ВИРТУАЛЬНЫЙ МУЗЕЙ СОВРЕМЕННОГО УКРАИНСКОГО ИСКУССТВА: Антон Соломуха — похожий на всех и не похожий ни на кого

Антон Соломуха. Фото Максима Белоусова (2008)

 

Творческий путь Антона Соломухи, как и Сергея Святченко, — редкий пример успешной карьеры украинского художника за рубежом. Они оба уехали в зрелом возрасте, после тридцати, а в вопросах реализации и внедрения в новую среду каждый год играет против тебя. Но обоих этих мастеров объединяет удивительный коммуникационный дар, умение быть той самой рыбой в воде и всегда в своей тарелке.

 

К сожалению, Антона Соломухи с нами нет уже почти шесть лет. И, к другому сожалению, большинство упоминаний о нем в украинских медиа — посмертные, как правило, — воспоминания друзей и коллег. Словно эмиграция — это преступление, предательство, повод для забвения.

Но, как любой злодей возвращается на место преступления, так и Соломуха после тридцатилетнего отсутствия стал приезжать на родину, активно участвуя в художественной жизни столицы.

 

 

Люди, которые знали Антона лично, отмечают, что украинским искусством он интересовался и до возвращения. Но стоит отметить, что интересовался он и многим другим: мифологией, философией, историей искусства, литературой, женщинами, в конце концов.

Вообще, истинный интерес к жизни, ко всем ее проявлениям — это, наверное, и есть то, что отличает выдающихся художников. Умение найти, заметить идею, чувство или эмоцию и передать их так, как не смогла бы самая точная наука — настоящий дар, которым Антон Соломуха был наделен.

Наделен он был и талантом коммуникативным, о котором вскользь уже упоминалось. Очутившись во Франции — чужой стране с незнакомым языком и жизненным укладом, Соломуха быстро с ним разбирается и последовательно работает над своим резюме и биографией, выбивая себе места на выставках в Лондоне, Мюнхене, Нью-Йорке, а затем и в своем новом доме — Париже.

Здесь он довольно быстро стал заметной фигурой: его узнавали на светских вечеринках, он умудрился стать учителем рисования для великого фотографа Анри Картье-Брессона, а сам начал заниматься фотографией с еще одной звездой жанра — Робером Дуано.

Видимо, эти знакомства и вдохновили Соломуху переключиться с живописи на фотографию, что, как отметила арт-критик Мария Хрущак, украинским художникам не свойственно, они, как правило, остаются верны старой доброй, проверенной живописи.

Впрочем, от нее и Соломуха ушел недалеко. Его фотоэксперименты утвердили «стыковой» жанр фотоживописи, в которой главным инструментом является камера, но построение, композиция, сюжеты остаются максимально приближенными к традиционным холсто-масляным картинам.

 

 

Что касается сюжетов, то Антон Соломуха старался избегать актуальности, отдавая предпочтение вневременным понятиям. В его работах очевидно влияние старых мастеров, вроде Караваджо и Рубенса, древнегреческой мифологии, библейских историй — всего того, что стало так называемой «несгораемой суммой» земного искусства, того, что навсегда останется базой любого творчества.

Любопытно, что подобная цитатность присуща и тогдашним главным художникам Украины — тем, что входили в объединение «Парижской коммуны», и приближенным. Все-таки связь со сформировавшей художника родиной осталась неразрывной.

 

 

Используя классические подходы и приемы, Соломуха привносит дух современности в свои работы, и так на одном полотне уживаются традиции в виде, например, Лувра, с эротическими фантазиями автора и довольно актуальным антуражем, несмотря на то что сам художник к своевременности явно не стремится.

Так появляется и фантасмагорическая «Чернобыльская» серия, одновременно напоминающая все на свете и не похожая ни на что. Соломуха словно забавляется, коллажируя в своих произведениях временные эпохи, привычных и экзотических персонажей, аналоговые и цифровые техники.

 

 

«Художник ищет правила игры, и эти правила нередко более важны, чем сама игра» — так о Соломухе говорил его друг, междисциплинарный артист Шарлери Кутюр [1]. Сам же Соломуха в 2010 году делает авторскую попытку создать иронический манифест контемпоральной живописи «Правила игры. Игра как правило» [2].

Вот эта якобы несерьезность, непосредственность всегда сопутствовала украинскому художнику. Ни одно воспоминание о нем не обходится без слова «легкость». Говорят, он легко соглашался на авантюры, легко сходился с людьми, особенно — с женщинами.

Сейчас, согласно новой этике, Соломуху можно было бы обвинить во всех патерналистских грехах, наподобие объективации женского тела, ведь он и сам, не скрывая, говорил, что «использует женское тело как язык, с помощью которого можно говорить абсолютно обо всем».

 

 

Художник ссылается на Ренессанс и дальше, на античность, где, и правда, обнаженные женщины иллюстрировали и комедии, и трагедии, и философию, и музыку. В каком-то смысле для Соломухи женское тело — своеобразный островок стабильности, код, понятный для всех сквозь времена и страны.

И эта универсальность очень важна для Антона Соломухи, который стремился к вневременью и цитировал Эйнштейна: «Вечность — это очень длинный период, особенно к концу».

 

---

Источники:

[1] Charlélie Couture: Anton Solomoukha — Hommage à un ami

[2] Леся Смирна: Контемпоральное искусство в поисках собственной идентичности: версия Антона Соломухи, Art Ukraine, 2015