«ХОГВАРТС» КСЕНИИ ВОЗНИЦЫНОЙ: место силы, где исцеляют души

Арт-оформление: Olena Burdeina (FA_Photo) via Photoshop

 

Война — это травматический опыт для многих украинцев. Но вокруг этой темы создано много мифов. Попробуем их развенчать… Как найти внутренние резервы и уберечь себя от депрессии? Почему некоторые стрессы полезны, а другие вредны? Почему душу нужно лечить через тело? Об этих и других важных вещах рассказывает Ксения Возницына, директор Центра психического здоровья и реабилитации ветеранов «Лесная поляна».

 

МИФЫ О ПОСТТРАВМАТИЧЕСКОМ СИНДРОМЕ

 

Тема посттравматического синдрома (ПТСР) сейчас на слуху, но вокруг нее существует множество мифов… У многих почему-то бытует такое мнение, что в результате войны у 70% украинцев будет ПТСР. Это не так.

Хотя сейчас в Украине полной статистики по этому явлению нет, мы можем опираться на закономерности, которые проявились во время других войн и катастроф. Они свидетельствуют, что ПТСР возникает лишь у 10–15% людей, переживших травмирующее событие. Еще раз подчеркну, речь идет не о физической потере, а сугубо о психологической ситуации.

Нас всех окружают те или иные стрессы. После обычного стрессового события ПТСР не возникает. Например, из-за развода или увольнения с работы, или каких-то семейных неурядиц. Он появляется только тогда, когда имела место какая-то страшная угроза жизни или здоровью. Есть бытовые стрессы — это травмы с маленькой буквы «т». А есть огромные и страшные травмы с большой буквы «Т» — с ними человек не может справляться так, как с бытовыми. Но даже в таких случаях надо учитывать, что люди имеют разную стрессоустойчивость.

Из 100 тех, кто попал в травматическую ситуацию с большой буквы, только 10–15% могут получить ПТСР. А остальные сумеют преодолеть даже такой сильный стресс. Поэтому украинское общество не должно предаваться панике. Ведь даже из тех 15%, которые будут переживать психологические последствия большой травмы, будет много людей, которые быстро вернутся к нормальной жизни.

Это произойдет благодаря разным факторам: за счет собственной устойчивости, за счет поддержки близких, с помощью хорошего психотерапевта… То есть украинцы как нация не обречены на ПТСР. После войны останется очень небольшой процент хронических синдромов. И в таких случаях психиатр должен определять диагноз и дальше работать с такими пациентами.

Конечно, приведенная мною статистика не умаляет настоящего масштаба беды. Потому что первый травматический круг, те самые 10–15%, — это большое количество людей: 3–5 миллионов военных и их семей.

 

 

ВНУТРЕННИЕ РЕЗЕРВЫ

 

Необходимо отличать повседневные травматические ситуации от действительно тяжелых клинических случаев. У большинства населения есть природные психологические резервы, которые помогают возвращаться к психологической стабильности. Существует такой термин — resilience (резилиентность). Это внутренняя стрессоустойчивость, адаптивность человека. Ее нужно постоянно подкачивать, как мышцы, особенно во время войны.

Например, надо обязательно хорошо высыпаться. Если вы спите 3–4 часа в день и вроде бы чувствуете себя нормально — это большая ошибка! Дальше обязательно будет декомпенсация. Также хорошо помогает от хронического стресса физическая активность. То есть, чтобы противостоять стрессу, надо изменить образ жизни.

Представьте два шарика — елочное украшение и теннисный мячик. Если первый ударить о стену, он разобьется, а второй — отскочит. Так же и психика — она может сжиматься под влиянием каких-то ситуаций, а потом снова восстанавливаться. Многие украинцы, не являющиеся специалистами в психологии и психотерапии, интуитивно приобретают опыт resilience и учатся справляться с травмами.

Конечно, на индивидуальном уровне одни стратегии могут быть хорошими, другие — не очень. Немного о нехороших… Нашему обществу присуща некая «пузырчатость», когда из единомышленников создается много разных сообществ. В таком «пузыре» существовать комфортно, потому что не надо тратить энергию на ссоры, доказывать свою правоту. Это вроде бы неплохо. Но у таких «пузырей» есть своя цена.

Это неконструктивный тип отношений, потому что сообщество продолжает распадаться на еще более мелкие «пузыри». Ситуативно поиск психологического комфорта может быть для кого-то определенным спасением. Но в долгосрочном периоде такая индивидуальная стратегия может входить в противоречие с коллективной.

 

ПЛОХОЙ И ХОРОШИЙ СТРЕСС

 

Вообще, стресс — штука полезная. При нормальном стрессе человек активирует все свои внутренние ресурсы для решения каких-то вопросов. Без стресса мы с вами напоминали бы пластмассовых кукол. Но есть еще плохой, аномально длительный стресс — дистресс. Это еще не ПТСР, но уже серьезное расстройство, которое истощает защитные силы организма. При этом людям не так легко отличить хороший стресс от плохого.

У нас с советских времен сформировалась такая культура, при которой не принято заниматься своим психическим состоянием. Человек в хроническом стрессе продолжает как-то таскаться на работу, занимается домашними делами, как будто запрограммирован… И при этом считает, что с ним все в порядке. С физическим состоянием все просто — когда болит зуб, ты сразу идешь к стоматологу. Но состояние психического здоровья для твоего полноценного существования не менее важно!

Специалисты об этом знают, но не имеют возможности формировать культуру на уровне государства. Поэтому мы рекомендуем людям сейчас лучше прислушиваться к себе. Вы на протяжении месяцев плохо спите? У вас давно не было ярких эмоциональных моментов? Вы много едите или начали понемногу выпивать каждый день? Трудно наладить нормальное общение в семье? Все это — признаки дистресса.

При нормальном стрессе вы восстанавливаетесь достаточно быстро. При дистрессе длительное время происходит эмоциональное «зацикливание». Тогда нужно обратиться к специалисту, который расскажет, как наладить свою жизнь, питание, активность, сон. Расскажет о навыках самопомощи, о глубоком дыхании, о техниках заземления и т.д.

 

МИФЫ О ПСИХОЛОГАХ

 

Еще один миф: психолог — это тот, кто копается в вашей голове, ищет детские травмы и тому подобное. Но функция психолога другая — она вспомогательная, консультативная, почти образовательная. Человек получает рекомендации, как лучше построить свою повседневную жизнь в условиях, когда стресс постоянно нарастает. У нас так сложилось, что обращение к психологу — признак какой-то «слабости». Это также миф.

Начиная с 2014 года мы работаем с ветеранами — это не слабые люди, они многое видели в жизни. Парадокс, но соцопросы говорят, что военным даже легче обращаться к психологу, чем гражданским. А еще есть клише, связанные с возрастом. После 45 обращение к психологу — определенное табу, а вот молодежь от 18 до 25 лет настроена на получение помощи.

 

 

Потребность в психологической консультации — это не то же, что установление диагноза. Это простой инструмент восстановления определенного качества твоей жизни. Каждый свой день ты не «отбываешь», а осознанно проживаешь, избавившись от апатии, раздражительности или непродуктивности.

В этой связи я люблю напоминать определение Всемирной организации здравоохранения, что такое Mental Health (психическое здоровье). Это состояние человека, при котором он может выполнять 4 функции: справляться с будничными стрессовыми ситуациями, плодотворно работать, приносить пользу обществу и реализовывать свой потенциал.

Здесь речь идет не о психиатрическом диагнозе, а об эмоционально-волевой стороне твоей личности, которая обеспечивает полноценное существование и самореализацию. Говорить об этом не стыдно. Наоборот, надо кричать об этом на всю страну. Так, например, как делает это первая леди нашего государства.

 

 

ПРЕОДОЛЕТЬ СУЖЕННОЕ МИРОВОЗЗРЕНИЕ

 

Война — максимально травматическая ситуация, которая может случиться в жизни. Наиболее уязвимы к ней — военнослужащие, дети, переселенцы с оккупированных территорий. Для психического здоровья всем им нужна укорененность в чем-то: собственный дом, семья, работа, защищенность. Когда эти базовые потребности не удовлетворяются, возникают дополнительные риски для психики.

В травматической ситуации у человека сильно сужается видение мира. Он не распознает ресурсы, благодаря которым можно что-то изменить. Помочь могут близкие, которые находятся в ресурсном состоянии, но это должно быть «мягкое» воздействие. Не надо никого силой тащить к врачу. Лучше создать вокруг «понимающую» среду, в которой легче увидеть новые возможности.

Есть такой принцип peer-to-peer (равный — равному). Поэтому с военными в качестве поддержки мы часто используем сообщество побратимов — присоединяем кого-то, кто пережил нечто подобное, кому стало лучше. «Понимающая» среда — это в первую очередь два фактора: безопасности и доверия. Именно это является главным, а вовсе не химические препараты, вокруг которых тоже существует много мифов.

Конечно, в остром состоянии без определенных лекарств нельзя обойтись. Но, по статистике, 30–40% людей в депрессивном состоянии вообще резистентны к антидепрессантам. Мировой опыт свидетельствует в пользу интегративного комплексного подхода. Фармакология никогда не будет эффективной без кучи дополнительных вещей. Лекарствами невозможно откорректировать то, как человек чувствует себя в социуме, как он перестраивает образ жизни, находит новые привычки.

 

ЛЕЧЕНИЕ ПСИХИКИ ЧЕРЕЗ ТЕЛО

 

Человекоцентричный подход — это мировой тренд. Раньше врач назначил что-то императивно, и ты это выполнял. Сейчас он в партнерстве с пациентом выстраивает именно то, что человеку комфортнее. В нашем заведении мы почти интуитивно, по крупицам, собирали все, что действительно работает. А уже потом общение с зарубежными коллегами прояснило, что мы в тренде.

Сегодня у нас, кроме 15 профессиональных неврологов и психотерапевтов, много дополнительных методов: специализированная йога, физическая терапия, акупунктура, артреабилитация, добавлена виртуальная реальность, сеансы mindfulness, группы по телесной практике, даже танцы. Физическая реабилитация играет особую роль, потому что без работы с телом о качестве лечения можно забыть.

Есть ранения видимые и невидимые. Вторые значительно более коварные. Человек с дырой в животе чувствует угрозу и обращается к врачу, а с дырой в душе — как-то ходит себе и как-то живет. Одним из симптомов ПТСР является избегание — о травме не рассказывают не потому, что не хотят, а потому, что не могут. Так мозг защищает сознание от травматических воспоминаний. И все это не заканчивается вместе с войной — война продолжает всюду идти за человеком.

Ты пытаешься жить другой жизнью, а война тебя догоняет. Добавьте к этому большое количество контузий — практически каждый солдат имеет такой эпизод. Внешне ты вроде бы цел, но взрывная волна вызвала в мозге серьезные негативные изменения. Психологическая травма впечатывается в тело, во всю систему организма.

Возникая на эмоциональном уровне, она быстро меняет физиологические процессы — гормональные, нейроэндокринные, вегетативные Поэтому, чтобы преодолеть ее, мы используем все доступные средства. Сейчас к нам даже присоединилась волонтерская группа, которая будет развивать реконструкцию средневековых соревнований.

К сожалению, психиатрические больницы в Украине не имеют возможности такого комплексного подхода. Но мы постоянно делимся опытом и даже издали книгу, где обобщили достижения нашей работы за 9 лет. Это некая франшиза реабилитационного центра, которую мы раздаем бесплатно.

 

 

МЕСТО СИЛЫ

 

Наша профессия очень изнурительная. Поэтому врач должен заботиться о состоянии своей психики, чтобы не причинить вред тому, кого консультирует. Для этого мы практикуем собственную терапию — супервизионные встречи с другим специалистом высокого уровня, интервизионные группы — когда коллектив психологов обсуждает что-то между собой. Кто работает с травматическим опытом и этого не делает, вообще не специалист. Ты не просто врач, ты погружаешься глубоко в их судьбы — это что-то за пределами обычного лечения, потому что поддержка не заканчивается за дверью заведения.

Есть много историй побед, которые меня вдохновляют. Многие люди после лечения периодически приходят в «Лесную поляну» как в своеобразный город силы. Некоторые его даже прозвали «Хогвартсом». Я очень люблю этих людей — героев, которые нас защищают. Война их изменила — не в хорошую и не в плохую сторону, просто изменила. Все мы должны это помнить и уважать. Потому что психическое здоровье ветеранов зависит не только от врачей, а от каждого из нас.

От того, как их встретят дома — с простым человеческим уважением, с взвешенным пониманием, с чувством благодарности. Поверьте мне как специалисту: неадекватное поведение этих людей — тоже миф. Наоборот, они всегда избегают конфликтов: потому что голова болит, потому что мысли тяжелые…

Просто будьте благодарны им, вот и все. Не прячьте глаза, лучше улыбнитесь им. От того, как мы их встретим, будет зависеть, останется внутри нас эта война навсегда или нет.

 

Материал подготовлен в партнерстве с КМЭФ

 

---

При копировании материалов размещайте активную ссылку на www.huxley.media