Йозеф Карл Штилер. Портрет Бетховена, 1820. Фрагмент

Всемирно известные композиторы не сразу снискали славу среди современников, представляя на их суд свои произведения, ставшие впоследствии тем, что принято называть классикой мировой музыки.

Huxley представляет вашему вниманию выдержки из критических аннотаций на премьеры величайших гениев — Брамса, Бартока, Бетховена и Бизе.

ИОГАННЕС БРАМС

 

«Брамс — самый распутный из композиторов. Впрочем, его распутство не злонамеренно.

Скорее, он напоминает большого ребенка с утомительной склонностью переодеваться в Генделя или Бетховена и долго издавать невыносимый шум».

Джордж Бернард Шоу. The World, 21 июня 1893 года

 

«В Симфонии до минор Брамса каждая нота словно бы высасывает кровь из слушателя. Будет ли такая музыка когда-нибудь популярной?

По крайней мере, здесь и сейчас, в Бостоне, она не пользуется спросом — публика слушала Брамса молча, и это явно было молчание, вызванное смятением, а не благоговением».

Boston Evening Transcript, 9 декабря 1888 года

БЕЛА БАРТОК

 

«Allegro напомнило мне детство — скрип колодезного вала, далекий перестук товарного поезда, затем бурчание живота проказника, наевшегося фруктов в соседском саду, и, наконец, встревоженное кудахтанье курицы, до смерти напуганной скотчтерьером.

Вторая, недлинная часть на всем своем протяжении была наполнена гудением ноябрьского ветра в телеграфных проводах.

Третья часть началась с собачьего воя в ночи, продолжилась хлюпаньем дешевого ватерклозета, перешла в слаженный храп солдатской казармы незадолго до рассвета — и завершилась скрипкой, имитирующей скрип несмазанного колеса у тачки.

Четвертая часть напомнила мне звуки, которые я издавал от скуки в возрасте шести лет, растягивая и отпуская кусок резины.

И, наконец, пятая часть безошибочно напомнила мне шум деревни зулусов, которую мне довелось наблюдать на Международной выставке в Глазго.

Никогда не думал, что мне доведется услышать его вновь, — на заднем же плане к нему еще примешивался пронзительный визг шотландских волынок. Этими звуками и завершился Четвертый квартет Белы Бартока».

Из письма Алана Дента James Agate, «The Later Ego»

ЛЮДВИГ ВАН БЕТХОВЕН

 

«Хор, которым завершается Девятая симфония, местами весьма эффектен, но его так много, и так много неожиданных пауз и странных, почти нелепых пассажей трубы и фагота, так много бессвязных, громкоголосых партий струнных, использованных безо всякого смысла, — и, в довершение всего, оглушающее, неистовое веселье финала, в котором, помимо обычных треугольников, барабанов, труб использованы все известные человечеству ударные инструменты…

От этих звуков земля содрогнулась под нашими ногами, и из своих могил восстали тени достопочтенных Таллиса, Пёрселла и Гиббонса, и даже Генделя с Моцартом, чтобы увидеть и оплакать тот буйный, неудержимый шум, то современное бешенство и безумие, в которое превратилось их искусство».

Quaterly Musical Magazine and Review, Лондон, 1825 год

 

Для меня Бетховен всегда звучал так, словно кто-то высыпал гвозди из мешка и вдобавок обронил молоток

Джон Рескин. Из письма Джону Брауну, 4 февраля 1881 года

ЖОРЖ БИЗЕ

 

«Бизе принадлежит к той новой секте, пророк которой — Вагнер. Для них темы — вышли из моды, мелодии — устарели; голоса певцов, придавленные оркестром, превращены в слабое эхо.

Разумеется, все это кончается дурно организованными сочинениями, к каковым принадлежит и «Кармен», полная странных и необычных резонансов.

Раздутая до неприличия борьба инструментов с голосами — одна из ошибок новой школы».

Moniteur Universel, Париж, март 1875 года

 

«Если представить, что его Сатанинское Высочество село писать оперу, вероятно, у него получилось бы что-то вроде «Кармен»».

Music Trade Review, Лондон, 15 июня 1878 года

Читать часть II