КОНКУРС ФАНТАСТИЧЕСКОГО РАССКАЗА «КИБЕРИАДА-2021»: «МЕСТО НА СВАЛКЕ»

Всеволод Швайба. Внутренние дворы III. 2020

 

Редакция Huxley продолжает международный конкурс фантастического рассказа, и сегодня мы публикуем очередное произведение из отобранных для участия в конкурсе «Кибериада-2021»

УСЛОВИЯ КОНКУРСА:

• Принимаются рассказы на русском языке объемом до 22000 знаков с пробелами
• К участию в конкурсе допускаются ранее не публиковавшиеся рассказы
• Рассказы не рецензируются
• От одного автора принимается один рассказ
• Страна проживания автора значения не имеет
• Рассказы проходят предварительный отбор редакцией на соответствие правилам
• Выбор победителей осуществляет открытое жюри
• Кроме рассказа, победившего в конкурсе, к печати могут быть отобраны произведения других авторов

• Прием рассказов продолжается до 01.11.2021
• Результаты будут объявлены 15.01.2022

Рассказы отправляйте на почту editor@huxley.media

 

---

 

Лекс94 оторвался от графического планшета и посмотрел на свой рисунок. «По-моему.., ну.., похоже?!» — он несколько минут рассматривал картинку, а затем дрогнувшим голосом подытожил: «Да!» Уже много лет это утверждение вызывало трепет в душе художника, ведь каждый раз он ощущал, что врет самому себе. И раз за разом это вранье становилось все более глубоким и все менее убедительным…

— Проклятый Дугл! — выкрикнул мужчина. А эта его привычная фраза, наоборот, с каждым повтором звучала все увереннее, все злее и острее…

Откинувшись на стуле, иллюстратор еще раз внимательно осмотрел свое творение. Молодая девушка на экране беззаботно улыбалась, поправляя опавшие на лицо волосы. В ее синих глазах…

— Стоп. Не синие! Зеленые! Болван! — критично выкрикнул творец, и, ухватив планшет, стал лихорадочно исправлять ошибку. Несколько минут игры с регуляторами, и зрачки дамы окрасились в приятный оттенок окрепшего кленового листа. Красивый и ровный тон. Но Лекс все равно был недоволен. Ругаясь и бормоча что-то невнятное, он возился еще около часа, стараясь подобрать нужное сочетание пигментов. Но программа упорно не хотела понимать что такое «волшебно-зеленый», предлагая целую кучу вариантов. Неплохих вариантов, можно сказать даже великолепных, но абсолютно плоских. В них отсутствовала изюминка, глубина и та маленькая искорка, которая способна сделать так, чтобы на тебя с картины кто-то смотрел в ответ.

В итоге, остановившись на болотно-зеленом и добавив в него 15% серого и несколько капель синевы, мужчина удовлетворенно отложил инструмент.

— Вот теперь похоже! — сказал он гораздо бодрее, чем в прошлый раз, но все равно тихо и неуверенно.

Встав из-за монитора, Лекс94 потянулся и посмотрел на календарь. Маленький приветливый робот на цифровом табло напомнил, что сейчас 14 мая 189 года с пришествия Интернета, на улице стоит прекрасная погода.

— Напоминаю, что сегодня на главном подкасте обсуждение строительства нового цифрового города, который увеличит мощность и объем виртуального пространства на…

— Иди ты к черту! — крикнул на помощника мужчина. Он уже много раз пытался отключить оповещения о всяких шоу, программах и прочем спаме, который ему пытался навязать мир, но тщетно. Помолчав день-другой, дроид-АН все равно начинал предлагать все, что, по его мнению, художнику было просто необходимо.

Лекс знал, что Дугл слушает его разговоры через микрофон каждого умного устройства, и на основании этого формирует рекламный поток. Знал и поэтому ничего, кроме брани в сторону помощника, не говорил. Но и это не спасало — мужчину буквально засыпало спамом кружков анонимных алкоголиков, рекомендациями церковных радиостанций и напоминаниями о трансляции очередного обряда экзорцизма.

Сдержав еще с десяток ругательств, художник махнул рукой и открыл плотную штору, закрывающую окно. В комнату хлынул яркий свет, и на несколько минут монитор и вся окружающая обстановка померкли, растворившись в безграничности темного пятна. Лекс зажмурился и попытался припомнить, зачем он вообще занимается этой рутинной и почти бесполезной работой — рисует, ругает робота, дышит…

Получилось. Перед внутренним взором одно за другим стали всплывать лица. По-настоящему много лиц. Они были нечеткими, расплывчатыми и наслаивались друг на друга так сильно, что уже было и не разобрать, сколько человек слилось в эту громадную кляксу. Словно сам мозг решил подыграть Дуглу и упростить, оптимизировать, сжать ради экономии пространства…

Взвыв от собственного бессилия, художник открыл глаза, накинув много раз штопанную и крашенную кожаную куртку, выбежал из дома по направлению к ближайшему магазину. «К людям, к живым людям!»

Живыми люди в очереди были лишь частично. Они определенно дышали, иногда недовольно хмыкали и… пожалуй все… Склоненная над телефоном голова, и полное сходство с бетонными плитами забора, возле которых ожидающие выстраивались в ряд. Хоть сейчас бери и протягивай от тела к телу колючую проволоку и вешай табличку «Запрещенная зона». Главное, интернет не отключать — а то и заметить могут.

Лекс не сдавался. Вежливо буркнув «извините», он попытался обойти толпу и поймать чье-то лицо, но потерпел фиаско — из-за «очередной волны» головы скрывали «маски», которые больше напоминали забрало рыцарского шлема из старых детских сказок. Разве что сделаны они были из пластика, и в качестве удобств содержали в себе встроенные очки виртуальной реальности. Чтобы погружение в телефон было еще глубже и еще качественнее…

Раздосадованно выбравшись из столпотворения, художник направился к ближайшей детской площадке. Ему срочно нужен был «материал» для творчества.

— И как это я упустил «новую волну?» — спросил он вслух, и проходящая рядом старушка, замерев на месте, недоуменно покосилась на него. Точнее, сам мужчина принял этот жест за недоумение, ведь под излюбленным платком всех бабулек, который не смогли вывести из моды ни «Луччи», ни «Града», и все той же защитой от вируса, нельзя было рассмотреть ни крупицы живых человеческих эмоций…

Площадка пустовала, и детишки, которые, сами того не подозревая, уже много раз выручали иллюстратора, на ней отсутствовали. Аккуратный ряд каруселей преграждала сигнальная лента с какой-то пестрой табличкой, читать которую мужчина не стал. Он и так знал, что там написано. «Запрещено!» Во время очередной волны все запрещали — играть, гулять, путешествовать… Разрешали только толпиться в очередях у магазина или смотреть новости, теряя волосы на голове от страха.

Выругавшись, Лекс направился в ближайший парк, но по дороге вспомнил, что забыл дома свой «намордник», и сделал небольшой крюк. Он не был подвержен волне паники, но загреметь в исправительное учреждение — роскошь, которая в его случае была непозволительна. День, два, три, и «место на свалке», как он сам его называл, будет занято другими файлами, а дорогие ему люди исчезнут навсегда…

— Проклятый Дугл! — шепотом, опасаясь нарваться на какое-то «умное» устройство, сказал мужчина и ускорил шаг. У него еще был шанс встретить какого-то зеваку, который не спешил на работу, не прятался дома в шкафу от болезни и не сочетал все это вместе в один ядовитый коктейль под названием «фобос».

К счастью, ни одна хворь и ни одна технология в мире не смогли победить или упразднить любовь и юношеские гормоны. И пара целующихся все же обнаружилась на новеньких пластиковых скамейках. Скамейках со встроенным подогревом и… голосовым информбюро, которое с радостью сообщит погоду, новости в мире и курс валют. А еще запомнит, где ты был и чем занимался…

— Черт! — напрягся Лекс. Но судьба определенно была на его стороне. На этой конкретной лавочке окошко электронного помощника кто-то залепил жвачкой, а поверх нее размашистым почерком написал нецензурное слово.

— Удача! Можно работать! — Лекс ощутил, как внутри него загорается маленькое пламя надежды. Приспустив маску и водрузив на лоб очки, чтобы показать молодежи, что он не «каратель», мужчина устроился под раскидистым каштаном и тут же принялся рисовать. Он ловил каждый взгляд, каждый поворот влюбленных и вскоре стал привлекать к себе неподдельный интерес. Пришлось выкручиваться. На скорую руку набросав портрет девушки, Лекс подошел к парочке и неуверенно показал свой планшет.

Удивление ребят тут же сменилось восторгом, который, однако, быстро утих. Переслав рисунок по беспроводному соединению и отделавшись обещанием прийти завтра и порисовать еще, художник поспешил домой. Конечно, можно было задержаться и попробовать «поймать в фокус» пару-тройку прохожих, но риск, что кто-то вызовет смотрителей и те возьмут его «под белы ручки», был слишком велик.

Во время «новой волны» люди становились злыми, подозрительными и подлыми, и верить им было опасно и глупо. Этот урок дался художнику очень дорого — просидев 10 дней за «срыв режима», он не успел возобновить страничку своего лучшего друга, и Дугл окончательно удалил ее из сети.

Вернувшись домой, иллюстратор тут же набросился на работу. Используя полученные наброски, он быстро закончил 3 эскиза и, подписав каждый из них, загрузил портреты на возобновленные странички. В этот раз он не разменивался на недовольство и махал стилусом быстро и уверенно — школьный товарищ и бывшая соседка не поддавались такой критике, как девушка, которую он «оживил» утром, и были приняты в первом чтении и без правок.

Оцифровав, проверив и верифицировав каждую из предложенных ему работ, Дугл возобновил затребованные страницы. Но мужчина знал, что это ненадолго. Пройдет пара дней, и машина поймет, что ее «обманули». И тогда она, следуя своей черствой инструкции об «освобождении цифрового пространства», снова удалит рисунки и заблокирует профиль каждого. И люди исчезнут. Исчезнут, как исчезли поминальные обеды, дни рождения и прочие торжества. Исчезнут, как храмы и кладбища, корпоративы, детские праздники, садики, школы…

С появлением вируса механизмы оптимизации человеческой биомассы вышли на совершенно новый уровень. Такие вещи, как память, свобода и личное пространство, стали экстремизмом. Ведь с точки зрения глобальных процессов человек не должен думать и помнить. Он должен потреблять, производить, бояться и делать то, что ему скажут…

Уже 20 лет Лекс94 боролся с четкой и неотвратимой логикой вселенского ИИ, постепенно сдавая позиции. Следуя директивам, машина, как исполинская метла, удаляла все, что бесцельно занимало пространство вычислительной сети, и, по ее мнению, «мешало» ее пользователям жить счастливо. И все бы ничего, но «лишними и опасными», как считал Дугл, были и люди — умершие, пропавшие без вести, навсегда исчезнувшие…

Получив ордер от оператора об очередном почившем, виртуальный зверь тут же вгрызался в его цифровой след, как стервятник. И он жадно пожирал все — фотографии, видео, публикации, сохраненные картинки, стоматологические карты, поставленные лайки… Чтобы ничего не напоминало живым о горести утраты, несовершенстве этого мира и былых, счастливых деньках.

Чтобы ничего не мешало им смотреть, слушать и бояться увиденного и услышанного. Их близких и родных не забрали халатность чиновников, низкое качество медицины, высокий уровень криминала. Они не слушали указаний с экрана, не смотрели новости, не подписывались на предлагаемые дроидом-АН подкасты, и поэтому их больше нет. А вы слушайте, делайте, и будете…

Постепенно развиваясь, адаптивный мозг все быстрее распознавал дубли и анализировал схожести, и каждый цикл очистки занимал все меньше времени. В последние месяцы «лишние» страницы удалялись каждые 2–3 дня, и Лекс94 едва успевал их восстанавливать. Он знал, что рано или поздно Дугл победит в этой схватке, и один за другим виртуальные образы дорогих и близких ему исчезнут навсегда.

А вместе с ними пропадут и последние связанные с этими людьми биты данных на огромной информационной свалке. Уже сейчас война шла даже не за живые воспоминания, а за их тень — фамилию, имя, отчество, год рождения и рисунок. Тот самый, который Лекс по памяти воспроизводил, вновь и вновь оживляя давно ушедших…

Еще раз глянув на календарь, художник в очередной раз обругал своего цифрового ассистента. Тот имел неосторожность сообщить, что открытие тритовых компьютеров существенно увеличит вычислительную мощность искусственного интеллекта. Сам того не зная, робот начал обратный отсчет — до последнего боя за воспоминания оставалось совсем немного…

Художник, закончив еще один цикл и лежа в кровати, довольно смотрел на улыбки с экрана своего монитора. Еще несколько дней он будет жить! Жить почти настоящей жизнью. Жить как человек, а не бездумный цифровой призрак, блуждающий по бесконечной информационной свалке в поисках средства от навязанного одиночества…