ПОЮЩИЙ «ЧУЖОЙ» ВНУТРИ НАС: такой знакомый незнакомый язык…
Наталия Обада. Птица, 2018 / Facebook, «Сіль-соль»
Язык, пожалуй, является главной составляющей нашей идентичности. На языке мы говорим и думаем. С его помощью устанавливаем социальные связи, созидаем и разрушаем. Без него невозможны цивилизация и культура. Мы так привыкли к нему, что почти не замечаем.
Вместе с тем мы почти ничего не знаем о нем. Откуда он взялся? Как формируется? Почему языков так много? Как звучал праязык? Возможно ли, что говорить мы научились у птиц, а первой «речью» была мелодия?
ЗАГАДКА ПРОИСХОЖДЕНИЯ
Музыка и пение, наряду с речью и другими знаковыми структурами, являются частью сложнейшей системы коммуникации Homo sapiens, аналогов которой нет ни у одного живого существа на планете. Как возникла эта система, доподлинно никто не знает, хотя у эволюционных лингвистов есть на этот счет разные теории.
Понятно, что уже у первых гоминидов должно было быть нечто подобное чириканью, гавканью, хрюканью и другим звукам, которые мы наблюдаем у представителей животного мира.
Археологи обнаружили, что в ходе эволюции гортань человека опускалась. Возможно ли, что именно вследствие этих процессов мы развили сложную систему звуков? Увы, и в этом ученые не уверены. Поскольку похожие явления наблюдаются у многих млекопитающих, например у больших кошек и благородного оленя. То есть прямой связи с изменениями гортани и появлением языка у людей нет.
Связанный с речевой деятельностью ген FOXP2 тоже не является уникальным для Homo sapiens. Его обнаружили также и у неандертальцев. И тут два варианта. Либо неандертальцы болтали друг с другом не хуже нас с вами. Либо обнаруженный ген — недостаточное условие для развития уникальных языковых способностей.
Далее оказалось, что FOXP2 не одинок и существует еще ряд генов, среди которых есть даже связанные с навыками письма и чтения. Но менее загадочным от этого происхождение языка не стало.
ВСЕ-ТАКИ «ДАР СВЫШЕ»?
Когда ученые начали сопоставлять данные генетики с развитием речи у детей, они выдвинули гипотезу, что способность говорить является у человека врожденной. То есть в каком-то смысле современная наука продвинулась не дальше древнего мифа — устная и письменная речь по-прежнему может считаться божественным «даром свыше». Возможно, что даже различия между языками тоже «врожденные», то есть продиктованы особенностями физиологии.
Изучая языки юго-запада Нигерии, лингвист Питер Ладефогед обнаружил, что в йоруба и итальянском гласные одинаковы, но разница произношения обусловлена разницей в строении лиц. Итальянцы просто-напросто не способны открыть рот так широко, как африканцы. То есть выучить язык йоруба европеец сможет, а вот произносить слова до конца жизни будет с ужасающим нигерийцев акцентом. Но и здесь непреодолимых преград не существует.
Чем больше число носителей языка, тем больше происходит в них эволюционных изменений. Согласно статистике 64% говорящих на английском и 90% владеющих суахили не являются их носителями. Врожденные когнитивные способности позволяют человеку овладеть в той или иной степени любым языком. При этом постоянно рождаются какие-то новые формы, но выживают не все — общество отбирает из них то, что впоследствии становится очередной нормой.
На отбор может повлиять масса факторов — география, климат, генетические особенности. Но на саму врожденную способность это никак не влияет.
ЯЗЫК СПОСОБЕН К «САМОЗАРОЖДЕНИЮ»
Одним из доказательств «самозарождения языка» является история деревни Ас-Сайид в пустыне Негев на юге Израиля. Большинство жителей деревни ведут свой род от одной семьи — пришедшего сюда в XIX веке египтянина и местной женщины-бедуинки. Их потомки генетически унаследовали нарушение слуха, поэтому глухонемые появляются в Ас-Сайиде из поколения поколение и составляют довольно большой процент местных жителей.
Поразительно, но в среде этих людей, никогда не слышавших арабский или иврит, «самозародился» уникальный язык жестов. Кстати, антрополог Шифра Киш, изучавший ас-сайидцев, утверждает, что и скопировать его с другого языка жестов жители глухой ближневосточной деревни тоже никак не могли. На окончательное формирование языка «с нуля» ушло примерно 8–9 поколений.
Синтаксис и морфология ас-сайидского языка жестов сильно отличаются не только от обычного разговорного, но и от других официально принятых в мире жестовых систем для глухонемых. Он намного проще, но при этом намного гибче. Прекрасно обходится без сложноподчиненных предложений, которые для бедуинской повседневности совершенно излишни. Зато одну и ту же мысль способен выразить намного большим количеством способов, чем в обычных языках.
НЕ СВИСТИ — РЕЧИ НЕ БУДЕТ!
По-большому счету, так же, как организм человека адаптируется к условиям внешней среды, так и врожденная способность к языку реализуется, адаптируясь к различным факторам: генетическому, климатическому и т. д.
В этом смысле язык ведет себя как некое «виртуальное» живое существо, поскольку его развитием управляют те же эволюционные механизмы, что и изменениями биологических видов. Правда, этот «чужой» внутри нас настроен к нам скорее дружелюбно, нежели враждебно. Но, реагируя на внешний контекст и внутренние, генетические особенности популяции, может принимать самые причудливые формы.
Слова, сказанные шепотом, человек способен расслышать с расстояния 0,5–1,5 м, нормальную разговорную речь — с 4–5 м и больше. На расстояниях в десятки и сотни метров нам, чтобы быть услышанными, приходится громко кричать. Для общения людей, которых разделяют тысячи метров, придуманы радио, телефонная связь и интернет.
Но оказывается, те, кто владеет одним из 30 свистящих языков мира, могут сделать это, не прибегая к чудесам современных технологий. Так, носители языка сильбо гомеро, проживающие на Канарах, слышат друг друга на расстоянии до 10 км.
БУДЬТЕ КАК ПТИЦЫ!
Свистящие языки примечательны тем, что представляют собой своеобразное синкретическое «пение», в котором музыку и слова невозможно отделить друг от друга. Есть даже версии, что именно так и возник наш язык — ровно тогда, когда первобытный человек начал подражать птицам. Во всяком случае, основоположник эволюционной теории Чарльз Дарвин считал, что фонетическая основа праязыка была именно такой.
Сначала мы начали петь, чтобы слышать друг друга на больших расстояниях в африканских саваннах. А уж потом, когда необходимость в таком общении отпала, перешли со свистящего «птичьего» языка на привычный общепринятый сегодня способ общения. В пользу пения, как первой формы языкового общения, приводится такой главный аргумент: оно требует намного меньших артикуляционных усилий, чем современные языки.
Мелодия предшествовала словам, поскольку петь вроде бы намного проще, чем говорить. Вот только, помимо свистящих, есть еще и другая группа архаических языков, претендующих на максимальную близость к праязыку. Это наречия юго-восточной Африки, характеризующиеся щелкающими звуками-кликсами, на которых говорят примерно 370 тысяч человек. А также исчезнувший ныне австралийский язык дамин.
Европейскому уху кажется, что все эти бульканья, цоканья и причмокивания — не язык, а что-то абсолютно инородное, случайно попавшее в человеческую речь. В одном из таких языков (къхонг) насчитывается до 122 согласных, из которых 43 кликсы, 31 гласная, и плюс к этому — четыре тональности, как в китайском.
Как система такой невероятной сложности могла быть производной от птичьего пения, не совсем понятно…
При копировании материалов размещайте активную ссылку на www.huxley.media
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.