РАЗОБЛАЧЕНИЯ В НАУКЕ: чему нас научил Стэнфордский тюремный эксперимент
Арт-оформление: huxley.media via Photoshop по мотивам картины Рене Магритта «Портрет Стефи Ланги», 1961
Совсем недавно большинство популярных новостных сайтов сообщили нам о кончине американского социального психолога Филипа Зимбардо (1933–2024). Вряд ли слишком многие из прочитавших эту новость помнили его фамилию. Но, увидев далее в тексте, каким нашумевшим, скандальным и не получившим даже в наше время окончательной оценки делом он руководил, читатели соглашались с тем, что это событие достойно упоминания. Ведь именно Зимбардо еще в 1971 году задумал, осуществил и прервал, не доведя даже до половины намеченного срока, знаменитый Стэнфордский тюремный эксперимент.
ЗАКЛЮЧЕННЫЕ И ОХРАННИКИ
Сама идея эксперимента возникла в руководстве военно-морского флота США. Участившиеся конфликты в тюрьмах ВМФ плюс постоянные конфликты в морской пехоте заставили американских адмиралов обратиться за помощью к науке. То, что все это начало проявляться в разгар войны во Вьетнаме, не показалось им достаточно убедительным объяснением. В итоге еще раз подтвердилось известное парадоксальное утверждение, гласящее, что для любой проблемы существует три способа ее решения — правильный, неправильный и военный.
Любопытно, как вояки вообще доверили такой заказ Филипу Зимбардо, активисту антивоенных движений и ненавистнику тюрем. Его научная репутация была достаточно высока, и заказчики, очевидно, решили, что личность роли не сыграет — научный результат должен быть объективной истиной, и кто ее получит, неважно. Так должно быть, но всегда ли бывает?
Из 76 добровольцев было отобрано 24 участника — все белые студенты из среднего класса. Их разделили пополам, на «заключенных» и «надзирателей» — по-честному, бросая монетку. «Охранники» сами купили себе военную униформу и деревянные дубинки. Организаторы выдали им зеркальные очки — чтобы не было видно глаз, а «заключенным» выдали миткалевые халаты и резиновые шлепанцы.
Нижнего белья не дали и запретили носить свое. Правда, брить головы не стали — просто велели всем натянуть нечто вроде тугих колготок, чтобы казались бритоголовыми. Плюс к этому закрепили у каждого заключенного на ноге цепочку — чтобы не забывал, кто такой.
Построили и тюрьму: три махонькие камеры размером 1,8х2,7 метров — это на 12 человек! В камере были три кровати, умывальник и параша — больше ничего. Имелись еще душ и туалет, но пользоваться ими можно было только с разрешения «охранников». Еще одна камера без мебели, в которой была возможность только стоять, называлась «ямой» — это был карцер. Вот теперь все вроде было готово — можно начинать.
ЖИЗНЬ В ТЮРЬМЕ ПОНАРОШКУ
Эксперимент начался с того, что к «заключенным» в их жилье без предупреждения ворвалась полиция и арестовала их «за участие в ограблении». Им зачитали их права, сфотографировали, сняли отпечатки пальцев, раздели догола и опрыскали какой-то гадостью «от насекомых», а потом переодели и загнали в камеры. В каждую из камер бросили трех «заключенных», троих держали в запасе.
Первый день прошел более-менее нормально. В половине третьего ночи всех разбудили, выстроили в коридоре лицом к стене и провели «перекличку» (все, разумеется, были на месте — куда они денутся?). Уже на второй день троица в одной из камер взбунтовалась, забаррикадировала койками дверь и отказалась слушаться «охранников». Остальные их поддержали.
Что делать «охранникам» — ведь им запретили бить «заключенных» и оставлять их без пищи и воды? А вот залить бунтовщиков ледяной пеной из огнетушителей им никто не запрещал! Бунт был быстро подавлен, зачинщиков на несколько часов посадили в «яму», а дальше все пошло так, что только успевай удивляться…
«Охранники» проявили недюжинную изобретательность — такой бы напор да на благие цели… Они выделили одну камеру для «хороших заключенных» — там и кормили получше, и шпыняли поменьше, и охотней выпускали в туалет (прочие получали такую милость отнюдь не всегда). Иногда «охранники» временно переводили некоторых «заключенных» в привилегированную камеру, а потом распускали о них слухи, что это награда за «стук».
Фантазии «надзирателей» поражали разнообразием. Заставить отжиматься до потери сил, приказать вымыть туалет голыми руками, потребовать играть в чехарду (как вы помните, белья «заключенным» не выдавали, так что халаты задирались и обнажали все такое…), поднять всех среди ночи на «перекличку» до часа продолжительностью — это лишь малая часть. Если они и водили «заключенных» в туалет, то только с бумажным пакетом на голове — чтобы ничего вокруг не видели.
Поскольку «охранники» не знали о беспрерывном видеонаблюдении, удалось установить, что их садистские наклонности усиливались ночью, когда они думали, что их никто не видит. Те из них, которые сами не зверствовали, совершенно не пытались умерить раж своих коллег.
Один из самых жестоких «охранников» позже вспоминал: «Я очень быстро потерял над собой контроль. Надевая очки, ты надеваешь маску, под которой скрываешь свою личность. Она позволяет вести себя так, как ты никогда не стал бы вести себя без нее».
ПСИХИКА ВРАЗНОС
Уже на второй день один из «заключенных» симулировал нервный срыв, чтобы покинуть эксперимент. Но его сразу не отпустили, хотя обещали всем, что из эксперимента можно будет выйти в любой момент. Над ним сначала насмехались, называя слабаком, потом пытались заставить вернуться, обещая не наказывать, если он будет доносить на других. Он отказался и продолжал буйствовать, пока Зимбардо все-таки не решил его заменить.
Пробовали покинуть эксперимент и другие «заключенные» (из «охранников» — никто!). Они были готовы отказаться полностью от обещанного вознаграждения (сумма не запредельная, но и не такая маленькая). Однако на данные им всем обещания так же наплевали и оставили их в камерах.
На третий день Зимбардо пришлось устроить свидание «заключенных» с родителями. Их прилично накормили, заставили помыться, побриться и прибраться в камерах, включили веселенькую музыку, и целых 10 минут родители могли с ними общаться. Все прошло спокойно.
Одна из матерей высказала тревогу — внешний вид сына показался ей ужасным. Зимбардо улыбнулся и ответил, что ее сын настоящий мужчина и, конечно, преодолеет трудности. Все остались довольны. Пока…
ПРЕЖДЕВРЕМЕННЫЙ КОНЕЦ
Эксперимент был рассчитан на четырнадцать дней, но уже на шестой он был прекращен. Причин для такого жесткого решения было несколько. Не все родители, повидавшие на свидании с участниками эксперимента своих детей, восприняли увиденное совсем уж безмятежно. Некоторые из них обратились к адвокату, он посетил тюрьму и поговорил с «заключенными». Зимбардо пишет, что адвокат никаких решений не предлагал и увиденное его не особенно взволновало, но так ли это, уже никто не узнает.
Беспокоили и видеозаписи эксперимента — «охранники», не знавшие о них, вели себя так, что испугался даже Зимбардо, уже сам неплохо вжившийся в роль «начальника тюрьмы», причем с каждым днем все хуже. Они уже не просто заставляли отжиматься — они ставили при этом ногу на спину «заключенного», а ведь еще недели не прошло! Показательно, что многие из «охранников» часто работали сверхурочно, и никто ни разу не потребовал дополнительной оплаты…
А последней каплей, переполнившей чашу, была крайне резкая реакция на этот эксперимент невесты Зимбардо Кристины Маслак. Он попросил ее поучаствовать — взять интервью у всех участников эксперимента. Она как раз пришла в «тюрьму» к моменту, когда не особо провинившихся перед «охранниками» «заключенных» по очереди выводили в туалет с бумажными пакетами на головах.
Когда Зимбардо потом спросил девушку, как ей там, она честно заявила, что все увиденное ей кажется просто чудовищным. После этого Зимбардо прекратил эксперимент (а на Кристине Маслак он вскоре женился, и они благополучно прожили вместе долгие годы). Уже под конец шестого дня всем участникам эксперимента вернули их одежду, провели последнее собрание и разрешили отправиться по домам.
И ЧТО ЭТО БЫЛО?
Несмотря на внеплановое окончание эксперимента, Зимбардо решил, что уже можно сделать вполне определенные выводы. Он считал доказанным, что последствия даже недолгого пребывания в тюрьме ужасны, что те, кто охраняют заключенных и имеют над ними власть, неизбежно начинают проявлять садистские наклонности, а уделом тех, кто попал под стражу, будет депрессия, психические расстройства и бессмысленные бунты.
Свои выводы он потом обобщил в книге под названием «Эффект Люцифера». Там он писал, что причина жестокости — власть системы, что анонимность подталкивает к мысли, что за свои поступки не придется отвечать, что не меньшую роль в создании атмосферы страха играет деиндивидуализация и дегуманизация заключенных, которых начинают считать не личностями, а обезличенными членами некой преступной группы, что охрану подталкивает к жестокости боязнь быть отвергнутым своей группой, а иногда — обычная скука.
Свои аргументы Зимбардо пытался использовать в суде, участвуя в защите одного из охранников известной тюрьмы «Абу-Грейб», где издевательства над заключенными были обычным явлением. На суде Зимбардо заявил, что «нельзя быть единственным сладким огурцом в бочке рассола» и что в агрессивной среде любой охранник начинает вести себя как все. Однако суд не внял его доводам, и защищаемый им сержант Айвен Фредерик угодил в тюрьму на восемь лет.
ЖЕСТКАЯ КРИТИКА
Но неудача в суде была лишь частным случаем критики самого эксперимента. Сразу отметили, что выборка участников была нерепрезентативной. Всего 9 основных участников и 1 задействованный запасной — слишком мало для использования стандартных статистических процедур, чтобы получить достоверный результат. Указали и на упрощенный подбор испытуемых — строго говоря, любые выводы эксперимента можно было распространять только на белых студентов среднего достатка, а что будет с прочими, надо изучать дополнительно.
Но гораздо более серьезной претензией являлось то, что организаторы эксперимента сами подталкивали участников к результатам, которые хотели получить. Перед началом эксперимента Зимбардо лично обратился к «охранникам» со словами: «Вызовите у заключенных чувство тоски, чувство страха, ощущение произвола и того, что их жизнь полностью контролируется нами, системой, вами, мной, и у них нет никакого личного пространства… Мы будем различными способами лишать их индивидуальности. Все это в совокупности создаст у них чувство бессилия. Значит, в этой ситуации у нас будет вся власть, а у них — никакой». Каких же других результатов можно было ожидать, если «охранники» выполняли эти инструкции руководителя?
Немалую роль сыграло также заявление консультанта Зимбардо Карла Прескотта, который сам отсидел 17 лет за покушение на убийство. Он сказал, что мальчики из приличных семей, изображавшие охранников, просто не могли выдумать все эти репрессивные методы — сам Зимбардо им их подсказал, базируясь на своем тюремном опыте. Тот пытался отрицать такую возможность, но не смог привести внятных доводов.
Осудил эксперимент также известный психолог Эрих Фромм, обративший внимание на то, что в настоящей тюрьме и охранники, и заключенные в принципе несут ответственность за свои поступки, а в эксперименте заведомо нет — слишком велика роль руководителя, задающего модель поведения. Да и с воспроизводимостью эксперимента возникли проблемы — в похожем исследовании британских психологов Райхера и Хазлама избегали рекомендаций «охранникам» проявлять жестокость, и в результате они ее не проявляли.
В общем, научные результаты Стэнфордского тюремного эксперимента подвергаются обоснованным сомнениям. Доверие к его результатам падает, из программ по психологии начали убирать его упоминание. А вот в массовой культуре он по-прежнему на коне.
В 2015 году о нем сняли фильм, премированный на ряде фестивалей, часто вспоминают о нем в литературе, но не в научной, а в художественной и научно-популярной. А для Филипа Зимбардо и Кристины Маслак этот эксперимент стал началом счастливого брака — чего плохого? Совет им да любовь…
ЛИТЕРАТУРА
- Ф. Зимбардо. Эффект Люцифера. М., «Альпина», 2003. 747 с.
- Э. Фромм. Анатомия человеческой деструктивности. М., ООО «Издательство АСТ-ЛТД». 1998. 672 с.
