ВИРТУАЛЬНЫЙ МУЗЕЙ СОВРЕМЕННОГО УКРАИНСКОГО ИСКУССТВА

Своим искусством художник, даже неосознанно, исследует само понятие человечности; вопрос о том, что делает нас людьми, наверное, можно считать главным в творчестве Ильи Чичкана

«Внутреннее сияние» — не только название одной из выставок Артема Волокитина, и не только одной из его работ. Это словосочетание действительно отображает состояние самого художника и то, что он беспрестанно ищет в искусстве других авторов

Ни один текст о Кривенко не обходится без упоминания Григория Гавриленко и Сергея Параджанова. Но что представляет из себя сам Кривенко, если убрать громкие имена, которые с одной стороны, добавляют весу, а с другой — заслоняют своей же величиной?

Он сравнивает создание картин с написанием музыки или литературы: есть замысел, интенция, форму которым дает определенный код — определенная последовательность нот, слов или мазков, подчиняющаяся законам жанра. Именно в этом единстве правил и их нарушений художник видит собственную силу

Василий Рябченко: «Я живу и делаю свое дело в основном интуитивно. Мне не нравятся проявления слишком рационального, взвешенного и до мелочей продуманного. Меня интересует чувственность, но считаю, что искусство должно быть разным — обращенным и к чувствам, и к интеллекту»

Олег Тистол — фигура с особой харизмой. Во всех множественных коллаборациях с другими художниками его стиль никогда не теряется, он всегда безошибочно угадывается. Сам художник раскрывает до банальности простой секрет такой узнаваемости — искренность. Ну и отстаивание собственной независимости, конечно

В последнее время особенно волнующей Кадана проблемой видится тема истории, памяти и их восприятия. Исследуя интересные и важные темы, он всегда пропускает узнанное через себя, трансформирует его в художественные образы. Кадан уверен, что «искусство — это щит, в котором можно увидеть отражение Горгоны, взглянуть на которую прямо мы не можем»

Игорь Гусев использовал эффект глитча, деформации, которая стала его фирменным знаком. Такой формальный «сбой в системе» позволил художнику писать в любом удобном и уместном стиле, не теряя при этом такой ценной узнаваемости. Это и знак времени — цифровой эпохи, и романтизация ошибки, того, что мы часто называем человеческим фактором

В своем искусстве Ралко стремится отыскать самую суть человечности. Она словно находится в постоянной погоне за гуманизмом, пытаясь понять природу человека, исследуя его сущность, разыскивая то, что делает нас людьми. Ее язык — уникальный, очень четкий и уверенный, как каждая линия на ее рисунках, как элегантный стиль ее одежды, как точные формулировки ее идей и мнений

Керестей восприимчив к окружающему миру и впитывает множество опытов и знаний, пропускает через фильтр собственного творческого начала и выдает искусство, которое сложно отнести к конкретному течению, но всегда актуальное. Он не стесняется пробовать новое, экспериментировать, удивляться и удивлять

Искусство — всегда взаимодействие двух сторон, и Матвей Вайсберг ведет эти диалоги совершенно осознанно, вначале — сам как зритель, а затем, меняя сторону, уже с собственных полотен. Главное в этих работах — дух, атмосфера. Фигуры вроде есть, но они едва прочитываются, художник работает на самой границе с абстракцией, заигрывая с ней, но не преступая

Братков называет себя пазлом, характеризующим время. Он верит, что как и в целом в жизни, так и в искусстве есть определенная цикличность и после эпохи постмодернизма, отвергающей авторитет как явление, придет другое время, когда мы снова застремимся к идеалам и вновь появятся герои