ШАМАНЫ, ПЕВЦЫ И ПРОРОКИ: тайная история «украинских гомеров»

Участники кобзарско-лирницкого концерта. Екатеринослав, 1910 год. Слева направо: лирник Самсон Васильевич Веселый, бандуристы Петр Семенович Древченко, Иван Иович Кучугура-Кучеренко, Александр Петрович Леви (сценический псевдоним — Гамалия), Павел Михайлович Гащенко / zabytki.in.ua

 

Кобзарь — душа украинского народа. Недаром великий украинский пророк Тарас Шевченко взял себе именно этот псевдоним. Казалось бы, их феномен должен быть хорошо изучен. Однако это далеко не так. Бродячие слепые певцы Украины хранят тайны, разгадка которых скрыта в седой глубине веков.

 

ШАМАНСКИЕ КОРНИ

 

Выдающийся религиовед Мирча Элиаде отмечал тесную связь между шаманскими практиками и индоевропейскими сказителями. На ранних этапах человеческой истории певец, прорицатель и врачеватель представляли три ипостаси одной и той же профессии — шамана.

Преемственность этой традиции мы встречаем у сказителей самых разных народов. Прослеживается она и у кобзарей — украинских пророков и шаманов. Их не просто слушали на базарах и площадях — к ним особо прислушивались и спрашивали совета на переломных этапах жизни.

Кобзари нередко были не только музыкантами и певцами, многие из них занимались целительством. Кобзарь — божий человек. Как и шаман, он избранник высших сил, его дар благословлен свыше. Аналог можно найти в ведийской традиции, где вдохновителями исполнителей ведийских гимнов — риши — являются сами боги.

У древних греков Аполлон был не только покровителем певцов и поэтов, но и искусным врачом. Поэтическое вдохновение и искусство врачевания совмещал легендарный Орфей. Индоиранский Митра был не только «громко поющим жрецом», но также защитником от болезней и злых духов.

Украинские кобзари в старых богов, конечно, не верили, они были христианами и глубоко религиозными людьми. Тем не менее они были продолжателями традиции, которая, переосмыслив более древние практики, приписывала песням целебное свойство от болезней тела и духа.

Так, Ипатьевская летопись сохранила для нас воспоминания о некоем «чудце», чьи песни имели силу целебного зелья.

 

 

СЛЕПЕЦ, КОТОРЫЙ ВИДИТ «ДУХОВ»

 

Слепота «украинских гомеров» неслучайна. Шаманы и сказители нередко обладали каким-то увечьем — маркером их «богоизбранности». Хорошо известен мотив ритуальной или же реальной слепоты шаманов. Этот же признак «инаковости» мы находим и у Гомера.

Кстати, представление о его слепоте имеет довольно шаткое обоснование. Оно базируется в первую очередь на его строках о слепце Демодокле из «Одиссеи»: «Муза его при рождении злом и добром одарила: Очи затмила его, даровала зато сладкопенье». Считается, что образ Демодокла Гомер вывел с самого себя.

Дохристианская традиция нередко связывала слепоту с колдовской силой. Слепой принадлежал двум мирам и обладал двойным видением: мира людей и мира духов. Украинских кобзарей роднит с шаманизмом и связанная с духовным зрением идея «странничества», путешествия между мирами. Сакральная реальность организована иначе — в ней нет прямых путей и дорог. Образ жизни бродячего слепого певца — лучшее тому подтверждение.

Феномен кобзарей заставляет вспомнить и о древнерусском певце Бояне из «Слова о полку Игореве»: «Боян вещий, если хотел кому песнь воспеть, то растекался мыслию по древу, серым волком по земле, сизым орлом под облаками… скача, соловей, по мысленному древу, летая умом под облаками».

Параллель с шаманом, душа которого путешествует по мировому древу, напрашивается сама собой.

 

УКРАИНСКАЯ «РОДИНА» ГОМЕРА

 

Нам ничего не известно о слепоте Бояна. Но мы можем предположить, что древним народам, проживавшим в Северном Причерноморье, была хорошо известна фигура слепого сказителя. Существует гипотеза, что «мода» на подобных персонажей пришла в Древнюю Грецию именно отсюда.

Есть сведения о чрезвычайной популярности Гомера у «борисфенитов» (Борисфеном греки называли реку Днепр). Философ Дион Хризостом рассказывает, что эти люди дики и воинственны, плохо говорят по-гречески, но «Илиаду» знают наизусть, а за поэта не считают никого, кроме слепого Гомера. Более того, Гомер в греческой культуре стоит особняком.

Практически нет слепцов и в западноевропейских культурах. Зато причерноморская Ольвия знает, по свидетельству Хризостома, целый институт певцов… После долгого перерыва упоминания о «гомерах», слепых бродячих певцах, снова появляются на рубеже XV–XVI веков. То есть как раз тогда, когда украинцы начинают осваивать причерноморские степи.

Этот процесс завершается явлением Кобзаря с большой буквы — Тараса Шевченко. Сам поэт чувствовал это родство, сравнивая «малороссийские, исторические думы, с рапсодиями хиосского слепца». Интуицию о том, что думы кобзарей и эпос Гомера — это одна и та же традиция, он выразил в несколько шутливой форме:

«Они так возвышенно-просты и прекрасны, что если бы воскрес слепец хиосский да послушал хоть одну из них от такого же, как и сам он, слепца, кобзаря или лирника, то разбил бы вдребезги свое лукошко, называемое лирой, и поступил бы в михоноши к самому бедному нашему лирнику, назвавши себя публично старым дурнем».

В любом случае мелос и композиция дум легко опознаются в поэтических произведениях Тараса Шевченко.

 

 

 

ТАЙНЫЙ ОРДЕН «ДЕТЕЙ ЛЕЙТЕНАНТА ШМИДТА»

 

В XVIII веке «столицей» кобзарей становится Харьков — богатый ярмарочный город. Их сообщества организуются по принципу закрытых от постороннего глаза средневековых цехов. Кобзари всегда осознавали свою мессианскую «инаковость». Это было своего рода государство в государстве: со своей казной, квалификационными комиссиями, судом и законами.

На вершине иерархии стоял цехмастер, или «верховный король», возглавлявший кобзарский совет. Кобзарей можно считать прообразом «детей лейтенанта Шмидта», описанных Ильфом и Петровым. За каждым закреплялась территория для кобзарства — нарушителей границ изгоняли из гильдии.

Существовали у кобзарей и особые «устиянские» книги, и тайный «лебийский» язык, который кроме них никто не понимал. Конечно, этнографы многое сохранили из этого наследия, но до сих пор нет уверенности, насколько адекватно наше представление об этом «тайном ордене». Отсюда множество самых фантастических легенд и загадок.

Наиболее яркая кобзарская биография связана с именем Остапа Вересая, который потерял зрение в 4-летнем возрасте в 1810 году. Как для кобзаря, жизнь у «украинского Гомера» (так прозвали Вересая еще при жизни) была довольно бурная. Своему ремеслу он учился как минимум у трех знаменитых кобзарей. Два раза пытался жениться, но неудачно. На третий ему удалось завести семью, в которой родилась дочь Мотря.

Он был довольно зажиточным, примерно на уровне тогдашней сельской интеллигенции. Вересаю повезло — мода на «народность» в дворянском классе середины XIX века вызвала к нему неподдельный интерес. Пантелеймон Кулиш записывал его думы, Тарас Шевченко называл его братом, посылал деньги и свой «Кобзарь».

Помещик Галаган устраивал ему концерты в Киеве и даже возил в Петербург, где великие князья Глеб и Павел Александрович подарили ему золотую табакерку с императорским гербом. Эта табакерка работала как «паспорт», помогая улаживать конфликты с полицией.

Дружба с сильными мира сего, к которым кобзари традиционно находились в оппозиции, привела к изгнанию Остапа из цеха. Кроме того, кто знает, какие секреты тайного кобзарского «ордена» мог выдать Вересай?

Доставалось ему и от односельчан, и от церкви. Один из местных, дьяк, подстерег Вересая и так избил его лопатой, что тот упал в сугроб и замерз насмерть. Священники отказывались его отпевать и хоронить. Этого права, как известно, лишались колдуны, гадалки, еретики, самоубийцы, сумасшедшие, инородцы и актеры.

Вряд ли Вересай подпадал под какую-то из этих категорий, разве что мог проповедовать что-то «еретическое». Но родственникам удалось уговорить церковное начальство, «украинского Гомера» все-таки похоронили и поставили на его могиле крест.

 

 

КРЕСТОВЫЙ ПОХОД: ОТ ВАТИКАНА ДО НКВД

 

Дуалистическое мировосприятие, противостояние кобзарской правды и мира лжи, имеет одним из источников гностическую ересь богомильства. Богомилы появились еще в V веке в Болгарии и исчезли аж в XV, когда против родственных им альбигойцев и катаров Ватикан объявил крестовый поход.

В Киевской Руси богомильские странствующие певцы были представлены «каликами перехожими» — теми самыми, которые исцелили былинного богатыря Илью Муромца. Украинское кобзарство тоже не пережило крестового похода, который в 20–30 годы прошлого столетия объявила советская власть. Ведь «сомнительные бандуристы» тащили в светлое будущее «старый националистический хлам»!

Кобзарей сперва переписали. Потом зимой 1934–1935 гг. в Харькове провели Съезд народных певцов. После этого несколько сотен кобзарей вывезли на окраину станции Козачья Лопань, где загнали в заранее вырытые могилы и расстреляли вместе с малолетними поводырями.

Многовековая славная история украинских кобзарей закончилась страшной расправой. Но память об «украинских гомерах» — певцах, целителях и пророках — не исчезла. В ней они предстают не такими уж беззащитными и немощными. Легенды повествуют о боевой технике кобзарей, в которой они использовали посох костурицу или «священный нож».

Украинский фольклор сохранил для нас и немеркнущий образ казака-бандуриста Мамая — нечто среднее между воином, певцом и шаманом. Мамай не знал, что такое болезни и старость, его не брали ни пуля, ни сабля.

Таким образом, кобзарство не исчезло из украинской истории и культуры — оно продолжает оставаться символом свободолюбия и силы духа украинского народа.

 

---

При копировании материалов размещайте активную ссылку на www.huxley.media