы сваливаем туда рюкзаки и едем по какой-то боковой тропинке. Они с Ефимовым идут пешком, а я еду на лошади, как князь. Мы въезжаем вообще в какую-то деревню. Наверное, ни на одной карте мира ее нету. Заходим в дом с бойницами, в котором сидят 4 или 5 хевсуров, очень мрачных, с небритой щетиной. Судя с их виду, бухают уже третий день.

Наш новый друг представил нас: «Знакомьтесь, это мои новые украинские друзья. Мы встретились благодаря моему умершему брату». А потом один говорит: «Позовите батоно Тариэла». Что-то в этой фразе показалось мне знакомым, я вспомнил «позовите Вия» у Гоголя.

И вот двое молодых парней приводят батоно Тариэла, точно как Вия, под руки. Батоно было, наверное, лет сто, но вид он имел бодрый, ярко-синие глаза, как у мертвецов из фильма «Игра престолов».

У стариков таких глаз не бывает, но у него были. Я думаю, что батоно Тариэл мог вполне обойтись без провожатых и сам мог идти. Но они ему придавали веса.

Тариэл тогда сказал прекрасную фразу: «А, эти украинцы опять будут говорить свои тосты про Давида Гурамишвили и Лесю Украинку…». Что интересно, я как раз эту банальщину и собирался сказать. Потому что Давид Гурамишвили жил в Миргороде, а Леся Украинка – в Грузии.

Я покраснел и мне стало стыдно. Я подошел к батоно Тариэлу, поклонился и сказал: «батоно Тариэл, вы меня извините, я м***к.  Вы меня подловили как раз в момент взлета и правильно сделали. Спасибо вам за ваше учение». На что он сказал: «Не переживай». И мы пошли дальше бухать. Вот такой был случай.

Читать часть V

При копировании материалов размещайте активную ссылку на www.huxley.media