ВИРТУАЛЬНЫЙ МУЗЕЙ СОВРЕМЕННОГО УКРАИНСКОГО ИСКУССТВА: поэзия, музыка и свет Григория Гавриленко

Фото: wikipedia.org

 

Сегодня, порой, Григорий Гавриленко представляется ангелом-хранителем современного украинского искусства. Его ценили и ценят до сих пор именитые коллеги и товарищи: С. Параджанов, Г. Якутович, В. Сильвестров, не сговариваясь, как один, вспоминали «Гришин свет». Без упоминания о Гавриленко не обходится ни один материал о Николае Кривенко, влияние художника подчеркивает и другой живой классик, Тиберий Сильваши.

Ходят слухи о грядущей монографии, посвященной Григорию Гавриленко, и может создаться впечатление, что он должен быть «нашим всем», но о нем категорически мало знают, его имя не на слуху даже в интересующемся искусством кругу, а припомнить его работы смогут буквально единицы. 

Есть много факторов, повлиявших на такую ситуацию. Один из них заключается в том, что Григорий Гавриленко был настолько преданным своему делу, что не сумел построить семью, ему банально некому было передать свое наследие, которое теперь, к сожалению, некому отстаивать.

Другой причиной можно назвать беспощадную мясорубку советской идеологической системы, бросающей за борт всех даже мало-мальски не вписывающихся в ее жесткие рамки. Современники Гавриленко отмечают, что, несмотря на удивительную деликатность, интеллигентность и доброжелательность художника, людей раздражали его независимость, непоколебимость и особый жизненный уклад, подчиненный творчеству целиком и полностью.

 

 

Григорий Гавриленко был настоящим трудоголиком: из воспоминаний его соратников мы знаем, что он работал весь световой день. И эта его привязанность к солнцу и свету проявляется и в его картинах. Гавриленко тщательно следил за тем, чтобы тени не были слишком темными, и стремился писать так, чтобы создавалась иллюзия прозрачного, бесконечного пространства. «Согласно его взгляду на пространственность, следовало изображать глухой забор, стены домов, зелень рощ таким образом, чтобы они не останавливали взгляд зрителя в бесконечный простор» [1].

Григорий Гавриленко, безусловно, был приверженцем академической живописи и рисунка. Сам Параджанов с трепетом говорил о художнике: «Гриша — это воплощение ренессансной чистоты», подразумевая, безусловно, не только технический или стилистический подход, но и одухотворенность, состояние возвышенности, с которым ассоциируется у нас эпоха Возрождения.

Однако к технике исполнения своих произведений Гавриленко относился со всей серьезностью. К примеру, для штриховки он выработал собственную систему, имеющую довольно жесткие каноны. Вообще, его подход к рисунку и живописи напоминает буддистское учение, где, ограничивая тело, освобождаешь разум. Григорий Гавриленко осознанно создавал себе технические рамки, внутри которых его творческая свобода становилась только ярче и проявлялась сильнее.

Но не стоит полагать, что, отдав предпочтение классической школе, Гавриленко игнорировал актуальные течения. Он был прекрасно осведомлен о европейском современном искусстве, по крайней мере настолько, насколько позволяла текущая ситуация в стране. Его штриховка вдохновлена Моранди, линейные портреты — Кулисевичем, а одна из женщин с эскиза к самому крупному масляному полотну Гавриленко формально напоминает любительницу абсента кисти Пикассо.

 

 

Григорий Гавриленко пробовал себя и в беспредметной живописи, которую он, к слову, отличал от абстрактного искусства, ставя ее на порядок ниже. Стоит отметить, что и многие пейзажи, и портреты Гавриленко, будучи по факту «предметными», по сути были даже более абстрактными, чем геометрические композиции, цветовые поля и монохромы других художников, ведь лица, изображенные Гавриленко, часто были настолько чистыми и безэмоциональными, а ландшафты — настолько прозрачными, что в картине оставался почти только свет, который художник стремился сохранить и донести до зрителя.

 

 

Григорию Гавриленко посчастливилось дружить с блестящими представителями его поколения: художниками, музыкантами, поэтами, режиссерами. Все они вдохновляли и подпитывали друг друга. Главный украинский композитор современности, В. Сильвестров вспоминает, как в прозрачности пейзажей Гавриленко он «услышал тихость», которая легла в основу его произведений.

И наоборот, в музыке Сильвестрова Гавриленко чувствовал те образы, которые потом привносил в свою живопись. Так было и с поэзией, которую он любил и которую он по-своему создавал, но не словесно, а художественно.

Во многом благодаря влиянию таких больших имен, как Сильвестров, а также в связи со все более уверенными шагами исследователей на пути восстановления «провалов памяти» в истории украинского искусства двадцатого века, есть надежда, что в будущем мы увидим больше качественных материалов о Григории Гавриленко и сможем по достоинству оценить его влияние на художественный ландшафт нашей страны.

 

---

Источники:

[1] Фрагменты текста, впервые опубликованного в статье Кривенко Н. Что дал мне Григорий Гавриленко // Галерея. – 2002. – No3-4. – с. 26-27