Возвращение. Автор фото Сергей Форкош
ТРУДНЫЙ ПУТЬ
Говорят, что из ошибок следует извлекать урок и таким образом накапливать опыт. Если же мы из ошибки не извлекли урок, то в будущем мы, скорее всего, совершим ту же ошибку вновь. То есть опыт, как осознанный опыт, корректирует нашу позицию в отношении возникающих ситуаций. Например, если мы прошли лесной дорогой и она оказалась труднопреодолимой, то мы извлекли из этого урок и в следующий раз поищем более легкий путь.
Опыт преодоления трудного пути уже изменил нас. Поэтому также говорят, что, не попробовав (не испытав), не узнаешь, имея в виду, что для знания, для настоящего знания (обретения опыта), нам необходимо встретиться с самой дорогой, то есть нам следует ступить на путь, и лишь там, на пути, встречая и полно переживая ожидаемые и неожиданные препятствия, мы сможем узнать дорогу.
Противопоставляют такому способу познания пустое представление, некое теоретизирование. Например, если я, вместо того чтобы ступить на путь, посмотрю видеоролик об этом пути или прочитаю книгу о том, что испытывал автор текста, преодолевая путь.
В этом случае у меня, разумеется, возникнет некоторое представление/знание о пути, а стало быть, и некоторый опыт, но все же он будет неполноценным, вторичным и пригодным лишь для определенных целей. Во всяком случае, такой опыт вряд ли способен трансформировать нашу позицию по отношению к будущим ситуациям.
Но не стоит думать, что лишь вовлечение (телесное) во что-то является критерием подлинного опыта. Тут мы должны вспомнить обычное разделение опыта на внутренний и внешний. Ясно, что хоть одного без другого не может быть, однако в каждом акцент делается по-разному: в одном случае на субъективное, в другом — на объективное.
При преодолении сложного лесного пути объективный опыт определяет субъективный, именно он и считается подлинным. Но подлинным опытом может быть и опыт, который реализуется по эту сторону мира, и тут те критерии, которые мы справедливо ставим для опыта внешнего, не подходят. Если мы, к примеру, мыслим понятие и желаем его раскрыть, найти его определение, то тут мы двигаемся в стихии внутреннего опыта (но не произвольного).
Если мы мыслим мысль согласно ее собственной сущности, то мы получаем или реализуем опыт мысли, который является самостоятельным и полноценным, так же, как опыт преодоления лесного пути. Путь мысли и лесной путь — это два самостоятельных пути, и проблемы возникают лишь тогда, когда пытаются (лишь) мыслью (воображением) преодолевать лесной путь, и наоборот, сетуют на то, что, мысля понятия, они находятся в некой абстракции, поскольку не могут полноценно (телесно) погрузиться в ход мысли.
То, что мысль участвует в преодолении лесного пути, а тело участвует в мысли, нас здесь пока не будет интересовать. Мышление — это не отвлечение от реальности, а сама реальность, так же как телесное переживание мира, не является чем-то пассивным и бездуховным.
На этом примере мы видим, что в каждом виде опыта акцент ставится по-разному, но тем не менее граница, выход, преодоление и возвращение остаются необходимыми моментами в становлении опыта.
МЕСТО ВСТРЕЧИ
Разговор об опыте — это разговор о чем-то изначальном, то есть о том, что определяет, но само не определяется. Но опыт проявляет себя по-разному. Например, опыт бытия в мире для нас скрыт, опыт же ориентирования в пространстве явен. Опыт принятия решений явен, а опыт конечности скрыт. Можно сказать, что опыт — это то, что нас определяет, но также и некоторое знание этой определенности. Значит, мы можем говорить как о понятии опыта, так и об опыте понятия или понимания.
Понятие опыта употребляется в разных значениях. Прежде всего опыт понимают как переживание, то есть как исходное измерение присутствия человека в мире. Но об опыте также говорят и в более привычном смысле, а именно как о накопленных знаниях.
Опытный человек, говорим мы, — это человек, который, будучи вовлечен в какую-то деятельность длительное время, сумел извлечь из своей деятельности знания, но знания особенные, подтвержденные, проверенные, а значит, такие, которым можно доверять.
Мы можем сделать еще одно отличие и разделить опыт на внутренний и внешний. Внутренний опыт — это опыт понимания внутренней жизни мысли, эмоции или чувства, внешний же опыт обозначим как знание (переживание), которое образовано в восприятии через ощущения.
Формой внешнего опыта будет, в частности, наблюдение за природными событиями. Формой внутреннего опыта — изучение собственных воспоминаний.
Можем подвести короткий итог и сказать, что опыт есть событие встречи (субъекта и объекта или субъекта с самим собой), но также и основа для этой встречи.
Опыт — это место встречи, сама встреча, но также и трансформирующее влияние этой встречи. В этом смысле опыт состоит или таит в себе некоторую фундаментальную границу (например, как это принято в трансцендентальном идеализме, границу между идеальным и реальным).
Осуществление опыта предполагает то, что в нем возникает нечто, что в нем изначально не содержалось. Можно обобщить и сказать, что ядром опыта является акт трансцендирования, то есть постоянного выхода. Выхода «из» чего-то, опираясь на «что-то», устремляясь к «чему-то».
Однако этот выход, в то же время, предполагает и возращение, но не к тому, что уже было, а к новому, которое и возникло в результате этого выхода. Выход и возращение необходимо нетождественны друг другу. В опыте повторяются лишь различия.
Но тогда возникает вопрос: возможна ли связь между субъективно изменчивым и объективно данным, между внешним и внутренним, между субъектом и объектом?
ПРЕДМЕТНОСТЬ ПРЕДМЕТА
Опыт действует или реализуется так, что скрывает себя, это значит — скрывает свое понятие. Не всякий опыт мы извлекаем. Может случиться, что наиболее фундаментальный опыт вообще неизвлекаем и что на него можно лишь указать. Или по-другому: опыт скрывает условия своей возможности.
Получается, что мы всегда уже в опыте, мы уже и прежде всего переживаем себя, мир и вещи, но при этом не всегда знаем о своей определимости. Так происходит потому, что, во-первых, опыт постоянно обновляется, то есть он как бы наполняет нас постоянно новыми переживаниями (которые мы упускаем, и лишь опираемся на них как на очевидное), а во-вторых, мы не так часто встречается с разрывами или сбоями происходящего, которые и указывают на границы того или иного опыта/переживания, проявляя тем самым его конститутивность для нас.
Но что, если мы спросим об условиях того, как сам опыт стал возможен? Как возможен опыт? То есть нас будет интересовать не то, что происходит уже в чем-то с нами, а то, как так получилось, что мы вовлечены в это что-то.
Границы (того или иного) опыта и условия его возможности связаны. Если границы указывают прежде всего на то, что опыт вообще «есть», то есть сам опыт тут тематизируется, выходит из тени, то условия его возможности принуждают нас искать некоторые причины или основы, благодаря которым сам опыт стал возможным.
Если присмотреться, то можно увидеть, что каждое данное дается как что-то перед нами, как то, с чем мы сталкиваемся как с вот этим. Перед нами пред-мет. Стало быть, спрашивая об опыте, мы спрашиваем о том, как возможен предмет, то есть мы спрашиваем о предметности предмета. Ставя вопрос таким образом, мы оказываемся среди сплетения сопутствующих вопросов, каждый из которых может стать исходным, а именно: предмет дан, значит, возникает вопрос о способах данности предмета, далее — предмет дан как «что», значит, возникает вопрос о связи способов данности и «что» этой данности.
Ясно, что эта связь (корреляция по Гуссерлю) есть нечто изначальное, что не выводится из самого опыта. Эта корреляция и есть то, что делает опыт возможным. Или так, в каждом свершении опыта, можно отыскать эту априорную структуру — в опыте мысли, в опыте восприятия, в опыте воображения. Но чтобы такое отыскание стало возможным, мы должны опыт, который уже всякий раз так или иначе дан и проявлен как значимость, которая, в свою очередь, вплетена в ткань естественного функционирования этого опыта, рассмотреть в измерении, где он впервые возник, то есть на уровне первичного смысло-образования. Доступ к такому уровню возможен лишь при условии, если мы сумеем отменить или сделать нейтральными укорененные значимости исследуемого опыта. Так перед нами выступит поле, где возникает опыт.
Именно на этом трансцендентальном уровне исследования опыта и становится ясно, что субъективное и объективное, внешнее и внутреннее — нечто производное, а не изначальное, а это значит, что такие разделения, если речь идет о сущности опыта, остаются необходимо условными.
При копировании материалов размещайте активную ссылку на www.huxley.media
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
