ВИРТУАЛЬНЫЙ МУЗЕЙ СОВРЕМЕННОГО УКРАИНСКОГО ИСКУССТВА: Павел Керестей — фильтр кофе, фильтр арт

 

Когда говорят о художнике Павле Керестее, чаще всего упоминают о его связи с украинской «новой волной» и «Парижской коммуной», а также о его синтетичности, имея в виду талант художника объединять в своих работах различные медиа, жанры и смыслы.

Отсюда и заголовок с аналогией, понятной для нашего поколения: Керестей восприимчив к окружающему миру и впитывает множество опытов и знаний, пропускает через фильтр собственного творческого начала и выдает искусство, которое сложно отнести к конкретному течению, но всегда актуальное.

Керестей родом из Ужгорода и, как правило, яркость, насыщенность, красочность его ранних работ связывают именно с закарпатской живописной традицией [1]. Позже художник будет жить в Киеве, в мастерской Ильи Чичкана неподалеку от знаменитого сквота «Парижской коммуны», и выставлять работы вместе с членами объединения «Живописный заповедник», в связи с чем Керестея приписывали в ряды то одних, то других.

Безусловно, он вдохновлялся работами многих коллег и вряд ли забывал о колорите родных мест, но что из этого всего оставило наибольший отпечаток? Точного ответа нет — и все, и ничего. Керестей напитывался всем, особенно — событиями, происходившими в стране и в мире, но выделить что-нибудь одно определяющее — невозможно.

Есть нечто общее между ним и львовским художником Андреем Сагайдаковским: они оба создавали альтернативную художественную реальность в конце эпохи Советского Союза на западной Украине, иногда пересекаясь с Киевским трансавангардом, но чаще, все же, отдельно, параллельно.

 

 

Как только в 1992-ом году Керестей попадает в Европу, точнее — в Мюнхен, Германию, он решает там остаться, пусть даже нелегально. С тех пор жить в Украину он так и не вернется, а тема миграции будет всплывать в его творчестве под видом поиска места художника в современном мире. Кроме того, Керестей будет способствовать продвижению в Европе своих товарищей и коллег с родины, примерив на себя роль куратора.

Вообще, роли он меняет как перчатки: живописец, перформер, писатель, танцовщик, исследователь, видеомейкер, галерист, даже офисный работник. Сам художник не отрицает своей «актерской» идентичности, наоборот, говорит о ней, как о достоинстве. Очевидный до банальности факт бешеной скорости изменений нашего мира диктует необходимость под эти трансформации так или иначе адаптироваться.

И хоть многие художники идут путем как-бы отрицания, разрабатывая одну и ту же тему, создавая одно и то же, по сути, произведение всю жизнь, Павел Керестей оказался в этом плане более гибким, динамичным и предприимчивым. Он не стесняется пробовать новое, экспериментировать, удивляться и удивлять.

 

 

Однако, есть в искусстве Керестея и кое-что стабильное, появляющееся периодически. Например, сюжет о том, как дети бьют детей. Картины с таким содержанием регулярно появляются с 1995-го года. Они обретают разные цветовые и композиционные решения, но формально — на полотне всегда один из участников бьет лежачего другого, а остальные наблюдают.

Интересно, что в зависимости от исторического контекста практически одинаковые произведения интерпретируются совершенно по-разному. От самой очевидной версии о подростковом насилии в советских школах до живописной реакции художника на студенческие протесты 1967-го года, а точнее, вдохновение Керестея фотографией первой жертвы столкновений в Берлине — студента Бенно Онезорга.

Именно его смерть считается переломным моментом в столкновениях и фотография Юргена Хеншеля вошла в историю вместе с этим печальным, но знаковым событием. А украинский художник создал для своего искусства очередной слой смыслов и дополнительный простор для интерпретаций.

 

 

В целом, живопись для Керестея — не сакральное понятие, а вполне себе утилитарное: он сам утверждает, будто для него — это удобный способ заработать денег, ведь, в отличии от перформансов и акций, живопись продается довольно успешно.

Порой, он создавал картины только для того, чтобы они послужили фоном для его других работ. При всем этом, невозможно не отметить жизнеутверждающий характер именно живописи Керестея, она осталась красочным оазисом стабильности, на который можно опереться в бесконечной гонке между успехом, признанием, бытовым благополучием и простыми человеческими радостями.

Керестей давно стал, или всегда был, европейцем по ценностям и взглядам. Он не отрицает цивилизационного разрыва между «нами» и «ними», говорит о многих годах отставания. Для нас Керестей может быть своеобразным радаром, благодаря которому можно отслеживать актуальные тенденции и веяния в западном искусстве и внедрять их без такой чудовищной задержки.

К примеру, он давно утверждает: «Искусство, критическое ли самокритичное — это современное искусство. А то, что не реагирует на окружающие изменения — это китч» [2]. Если верить этому мнению, то современного искусства в Украине катастрофически мало.

И хотя это и позиция одного конкретного художника, она достойна быть услышанной, ведь Павел Керестей — художник, много сделавший для украинского искусства уже и продолжающий его промоцию в мире и сегодня.

---

Источники:

[1] Скляренко Г. Современное искусство Украины. Портреты художников. Издание второе, на украинском языке. Дополненное. // Галина Скляренко — М .: Huss, 2016. — 376 с.

[2] Цитата из интервью с Натальей Петервари