война
Война заставляет каждого делать выбор. И не только выбор будущего, но и выбор мгновения, и такой выбор бытия содержит либо любовь, либо вражду. Но, несмотря на тяготы и военное бремя, с уверенностью можно сказать, что никакие захватнические действия врага никогда не приведут к потере человечности украинского народа, потому что социокультурный код нашей страны — это любовь
Если задать вопрос, какие идеалы стоят за режимом, начавшим войну, — ответа у них нет. Вернее, их ответ: уничтожение ради самого уничтожения, ради наслаждения уничтожением. Для них — существование цивилизации, сложного социального порядка и высокой культуры оказывается оскорбительным. Бытие оскорбительно для небытия. Патологическая воля к небытию — вот что ими движет
Я очень боюсь того, что после победы в войне тренд на «запретить, закрыть, подавить» может возобладать в нашем обществе. Это вызывает отчаяние в глубине моей души. Но я не теряю надежду и верю, что после такой страшной войны, такого количества смертей, такого градуса ненависти в Украине победят силы, ориентированные на рационализм, добро и цивилизованный общественный диалог
Начавшаяся война — это не только украинская проблема. Это проблема всего человечества в XXI веке. Вместо того чтобы с самого начала остановить зло, этого монстра холили и лелеяли, пожимали ему руки, садились с ним за один стол, вели бизнес, помогали ему зарабатывать огромные деньги. Я сейчас говорю даже не о фигуре Путина, а о Российской Федерации в целом как о государстве-агрессоре
Он вскрыл конверт и при свете фонаря прочитал несколько строк, написанных по-английски дрожащей рукой:
«Спасибо Вам, доктор, за все. Спасибо и, если можете, простите. Генрих Гросс, унтерштурмфюрер СС»
Чей-то приказ превратил эти безмолвные фигуры в наших врагов; другой приказ мог бы превратить их в наших друзей. Какие-то люди, которых никто из нас не знает, сели где-то за стол и подписали документ, и вот в течение нескольких лет мы видим нашу высшую цель в том, что род человеческий обычно клеймит презрением и за что он карает самой тяжкой карой
Игорь Гусев создает свои шедевры под актуальные звуки нынешнего времени и говорит о них следующее: «Сирена вместе с колокольным звоном — то, что я часто слышу сейчас, — это очень экзистенциальное переживание!»
А что, что я такого сделала? Обшарила пеленку и выбросила ребенка обратно, да? Так ведь нас там несколько сотен женщин стояло, и все, все до единой, сделали то же самое: пошарили в пеленке и вернули ребенка матери. Понимаете, все до единой! Так почему же только мне одной это аукнулось?!
Екатерина Степанкова о театре, волонтерстве и о том, как семья Ады Роговцевой помогает армии во имя победы
Хотела почитать что-то отвлеченное. Взялась за «Песнь Ахилла» Мадлен Миллер. Вроде бы — где мы, и где Троя? Оказалось, рядом. Война все та же. Люди все те же, хоть и полубоги. Амбиции, гордыня, ненависть, впрочем, как и любовь, — за века ничуть не поменялись
Генерал! Только душам нужны тела.
Души ж, известно, чужды злорадства,
и сюда нас, думаю, завела
не стратегия даже, но жажда братства:
лучше в чужие встревать дела,
коли в своих нам не разобраться
Эта книга не является ни обвинением, ни исповедью. Это только попытка рассказать о поколении, которое погубила война, о тех, кто стал ее жертвой, даже если спасся от снарядов