РЕЦЕНЗИЯ ЧИТАТЕЛЯ: «ЖЕНЩИНЫ ЛАЗАРЯ» МАРИНЫ СТЕПНОВОЙ

Марина Степнова — русская писательница, поэтесса, редактор, переводчик, сценарист. Роман «Женщины Лазаря» переведён на 26 языков.

Яочень люблю семейные саги — истории о разных поколениях одной и той же семьи.

Я очень люблю красивый русский язык, вяжущий на страницах узоры как кружевные салфеточки.

Я очень люблю хорошие книги. Книги, которые впиваются тебе под кожу и ты уже не можешь жить без них — без этих людей и эмоций.

В общем, книга Марины Степновой «Женщины Лазаря» — именно такая.

Она вся переливается эпитетами, тычет как зонтиком в самую глубь тебя и заставляет жить — в этом времени, в этих событиях, с этими людьми. Плакать с ними, смеяться, разочаровываться, страдать, иногда всё же вырывая у судьбы своё счастье.

Сама автор говорит, что любовь в её романе — главный герой

Попробуйте – надеюсь, Вы не пожалеете.

Этот роман не из тех, которые можно разложить на цитаты, но несколько я подобрала:

Впрочем, сам Линдт не принадлежал ни к торговому, ни к комиссарскому сословию, да и вообще, признаться, находил в своем еврействе очень мало толку и проку. Иудеев он считал пугливым и мирным народцем с крайне неудачной исторической судьбой. Ну, подумайте сами — веками мелко торговать и мелко же унижаться, жить на узлах, ночами вздрагивать и жаться, зная, что, как ни старайся, при первой же заварушке все равно выпрут со всеми манатками за порог. Да еще и по шее накостыляют. Просто так — чтоб под ногами не путались и чесноком своим не воняли.
Но в большинстве своем люди толклись некрасивые, переломанные, перебитые жизнью, униженные, притащившиеся сюда за последним приютом, за надеждой, которой больше не осталось даже внутри.
Потому что на роду ему столько раз было написано умереть, что Бог сам запутался, что делать дальше, и пустил Исочкину жизнь на самотек, и от того она сложилась особенно хорошо и верно).
Это было счастье, счастье, о котором никто не хочет мечтать, потому что никто не верит, что оно такое кухонное и простое.
Родись Николаич лет на пятьсот раньше, мир получил бы великого молитвенника, может, даже мученика или святого, но никто не спрашивает человека о том, какой крест ему сподручней нести.
Оставались только книжки — они ничего не требовали, не запрещали, и с ними можно было разговаривать.
Торопиться вообще нельзя, сила — в умении отдаваться частностям, а жизнь — жизнь состоит из мелочей.
Ни еще тысячи ужасных, безжалостных мелочей, которые однозначно разорвали бы ей сердце, не будь оно временно одарено высокой и божественной слепотой, которую принято называть любовью.
— Я хочу остаться, — твердо выговорила она и сама удивилась, потому что никогда в жизни не говорила так, и никогда в жизни ничего для себя не хотела, не смела, а оказалось, что это так просто, надо всего-навсего набрать полную грудь воздуха и сказать. Просто сказать.
Все наконец-то распуталось, разрешилось и вновь соединилось — на этот раз навсегда: и любовь, так долго блуждавшая по этой истории, так долго не умевшая попасть в такт, и этот дом, и холодный вкусный воздух, и медленно выплывающее из-за розовых сосен круглое и тоже розовое солнце, такое громадное, что где-то далеко-далеко засмеялся от радости Лазарь Линдт.