Борис Бурда
Журналист, писатель, бард. Обладатель «Бриллиантовой совы» интеллектуальной игры «Что? Где? Когда?»

НЕТРИВИАЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ: Как уменьшить смертность при ампутациях?

НЕТРИВИАЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ: Как уменьшить смертность при ампутациях?
Питер Брейгель Старший. Калеки. 1568
 
ВНИМАНИЕ — ВОПРОС!

 

В XVI веке один талантливый цирюльник лечил потерявших руку или ногу, как умел, и даже изредка спасал — но очень уж нечасто.

Что помогло ему резко повысить выживаемость при таких тяжелых ранениях, если поначалу он этого скорее испугался?

Ответ — несколько позже.

 

С ЧЕГО НАЧАЛАСЬ ЦИВИЛИЗАЦИЯ?

 

 

Давным-давно известный антрополог Маргарет Мид спросила своих студентов: «Как вы думаете, с чего началась цивилизация? Какой самый древний признак того, что общность Homo sapiens перестала быть совокупностью представителей животного мира и стала чем-то большим?»

Студенты высказали самые разные предположения — они все-таки изучали археологию и знали о многих находках, которые, по их мнению, могли быть ответом на этот непростой вопрос. Называли дубинки, копья, рыболовные крючки, глиняные горшки, обработанные камни.

Но Маргарет Мид отвергла все их варианты и назвала тот, который она считала правильным. На ее взгляд, первым признаком цивилизации во всей древней культуре был найденный скелет взрослого человека, бедренная кость которого была сломана, но после перелома срослась.

Маргарет Мид

Мид объяснила, что если животное ломает себе бедренную кость, оно практически всегда умирает. Оно не может сходить к реке напиться, добыть себе еду, уберечься от хищника. Этот перелом если и срастается, то за такое длительное время, которое животное не переживет.

Если сломанная бедренная кость успела срастись, этому может быть только одна причина — кто-то отнес получившего эту травму в безопасное место, кормил его, поил, уберегал от хищников и проделывал это так долго, что кость успела срастить и человек смог сам о себе заботиться.

Мид сказала: «Помогать другому человеку во время трудного периода — это тот поступок, с которого начинается цивилизация». Правда, и сейчас (никуда от этого не денешься) так поступают не всегда. Но все-таки иногда мы это делаем — ведь мы уже цивилизованны, хоть и немного…

 

ДАВНЫМ-ДАВНО…

 

Есть вещи и страшней переломов — иногда нанесенная травма так тяжела, что сохранить конечность невозможно. Такая операция обычно называется ампутацией. Выживание после подобного не хуже сросшегося перелома подходит под определение Маргарет Мид.

Боюсь, что первое упоминание ампутации не медицинское. В Кодексе Хаммурапи сказано: «Если лекарь сделал человеку тяжелую операцию бронзовым ножом и убил этого человека или же он вскрыл бельмо у этого человека бронзовым ножом и выколол глаз этому человеку, то [этому лекарю] должны отрубить кисть руки». Но ведь не считали казнью — он выживал, его спасали…

А вот в Древнем Египте додумались не только до ампутаций, но и до протезов. В могиле современницы Аменхотепа II (это примерно XIV век до н.э.) на ее правой ноге сохранился деревянный протез большого пальца, прикреплявшийся к стопе кожаными накладками.

Древнеегипетский протез

Великий Гиппократ в своем сочинении «О суставах» уже упоминал ампутацию конечности, пораженной гангреной. Естественно, проделывалась она без всякой анестезии — лучше ужасная боль, чем верная смерть. Культю не зашивали, а лечили повязками — обычно несколько месяцев.

Гиппократ

Методику Гиппократа улучшил знаменитый римский врач Авл Корнелий Цельс, рекомендовав отрезать не по больной, а по здоровой ткани — это было тяжелей, но уменьшало опасность рецидивов и продолжения гангрены. Говорил он и о перевязке сосудов после ампутации.

В общем, ампутация конечности, да еще из-за римских войн, стала так распространена, что были сообщения об амфитеатрах, где в специальный ряд сажали лысых рабов. Рядом выше сидели однорукие ветераны, которые с их помощью могли аплодировать — одной рукой по лысине.

 

СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ПРОБЛЕМЫ

 

Когда в Европе начались Темные века, медицинское искусство пострадало не меньше, чем все прочее. Но большая часть античного наследия сохранилась (как и в ситуации с прочими науками) в арабских странах, где давно перевели самые значимые труды с латыни и греческого.

Арабский врач Альбукасис выпустил в 1000 году книгу с замысловатым названием: «Руководство для того врача, который не в состоянии составить такое». Там он весьма подробно рассказывает об ампутациях, посвящая им целый раздел как единственному средству борьбы с гангреной.

Альбукасис

Этот трактат в XII веке перевели на латынь, и он стал одним из основных учебников по хирургии в Европе на последующие несколько столетий. В другом сочинении Альбукасиса, «Трактате о хирургии и инструментах» было перечислено более 150 их видов, годных и для ампутаций.

Описанное в этих книгах освоили некоторые европейские врачи, например, Ги де Шолиак, которого иногда называют «отцом французской хирургии». Но в скором времени хирургия в Европе вообще была изъята из рук врачей. Это удивительно, но факт вне сомнений.

 

ХИРУРГ — НЕ ВРАЧ?

 

Средневековая европейская медицина в значительной мере перешла в руки духовных лиц, которым не приличествует проливать кровь — даже ради выздоровления человека. Отрезать у человека часть его тела было просто ниже их достоинства. Пусть этим занимаются другие!

Кто же? Ответ не так уж сложен, ведь есть профессии, представители которых только и делают, что отрезают у людей часть их тела — волосы, то есть цирюльники. Почему бы им не отрезать и что-нибудь еще? Острые инструменты у них заведомо имеются — пусть режут и конечности!

Вот так хирургию и передали в руки цирюльников, не заканчивающих университетов, — вместе со вскрытием нарывов, вправлением суставов и удалением зубов, так что цирюльники в то время были и хирургами, и стоматологами. Считалось, что для таких несложных дел их знаний хватит.

Врачи тогда были уважаемым сословием с университетским образованием. Им гораздо больше платили, операцию цирюльнику должен был разрешить врач, только врач, а не цирюльник, имел право назначить больному лекарства, принимаемые внутрь, но своих рук не пачкал — есть кому!

Во Франции было положено, чтобы хирург сдавал врачу экзамен и давал клятву: «Поклянитесь, что вы будете повиноваться декану факультета во всех пристойных и честных делах, и будете оказывать почет и уважение всем докторам того же факультета, как обязан делать ученик».

В общем, несчастные хирурги, то есть цирюльники и порой помогающие им в работе банщики (тоже ведь мозоли срезают, пусть и еще что-то отрежут!), и коновалы (тогдашние ветеринары, лошадок ведь режут, почему только их?), были даже не врачами — их таковыми не считали.

 

Вступая в клуб друзей Huxley, Вы поддерживаете философию, науку и искусство

 

А ТУТ ЕЩЕ И ПОРОХ…

 

Работа военных хирургов, тех же цирюльников, отнюдь не стала проще с началом Столетней войны. В сражающиеся армии пришло огнестрельное оружие, причем сразу в заметных количествах. Как лечить эти раны, и насколько они иные, чем нанесенные холодным оружием?

Военная хирургия

Сначала немецкий военный цирюльник Иероним Бруншвиг, а потом личный врач папы римского Юлия II Джованни де Виго изложили свои наблюдения над огнестрельными ранами. Они пришли к неприятному выводу — порох ядовит, и если его не уничтожить, раненый обязательно умрет.

Как именно удалить из организма порох — сомнений не было: только огнем! Рану стали заливать кипящим маслом, предпочитая масло из бузины. Кровотечение действительно прекращалось, но боль, которую испытывали раненые, не поддавалась описанию — порой от нее и умирали.

Причем это было еще полбеды. Очень часто обожженные обрубки рук и ног воспалялись, и больные умирали в мучениях. Это относили на счет неудаленного кипящим маслом зловредного пороха. Все-таки некоторые выживали, и прижигание стало правилом — все так делали.

 

СЫН РЕМЕСЛЕННИКА

 

Изменил это ужасное положение сын весьма небогатого ремесленника, вроде бы шьющего сумки (по другим сведениям — крестьянина). Его общественное положение было настолько невысоким, что профессия цирюльника была для него престижной и почти неосуществимой мечтой.

Есть две версии о том, что вызвало его интерес к профессии — то ли труды их соседа, цирюльника Виоло, то ли увиденная им операция камнесечения (да-да, это тогда делали тоже цирюльники). Он смог поступить в школу цирюльников при старейшей парижской больнице Отель-Дье, существующей с 660 года, и за два года с блеском ее закончить, вцепившись в свой шанс.

Войны тогда шли почти непрерывно — Франциск I пытался захватить Италию, а Карл V Австрийский считал, что прекрасно захватит ее сам, если французы не будут ему мешать. Уже в 19 лет молодой цирюльник Амбруаз Паре направляется в действующую армию — «войне нужнее всего люди».

Как делать ампутации, молодому хирургу, разумеется, в школе при Отель-Дье хорошо объяснили. Поэтому, как и положено, у его палатки всегда горел костер — кипятилось масло бузины. После сражения ему приходилось не раз применять его, заливая оставленную после ампутации культю.

Прижигание кипящим маслом

Насколько мало это помогает, он обычно видит сам — слишком многие не сильно заживаются на свете после правильного лечения, проведенного так, как его учили. Прилежный медик догадывается, что надо попробовать что-то еще. Но как же? Ведь его учили, что надо именно так!

 

ВНИМАНИЕ — ПРАВИЛЬНЫЙ ОТВЕТ!

 

Не было бы счастья, да несчастье помогло — раненых было слишком много, и масло кончилось!

Паре решил, что хоть что-то лучше, чем вообще ничего, смешал яичные желтки с розовым и терпентинным маслом и замазал ими культи, перевязав чистым тряпьем, — хуже не будет!

 

НЕБОЛЬШОЕ ЧУДО

 

С ужасом он ждал — что же выйдет? Но уже на следующий день оказалось, что те, кого лечили новым методом, чувствуют себя лучше, чем те, на которых еще хватило кипящего масла бузины. Более того — из них выжило гораздо больше, чем из подвергнутых пытке кипящим маслом.

Была тонкость в том, что кипящее масло надежно останавливало кровотечение (во всяком случае, на время). Но Амбруаз Паре нашел выход и из этого затруднения — возродил упоминаемое еще античными врачами перевязывание травмированного сосуда лигатурой, тонкой ниткой.

Он убедительно доказал, что Цельс был прав, а Гиппократ нет — проводить ампутацию нужно по здоровым тканям. Паре впервые применил ампутацию в области сустава, резекцию локтевого сустава, предложил использовать протезы конечностей, усовершенствовал многие инструменты.

Паре ампутирует ногу

Смертность от ампутаций резко пошла вниз, а известность и репутация предложившего эти усовершенствования — разумеется, вверх. Результат стал неожиданным и в высшей степени приятным — его призвали выполнять свои обязанности при королевском дворе Генриха II.

 

КОРОЛЕВСКИЙ ЛЕКАРЬ

 

Дальнейшая придворная карьера Амбруаза была благополучной и довольно долгой — он лечил не только Генриха II, но и трех его сыновей, последовательно занимавших королевский престол: Франциска II, Карла IX и Генриха III. Короли менялись — придворный медик оставался тот же.

Амбруаз Паре

Правда, он не смог вылечить Генриха II, получившего ранение копьем в глаз на рыцарском турнире. Паре пытался его спасти и делал все, что мог — специально для него казнили четырех злодеев, чтобы на их головах он мог отработать операцию для спасения короля. Но рана оказалась неизлечимой.

Работать ему было тяжело — прочие врачи ему завидовали и возмущались тем, что у него не было медицинского образования. Он даже не знал латыни и свой труд о лечении ран написал на французском языке — врачи были недовольны всем, вплоть до французских названий некоторых органов, которые вполне уместны во врачебном труде, но вызвали у коллег неприличные мысли.

Книга Амбруаза Паре

Его противники часто опускались до откровенной клеветы. Так, например, Паре обвиняли в смерти Франциска II, пустив клевету, что это он его убил, влив в ухо яд. Вскоре Шекспир написал «Гамлета» — не из этой ли сплетни возник описанный им способ убийства короля?

Но его преданность и одаренность были так высоки, что короли не слушали клеветников. Амбруазу Паре прощали даже то, что он был убежденным гугенотом. Однажды Карл IХ вызвал его к себе и заключил в одну из дворцовых комнат, велев страже за ним присматривать. Это была не королевская немилость, а Варфоломеевская ночь — король не хотел его потерять даже случайно.

Варфоломеевская ночь

На момент смерти он был самым прославленным врачом королевства, несмотря на то, что настоящего медицинского образования так и не получил. Зато коллегам-хирургам его авторитет немало помог выйти из одного цеха с цирюльниками и повысить свой статус.

 

СТОИТ ЗАМЕТИТЬ

 

Гиппократа можно, конечно, называть «отцом медицины», но, если разобраться, многое из сказанного Гиппократом является лишь повторением открытий других медиков. Не увлекайтесь гонкой за приоритетом — выплывет много неожиданного!

То же самое с Амбруазом Паре — он действительно изобрел протезы, но не впервые, а заново. Сами видите — протезы были известны даже древним египтянам!

Если существует общепризнанный протокол лечения, вовсе не обязательно, что это единственный правильный путь. Возможно, это очередная рекомендация заливать рану кипящим маслом. Может быть, это и не так, но все нужно многократно проверять!

Благополучные выпускники университетов не смогли достичь того, чего достиг сын бедного ремесленника. Ему приходилось стараться сильнее, и это дало результат. Так бывало чаще, чем многие думают…

Паре любил говорить: «Я его оперировал, Бог его излечил». Скромность никому никогда надолго не вредит…

Кризис — это не только опасность, но и возможность. Кончилось кипящее масло — можно рыдать и оставить больных без помощи, а можно и попытаться что-нибудь придумать. Вдруг получится что-то очень интересное…

Если ты хороший специалист, твой авторитет может оказаться сильнее идеологии. Профессиональная репутация спасла Паре даже в Варфоломеевскую ночь. Впрочем, еще правильнее не устраивать Варфоломеевских ночей. Вообще никогда.

 

Все иллюстрации из открытых источников

Вступая в клуб друзей Huxley, Вы поддерживаете философию, науку и искусство

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Получайте свежие статьи

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: