ПРОЗЕВАННЫЙ ГЕНИЙ ИЗ ФРАНЦИИ: граф де Лотреамон и его «Песни Мальдорора»

Арт-оформление: Olena Burdeina (FA_Photo) via Midjourney

 

Сложно начать рассказ о Лотреамоне, ибо его творчество так отличается от всего созданного другими авторами, о которых я писал ранее, что нужны особые слова, дабы представить его вам.

И совсем не случайно поэт Франсис Понж однажды воскликнул: «Раскройте Лотреамона! — и вся литература вывернется наизнанку, словно зонтик! Закройте Лотреамона! — и все немедленно вернется на свои места».

Явление Лотреамона — уникальное настолько, что тот, кто хоть однажды прочел несколько абзацев из его сочинений, уже никогда не забудет это головокружительное падение в апокалиптическую бездну, выбраться из которой, сохранив себя в целости, абсолютно невозможно.

Тексты Лотреамона — это крошащие сознание железные инструменты, это скальпель, разрезающий душу, кинжал, воткнутый прямо в сердце. Слова, которыми жонглирует этот гениальный юноша, послушны ему как никому во всей французской словесности.

Проживший всего 24 года, Изидор Дюкасс, единственный из гениев, образ которого неизвестен, ибо не сохранилось ни одного его изображения, а используемая теперь фотография сомнительной достоверности; этот молодой человек, останки которого покоятся под одной из парижских мостовых Монмартра, был настолько уверен в успехе своего дерзкого деяния, что назвал себя графом де Лотреамоном и под этим именем за свои деньги успел издать все им написанное, лишив нас надежды не быть прочитанным.

 

Я заменяю меланхолию отвагой, сомнение — уверенностью,

отчаянье — надеждой, озлобленность — добротой,

стенания — чувством долга, скептицизм — верой,

софизмы — холодным спокойствием, и гордыню — скромностью

 

Лотреамон

 

ИЗИДОР ДЮКАСС

 

Даже место рождения нашего героя сказочно звучит — Монтевидео. Именно здесь, в столице Уругвая, 4 апреля 1846 года в семье Франсуа Дюкасса и Селестины-Жакетты Давезак родился мальчик, которого назвали Изидор.

На старте жизни он потерял мать, внезапно умершую при странных обстоятельствах спустя полтора года после его рождения. Отец, работник французского консульства в Монтевидео, времени, чтобы нянчиться с малюткой не имел, и до 13 лет Изидор воспитывался в семье крестной матери.

 

Если верить тому, что мне говорили, я — сын мужчины и женщины. Странно… Мне казалось, я не столь низкого происхождения. А впрочем, какая разница? Будь на то моя воля, я бы уже предпочел быть сыном прожорливой, как смерч, акулы и кровожаднейшего тигра — тогда во мне было бы меньше злобы

 

Лотреамон «Песни Мальдорора»

 

Желая дать сыну хоть какое-то образование, отец оплачивает учебу во Франции, и в октябре 1859 года «Изидора-Люсьена Дюкасса из Монтевидео» принимают в императорский лицей г. Тарба, где он будет учиться до августа 1862 года.

Сведений об ученике в лицее сохранилось мало, известно только, что он довольно плохо поначалу владел французским языком, отставал от сверстников и особыми успехами не отличался, но был старательным и трудолюбивым в учебе, много читал и смог за три года наверстать упущенное.

С 1863 по 1865 год Дюкасс уже продолжает учебу со своими ровесниками в классах философии и риторики в лицее города По, что расположен у подножия Пиренеев. Единственные воспоминания о том времени оставил его одноклассник Поль Леспес.

 

До сих пор он стоит у меня перед глазами — высокий, худощавый, немного сутулый юноша с ниспадающими на лоб волосами; я вижу его бледное лицо, слышу его надтреснутый голос…

 

В его внешности не было ничего привлекательного. В лицее он слыл мечтательным и немного взбалмошным, но, в общем-то, неплохим парнем. Как-то раз Дюкасс прочел мне свои стихи, и их ритм — хоть я в поэзии и не много смыслю — показался мне странным, а мысли — сумбурными

 

Поль Леспес  «Воспоминания об Изидоре Дюкассе»

 

В 1865 году Дюкасс заканчивает учебу, но проваливает выпускные экзамены и остается без аттестата о среднем образовании. Он переезжает к родственникам в Тарби и почти два года абсолютно бездельничает: читает запоем книги и пробует писать.

Весной 1867 года решение стать писателем окончательно овладевает молодым человеком, он садится на корабль и плывет в Уругвай. В Монтевидео ему удается убедить своего отца о выделении ежемесячного содержания, необходимого для его занятий литературой.

Отец, хоть и без особого восторга, однако дает указание своему банкиру в Париже выдавать Изидору ежемесячное пособие. Как бы там ни было, но освобожденный от заботы о пропитании, осенью 1867 года юноша возвращается в Европу и селится в Париже, чтобы всерьез начать писать. И ему это удается.

Вот как описывает это время в жизни Дюкасса в предисловии к «Песням Мальдорора» (1890) издатель Леон Женонсо:

«В 1867 году он снимал комнату в гостинице, расположенной по адресу: улица Нотр-Дам де-Виктуар, дом № 23. Он писал ночью, сидя за роялем, начитывал вслух, выковывал фразы, подкрепляя свои прозопопеи ударами по клавишам. Подобный способ сочинительства приводил в отчаяние обитателей гостиницы.

Неожиданно разбуженные среди ночи, они и не подозревали, что в этот миг удивительный музыкант от словесности, редчайшего дарования симфонист от пера искал, ударяя по клавишам, ритмы своей литературной оркестровки.

Подобные наброски человеческой судьбы не могут воссоздать полный и однозначный портрет, но они хоть немного приоткрывают завесу тайны, тайны Лотреамона, обреченного на едва ли не полную безвестность».

 

 

ГРАФ ДЕ ЛОТРЕАМОН

 

Именно в Париже по вышеуказанному адресу в период с 1867 по 1869 год была создана книга «Песни Мальдорора». В августе 1868-го издатель Балиту печатает без имени автора на обложке «Песнь первую», а в том же году осенью Дюкасс отправляет этот текст на литературный конкурс в Бордо.

В январе 1869 года Эварист Карранс, председатель жюри, печатает это сочинение вместе с другими произведениями в сборнике «Ароматы души» и вновь анонимно — со значком *** вместо имени автора. Изидор Дюкасс как будто мечтает избежать авторства и остаться неизвестным, но вскоре ему приходит идея выбрать себе литературный псевдоним.

Так рождается имя, заимствованное из произведения Эжена Сю, — граф де Лотреамон, которое обозначит авторство книг Изидора Дюкасса, и под именем Лотреамона ему предстоит войти в историю мировой литературы.

Но в 1869 году до этого еще далеко. Книга «Песни Мальдорора» написана, и молодой автор находит бельгийского издателя Альбера Лакруа, который известен своей смелостью при выборе текстов для публикации. Лотреамон вступает с ним в переговоры. 400 франков задатка, и книга следует в печать.

Но когда издатель знакомится с уже выпущенной книгой, то он приходит в ужас: текст гораздо смелее созданного маркизом де Садом, и, опасаясь проблем с цензурой, Лакруа оставляет весь отпечатанный тираж на складе в Бельгии, не допуская книгу в продажу. Как писал в одном из писем Лотреамон (а именно так мы теперь будем называть нашего героя), издатель «не хотел, чтобы книга увидела свет, поскольку боялся уголовного преследования».

 

 

Ситуация с издателем вскоре и вовсе зашла в тупик: Лотреамон задолжал ему 800 франков за готовый тираж, но не желал отдавать долг, пока Лакруа не отправит книгу в продажу. Издатель отказался от распространения книги, и по иронии судьбы при жизни Лотреамона первое издание «Песен Мальдорора» на полки книжных магазинов так и не попало, а оставалось на складе у Лакруа довольно продолжительное время.

Второе (и последнее) произведение Лотреамона под названием «Стихотворения», написанное им в период с 1869 по 1870 год ждала подобная история. Сам фатум противился распространению книг автора, как будто пытаясь оградить будущих читателей от потрясения при прочтении.

Как бы там ни было, но издатель Балиту берет на себя смелость и печатает обе части «Стихотворений»: первую в апреле, а вторую часть в июне 1870 года, но и тут непреодолимые обстоятельства не позволили этой книге увидеть свет — 19 июля 1870 года разразилась Франко-прусская война.

Литературная жизнь Парижа полностью замерла, материальное положение в городе резко ухудшилось, и осенью появились даже признаки голода. В Париже вдвое возросла смертность от инфекционных заболеваний, от одного из которых, скорее всего, скоропостижно скончался Лотреамон.

Существует предельно лаконичный акт о его смерти:

«Четверга двадцать четвертого ноября тысяча восемьсот семидесятого года. Два часа пополудни. Акт о смерти: Изидора ДЮКАССА, литератора, двадцати четырех лет от роду, родившегося в Монтевидео (Южная Америка), умершего сегодняшнего дня в восемь часов утра по местожительству, ул. Фобур-Монмартр, д. 7; холост (других сведений не имеется)».

С этого момента начинается новая история, но уже без участия самого автора — бесконечная история интерпретаций текстов Лотреамона.

 

 

ЛОТРЕАМОН ПОСЛЕ ЛОТРЕАМОНА: КОРОЛЬ СЮРРЕАЛИСТОВ

 

Это продолжающееся издание не имеет цены. Каждый подписчик сам определит свою подписку. И заплатит за нее столько, сколько посчитает нужным

 

Лотреамон

 

Проживи Лотреамон как положено среднестатистическому человеку, к примеру 70 или 75 лет, он с большой долей вероятности смог бы насладиться прижизненной писательской славой, ибо в 20-е годы XX века сюрреалисты избрали бы его своим королем. Именно они первые по-настоящему открыли и поняли красоту стиля «Песен Мальдорора», переиздали все тексты автора и создали культ Лотреамона, которого почитали как литературное божество.

Слова Филиппа Супо из вступительной статьи к Полному собранию сочинений 1927 года всецело демонстрируют восторженное отношение сюрреалистов к личности Лотреамона:

«Изидор Дюкасс. Этих нескольких слогов достаточно, чтобы я в течение часа пребывал в полной гармонии с самим собой. Я думаю о тебе, Изидор, самому себе казавшемся тщеславным, хотя на самом деле ты просто сознавал свое превосходство, когда, сидя за роялем, с волосами, развевающимися по музыке, как по ветру, приманивая созвучия, как жаворонков в силок, ты в последний раз исполнял концерт для самого себя.

Я хочу стать твоим покорным педикюрщиком, наблюдающим, как клубится дым твоей последней затяжки. Я не хочу склоняться перед тобой, как перед первым встречным королем склоняется последний Бог, я хочу только, распростершись рядом с тобой на этой маленькой деревянной кровати, поцеловать нашу смерть. И не нам судить г-на графа. Г-на де Лотреамона не судят. Его узнают на улице и склоняются до земли. Я отдам жизнь тому или той, кто заставит меня забыть о нем навсегда».

Не отстает в пафосе и другой сюрреалист — Рене Кревель:

«Ах, как бы я хотел спеть Лотреамону гимн признательности, достойный его гения. Я боюсь сделать счастье мерилом поэзии и потому признаюсь: Лотреамон, я был счастлив благодаря тебе».

Да и лидер сюрреалистического движения Андре Бретон не скупится на похвалу и ставит нашего героя (полагаю, абсолютно заслуженно!) на высший литературный пьедестал:

«В ауре ослепительно черного света я хочу написать портрет графа де Лотреамона, заслужившего себе место в надлитературной области. Многим современным поэтам «Песни Мальдорора» и «Стихотворения» представляются чем-то невыносимо блистательным, необыкновенным, превосходящим человеческие возможности откровением. Кажется, будто некий глаз, наделенный абсолютной свежестью восприятия, наблюдает из засады за достижениями современной науки и бескорыстно разглядывает их в свете апокалипсиса, ибо все самое смелое из того, что будет обдумываться и затеваться столетия спустя, уже нашло здесь свое выражение, свою магическую формулу. У Лотреамона даже не стиль, но само слово переживает решительный кризис, в этой точке все начинается сначала».

Проходит время, но интерес к творчеству Лотреамона не исчезает, изданный множество раз и переведенный на все европейские языки во всевозможных книжных формах: от маленьких карманных изданий до расшитых золотом фолиантов, этот литературный гений продолжает будоражить умы мастеров изящной словесности:

• «Я настаиваю на том, что Дюкасс не был сумасшедшим, его не мучили галлюцинации, просто он был гением, сохраняющим трезвую голову, когда оглядывался вокруг или бороздил нетронутую доселе целину бессознательного» (Антонен Арто).

• «Чтение «Мальдорора» вызывает головокружение, которое, по всей видимости, является результатом ускорения, вызывающего ощущение, подобное тому, которое мы испытываем, очутившись посреди огненной стихии, — ощущение полыхающей пустоты или неподвижной и мрачной полноты» (Морис Бланшо).

• «Песни Мальдорора» — это книга почти гениального школьника; его патетика порождена не чем иным, как противоречиями детского сердца, восставшего и против творения, и против себя самого» (Альбер Камю).

• «Роль Лотреамона в развитии поэзии так важна, его значение для нас, связавших жизни с его творчеством, так велико, открытия, которые каждый из нас сделал благодаря ему, так многочисленны, что кажется, будто он живет сегодня, как некое сказочное и вместе с тем хорошо нам знакомое существо, для которого поэзия существует уже не на уровне работы духа, она воистину становится диктатурой духа» (Тристан Тцара).

О Лотреамоне и его творчестве уже написано 80 монографий и более 700 статей. Уверен, что нынешний XXI век не оставит его тексты без внимания, и число его читателей и почитателей возрастет. Кто прочтет Лотреамона, тот попадет в интеллектуальную ловушку и навсегда избавится от привычного образа мыслей. Как не удалось этого избежать и мне, когда, следуя логике «литературного ПревращениЯ», я с радостью однажды передал себя в жестокие руки «адской машины» по имени Лотреамон.

 

 

Я — ЛОТРЕАМОН

 

Когда я записываю свою мысль, она от меня отнюдь не ускользает, и это напоминает мне о моей позабытой было силе.

Когда изучаешь жизнь одного человека, изучаешь историю всего рода человеческого.

Человек не менее бессмертен, чем его душа.

Человек — победитель химер, завтрашнее диво, закономерность, терзающая хаос.

Он — не земляной червь. Он — хранитель истины, вместилище уверенности.

Человек — слава, а не сор Вселенной. Если он унижает себя, то я его восхваляю. Если он себя превозносит, то я превозношу его еще больше.

Человек знает, что царство его бессмертно, что и у Вселенной когда-то было начало.

Вселенная же ничего не знает: она — всего лишь мыслящая тростинка.

Величие человека тем и велико, что он не признает своего ничтожества.

Дерево своего величия не сознает. Быть великим — значит сознавать свое величие.

Чтобы описать небо, не следует использовать слова, которыми описываешь землю.

Литературные описания — это прерия, три носорога, половина катафалка.

Всякий раз, когда я читал Шекспира, мне казалось, что я разрываю на части мозг ягуара.

Но всякая литература, оспаривающая вечные истины, сама себя поедает.

Современные поэты злоупотребили своим умом.

Многие истинные положения вызывают споры.

Споры свидетельствуют об ошибке.

Неоспоримость — признак безошибочности.

Человек — существо, свободное от заблуждений.

Все указывает ему истину.

Оба источника истины — разум и чувство — не только надежны сами по себе, но они еще и проясняют друг друга.

Страшно чувствовать, как время уносит то, чем ты обладал.

Нужно уметь вырывать литературные красоты даже из самого сердца смерти.

Но очарование смерти ведомо лишь отважным.

Бывает, смертник перед казнью ощупывает шею и поводит головою, представляя, что с ней станет там, на эшафоте, — так и я: стою часами на крыльце моего дома, позабыв обо всем, кроме этого непростого вопроса!

Кто поймет, почему любовники, еще вчера обожавшие друг друга, сегодня расходятся в разные стороны из-за какого-то неверно истолкованного слова, и обоих терзает жажда мести, и оба кичатся гордым одиночеством?

Кто поймет, почему нас радуют не только беды человеческие вообще, но и несчастья самых близких друзей?

И, наконец, главное: человек лицемерен, он говорит «да», а думает «нет».

Оттого-то все чада человечества так полны любви друг к другу.

Остается взять камень и вдребезги разбить зеркало.

Пусть поднимет руку тот, кто всерьез готов обратиться к палачу с просьбой заживо содрать с себя кожу.

Пусть поднимет голову тот, кто охотно подставит грудь под пули.

Я выбрал этот жребий сам.

Но вот всю землю и всех людей, не исключая тех, кого наутро ожидает виселица, обволакивает сумрак ночи, и тогда… о, как страшно видеть, что твой мозг — в кощунственных чужих руках!

Беззастенчивый скальпель рассекает потаенные его глубины.

Сознание хрипит, проклинает насильника, но поздно, дело сделано: целомудренный покров изорван в клочья.

Позор! Дверь моего убежища взломана, и все доступно разнузданному любопытству Божественного Вора.

Не смей терзать меня так подло, слышишь, ты, мерзкий соглядатай моих мыслей!

Я существую, я — это я сам.

И никакого двоевластия не потерплю.

Желаю сам, единолично распоряжаться своею сокровенной сутью.

Я должен быть свободен или пусть обратят меня в гиппопотама.

Настоящая боль несовместима с надеждой.

Тот, кто страдает, тот кто раскрывает тайны, окружающие нас со всех сторон, — тот не надеется.

Глаза приобретают тот же белесый оттенок, что и у приговоренных к смертной казни.

Я никогда не отрекусь от своих слов.

Я хочу, чтобы мои стихотворения могла читать даже четырнадцатилетняя девочка.

Пишущие о славе хотят прославиться тем, что хорошо о ней написали.

Те же, кто их читает, желают похвал за то, что это прочли.

И я, пишущий эти строки, также ищу похвалы за само это желание, равно как и те, кто прочтут меня…

 

---

При копировании материалов размещайте активную ссылку на www.huxley.media