Невыдуманные истории с ЛЕСЕМ ПОДЕРВЯНСКИМ: о художниках и искусстве (Часть IV)
Лесь Подервянский — украинский прозаик, художник и драматург
Дюшан сказал: «Все, что делает художник, является искусством». Дюшан — это первый человек, который придумал то, что сейчас называют «contemporary art». После Дюшана не придумано практически ничего. Поэтому, пишешь ты или рисуешь — не имеет никакого значения. Это явления одного и того же порядка. Хотя вроде разные – литература и изобразительное искусство, а на самом деле все равно похоже.
Например, когда я доделываю какой-то цикл, когда я уже набрал силы и формы, когда ощущаю, что с этой работой закончится какой-то период, как, например, у Пикассо, — он перестает быть для меня интересен.
И ты на самом деле опять начинаешь все с нуля, хотя, казалось бы, какого х..? Вроде ты уже нашел себя, поэтому давай – продолжай в том же духе, но тебе уже неинтересно. И вот опять ты начинаешь с нуля: приходишь в мастерскую, где стоит белый холст, – и тебе всегда страшно. Потому что белый холст и ты не знаешь, что делать, понимаешь?
Потому что делать старое ты уже не хочешь, а делать новое ты еще не знаешь как. Это как когда ты встречаешь красивую девушку и тебе хочется с ней переспать, но тебе страшно, что плохо получится. Между тем, с девушкой, с которой ты давно спишь, все происходит нормально.
И тут самое главное – ни о чем не думать и скорей бросаться на эту девушку. Потом ты даже не вспомнишь, как получилось это у тебя. Тоже самое и здесь. Когда ты пишешь какую-то работу, не думай ни о чем, просто давай вперед, бросайся на этот холст. Очень похожие вещи.
На самом деле нет примеров художников, которые в молодости были лучше, чем в старости. Есть художники, которые умерли молодыми. Мы не знаем, что бы они сделали, если бы дожили до преклонных лет. У тех же художников, которые прожили достаточно долго, ранние и поздние работы – это абсолютно разные вещи
Посмотри на работы молодого Рембрандта — ты никогда не скажешь, что из этого человека что-то могло вырасти. Тициан, даже в зрелом возрасте, – это просто очень хороший мастер. А в конце своей жизни — это гений, который лет на триста опережал свое время. Настолько, что его ученики думали, что старик ё…..я, когда он переписывал свои старые работы. Они считали, что он их портит.
Ученики подмешивали Тициану в краску масло, чтобы оно не сохло и потом можно было счистить. Так много работ погибло… Но несколько все же сохранилось. Большинство из них я видел. Одна работа, совершенно о……я, есть в Мюнхенской пинакотеке — «Коронование Христа терновым венцом».
Еще одна в Вене — это «Сдирание кожи с Марсия». И в Эрмитаже две — например, «Святой Себастьян». Короче, это полный п….ц, потому что в то время никто так не работал. Это такое совершенно отвязное письмо. «Тарквиний и Лукреция» — вообще отвал башки.
Когда-то я даже проводил экскурсии в Эрмитаже. Однажды, как раз на Тициане, слушатели не выдержали – сломались. Ко мне подошел один с рюкзаком и говорит: «Ты будешь?» Я сказал: «Да, только пускай кто-то пойдет отвлекать смотрилку». Один пошел отвлекать, а мы достали то, что у него было в рюкзаке, и употребили. После этого они готовы были слушать меня дальше. Я говорю: «Ну, теперь значит так — еще один зал с Веласкесом и Эль Греко — и на …».
А один состроил губы трубочкой и говорит: «Как, а ведь еще Матисс?» И на него все зашикали: «Какой Матисс? Художник сказал, что только Эль Греко?!» Мы вышли, и они меня так благодарили: «Ты так хорошо провел экскурсию, мы так тебе благодарны. Ты не доставал, как обычно на экскурсиях бывает. Ты все так быстро показал, мы все поняли» (смеется).
При копировании материалов размещайте активную ссылку на www.huxley.media
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
