Захир-ад-дин Мухаммад Бабур / Иван IV Грозный / Алексей Михайлович Тишайший
ПАДИШАХ, СОЧИНЯВШИЙ СТИХИ, И ЦАРЬ, ПИСАВШИЙ ПРО ЗОМБИ
Религиозный фанатизм сегодня представляется своеобразным маркером исламского мира. Однако это вовсе не обязательное условие, что блестяще доказано еще одним писателем на троне — Бабуром.
Первый падишах Империи Великих Моголов был фантастически толерантным человеком, прекрасно относился к буддизму и индуизму и стал при этом одним из величайших поэтов исламского мира.
Первый московский царь Иван Грозный был не чужд как литературного дарования, так и религиозного фанатизма, запомнившись современникам в основном феноменальной жестокостью и хамством.
Заложенную им традицию крайней нетерпимости наследовали и другие московские цари.
ВЕЛИКИЙ БАБУР: ТОЛЕРАНТНЫЙ ПАДИШАХ, ПРЕВЗОШЕДШИЙ САМОГО НАВОИ
Захир-ад-дин Мухаммад Бабур запомнился миру прежде всего как полководец, основавший после захвата в 1526 году индийской столицы Дели Империю Великих Моголов. Однако он был также выдающимся теологом, историком, географом и поэтом.
Его стараниями возникло уникальное государство, в основе которого лежала политика культурной и религиозной терпимости. Что тем более удивительно, потому что после смерти отца этот 12-летний тимуридский принц из Ферганы включается в ожесточенную борьбу за власть. Он воюет практически всю жизнь, но это не делает его жестоким. Исповедуя суннитский ислам, Бабур не был при этом слепым фанатиком.
Первые Бабуриды считали ценности индуизма, буддизма и джайнизма созвучными своим собственным. Они не только признавали равноправие конфессий и не пытались насильственно исламизировать своих подданных, но даже пробовали осуществлять проекты в духе религиозного синкретизма.
Закат империи, история которой насчитывает 300 лет, начался после того, как представители династии стали отходить от заложенных Бабуром принципов управления. Но Бабур оставил после себя не только великую империю и сочинения «Мубайин», где изложил нормы мусульманского закона.
Он оставил после себя великую поэзию. В основном в жанрах газель и рубаи, представляющих собою лирические четверостишия, которые и сегодня восхищают своим остроумием и красотой.
В его арсенале — труды по военному делу, музыке, поэтике («Аруз рисолари») и даже специальный алфавит «Хат-и Бабури». Но главное, его перу принадлежат одни из самых потрясающих в мировой литературе мемуаров — «Бабур-наме». Они состоят из личных дневников Бабура, которые он вел на протяжении всей жизни, а потом объединил в одно целостное произведение.
Эта книга — ценный источник не только сведений о личной жизни падишаха, она содержит информацию по истории, культуре, о быте народов и природе тех регионов, по которым путешествовал Бабур. Масштаб литературного дарования падишаха понимали уже его великие современники.
Например, как равный с равным, как поэт с поэтом, а не как сильный мира сего, он вел переписку с самим Алишером Навои. Бабур вообще пытался собрать в своей столице Агре всех мало-мальски значимых писателей, поэтов, художников, музыкантов. Многие из них остались в истории только потому, что о них рассказал Бабур. В одном из рубаи он подводит итог своей жизни:
Каких страданий не терпел и тяжких бед, Бабур?
Каких не знал измен, обид, каких клевет, Бабур?
Но кто прочтет «Бабур-наме», увидит, сколько мук
И сколько горя перенес царь и поэт Бабур!
ИВАН ГРОЗНЫЙ: ЦАРЬ, СТЕРШИЙ ГРАНИЦЫ МЕЖДУ ХАМСТВОМ И ПРОПАГАНДОЙ
Первый московский царь Иван IV известен не только как Грозный, но и как видный религиозный писатель XVI века. Причем он был чуть ли не первым, кто начал в Московском царстве использовать псевдонимы. Например, две стихиры и Канон архангелу Михаилу собственного производства он подписал как Парфений Уродивый.
В целом же «Парфений» отметился в основном в эпистолярном жанре, представленном письмами ко многим адресатам, но прежде всего — знаменитой перепиской с князем Андреем Курбским. И тут уж Грозный никак не обуздывал своей склонности к бытовому хамству.
Поэтому мы воздержимся от того, чтобы приводить здесь те характеристики, которыми он кроет и в хвост и в гриву Курбского — первого в российской истории диссидента, безнаказанно сбежавшего из Москвы за границу. Однако не только бывшего подданного, но и своих коллег по монархическому цеху Грозный не жалует.
Королева Англии у него «в своем девическом чину как есть пошлая девица». А в 1572 году литовский посол жаловался, что Иван Грозный сам сочиняет, а потом переводит на немецкий и распространяет за границей листовки о короле Сигизмунде-Августе крайне оскорбительного содержания.
Самое интересное, что московские дипломаты с демонстративной наглостью авторства своего царя даже не отрицали. Так что Ивана IV можно считать еще и родоначальником информационной войны и традиций российской пропаганды, которые оказались живы и в XXI веке, хотя и реализуются Кремлем на другом технологическом уровне.
Ученые сильно сомневаются в том, что Грозный действительно убил своего сына Ивана. Легенда сложилась с легкой руки художника Ильи Репина, который редко стремился к документальной точности своих сюжетов. Однако то, что царь был литературным наставником и цензором своего сына, — совершенно точно.
Царевич обладал определенным литературным талантом и был автором одной из редакций Жития Антония Сийского, к которому написал канон и предисловие.
В «плетении словес» и знании церковнославянской литературы Иван-младший оказался зело искусен, за что и удостоился похвалы от своего высочайшего критика. Короче, Грозный всеми силами развивал у наследника литературный вкус так, как он его себе представлял.
АЛЕКСЕЙ ТИШАЙШИЙ: РОДОНАЧАЛЬНИК ЖАНРА УЖАСОВ И РАССКАЗОВ О ЗОМБИ
В XVII веке царь Алексей Михайлович Романов, прозванный Тишайшим, наследует не только литературные традиции Великих князей Московских, но и их грехи. Его перу принадлежит молебное послание, адресованное мощам митрополита Филиппа, где он испрашивал прощение за грехи, совершенные Иваном IV, по вине которого оный митрополит был умерщвлен.
Писать царь Алексей любил и оставил после себя много чего в самых разных жанрах: от псалмопевческих сочинений до «Сказания об успении Богородицы». Есть мнение, что знаменитая пословица «Делу — время, потехе — час» родилась из фразы Алексея Михайловича, употребленной им в предисловии к книге про «новое положение и устроение сокольничьего пути».
В эпистолярном жанре царь Алексей не менее ярок, чем царь Иван. Правда, место Курбского занимает у него ненавистный раскольник протопоп Аввакум, он же по совместительству «животный скот», «друг Диаволов» и еще бог знает кто.
Несмотря на свое прозвище, Тишайший прославился крайней степенью религиозной нетерпимости и гонениями на старообрядцев. Эта же политика впоследствии была продолжена и его сыном Петром I. Среди литературного наследия Алексея значится и «Повесть о преставлении патриарха Иосифа». Некоторые места в этом произведении позволяют претендовать этому царю на звание родоначальника жанра ужасов. За сим, слабонервных просим удалиться…
Итак, в комнате находятся трое — царь, священник и труп патриарха:
Спросил я священника, для чего двери открыты. А он ответил, что покойник будто бы ожил, и двери открыты, чтобы бежать можно было. На меня от речей его страх такой нашел — едва с ног не свалился. Взглянул — и правда, что-то движется прытко в животе у трупа, как есть у живого. И пришло мне тут помышление от врага-сатаны, дескать, беги, не то, не ровен час, мертвец встанет и тебя удавит… Смотрю — а лицо трупа безмерно пухнет, уста его стали ворочаться, как у живого, из ноздрей кровь живая пошла…
Термин «зомби», как известно, появился намного позже XVII века. Американский журналист «Нью-Йорк Таймс» Вильям Сибрук впервые употребил его в книге «Остров магии», в которой рассказывал о практиках вуду. Еще через пару лет, благодаря фильму «Белый зомби», перспективная тема уверенно прописалась в Голливуде.
Но получается, что цари московские жили в подобной страшной реальности задолго до этого.
При копировании материалов размещайте активную ссылку на www.huxley.media
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
