ЗА ПРЕДЕЛАМИ ВОСЬМИ СТОРОН: как неустойчивость и текучесть мира могут сделать вас неуязвимым

 

«Мир меняется», — размышляю я, приступая к написанию этой статьи. Мир меняется, вернее, уже изменился. Еще лет 10 назад интерес к традиционной китайской культуре был уделом разве что специалистов-синологов, любителей восточной экзотики да редких персон, посвятивших Китаю всю свою жизнь. А ныне…

Ныне потрясающий воображение (если, читатель, оно у вас есть) экономический рост и стремительно растущее политическое влияние Поднебесной превратили интерес к китайской культуре из причудливого увлечения в практически необходимый компонент любой экономической, политической и бизнес-стратегии.

О Китае пишут. О Китае говорят. О Китае спорят. Культурологи, политологи, футурологи, бизнесмены и журналисты. И все эти разговоры, беседы, дискуссии имеют общий знаменатель: китайская культура необычайно ценна для современной цивилизации, обнаружившей себя в мире VUCA.

Это мир неустойчивый, мир турбулентный, и, что самое важное, — это мир, который никогда не станет прежним. Иными словами, со стабильностью и предсказуемостью лучше проститься. Навсегда.

Показательно, что большинство экспертов в экономике и бизнесе соглашаются: да, отныне мы все живем в нестабильном мире; да, этот мир поразительно похож на картину реальности, созданную традиционной китайской философией; да, успехи современного Китая в экономике и политике во многом обусловлены уникальным искусством управления, опирающимся на философские прозрения древнекитайских мудрецов. И не просто соглашаются — на сегодняшний день известно множество попыток взять на вооружение подходы китайского искусства управления.

Я приведу лишь несколько примеров: Нассим Талеб с его «черными лебедями» и «антихрупкостью», Agile-подход, «бирюзовые организации». Гибкость и мягкость управления, отход от строгой иерархичности, самоорганизация и ставка на спонтанность. На первый взгляд новые методы западного бизнеса имеют явное сходство с установками китайской философии, но так ли это в действительности?

Для ответа на этот вопрос попробуем разобраться в природе западного и китайского мировоззрения. Суть западной модели, на мой взгляд, предельно точно выразил лауреат Нобелевской премии Деннис Габор в работе «Изобретая будущее»: «Будущее невозможно предсказать, зато можно изобрести».

А вот что о китайской модели говорят слова Лао-цзы: «Дао ничего не делает, но ничего не остается несделанным». Хочу сразу же предупредить возражения читателя-скептика: в словах Лао-цзы нет ни следа мистики, как нет и призыва к ничегонеделанью.

 

Лао-цзы: «Дао ничего не делает,
но ничего не остается несделанным»

 

Как же в западной модели бизнеса (экономики, политики) создают будущее и приходят к успеху? Ярче и точнее Дональда Трампа сказать невозможно: «Самый большой успех приходит тогда, когда плывешь против течения».

Эти слова — настоящий Символ веры западной культуры. Если сквозь призму слов Трампа посмотреть на якобы близкие к китайской философии инновационные методы управления бизнесом, то можно обнаружить, что под оболочкой нового скрывается все тот же директивный, насильственный и контролирующий стиль мышления.

Так, стратегия антихрупкости Талеба в конечном итоге сводится к необходимости мобилизации после кризиса. А Agile-подход оказывается неотделим от жесткого контроля, от веры в то, что «на самом деле в нашем нестабильном, неопределенном, сложном и неоднозначном мире многое можно просчитать и предусмотреть» (это слова «евангелистов» Agile-подхода Натана Беннета и Джи Джеймса Лемуана).

А что же Китай? Давайте, читатель, обернемся и посмотрим на китайскую цивилизацию, культуру и мышление. Древнее название Китая — Zhōngguó (срединное государство) — несет в себе смысл динамического баланса, гармонии, примиряющей противоположные силы, соединяющей их в единое целое.

Ум, способный познавать целое, должен, по словам древнекитайского мыслителя Чжуан-цзы, «течь, как вода, отражать, как зеркало, и отзываться, как эхо». Как это непохоже на западный (да простит меня читатель за такое неизбежно вульгарное упрощение, ведь и в западной культуре имеются исключения) ум с его жесткой целевой установкой, с его стремлением наложить на живую реальность отвлеченные и схематичные идеи и понятия, и в конечном итоге — с его побуждением раздробить целое на отдельные части.

 

 

А потому будущее в горизонте китайского искусства управления не создается, а раскрывается. Будущее раскрывается только тогда, когда человек опирается не на отвлеченные идеи, а на потенциал целостной ситуации. Иными словами, когда человек не предпринимает никаких произвольных действий, а, осознавая целостный потенциал, создает условия для его максимально благоприятного раскрытия.

Вот это и есть то самое «недеяние», о котором писал Лао-цзы и другие философы традиционного Китая. Как видите, никакой мистики. Более того, недеяние отнюдь не отвергает планирования и контроля. Но! Допускает их в строго определенные периоды времени — только когда они необходимы. А необходимость контроля возникает лишь в моменты перехода вечно изменчивых процессов в кратковременную фазу относительного покоя.

Об этом в посвященном искусству управления средневековом трактате «Гуйгуцзы» говорится так: «Обсуждать лечение болезни нужно за пять лет до того, как она началась, планировать битву следует задолго до ее начала, а управлять делами государства необходимо тогда, когда в государстве все спокойно и дела идут размеренно, без помех, одно за другим».

Приведу конкретный пример: китайский предприниматель Чжун Боян, совладелец экспресс-почты DHL, рекомендует систематизировать результаты изменения в компании, только когда фаза изменений уже перешла в спокойное русло.

Благодаря такому подходу целостный потенциал превращается в работающую систему из многих элементов; и эту систему уже можно масштабировать, оптимизировать и т. д. В противном случае любой контроль в активный период преобразований компании (выход на новый рынок, запуск принципиально нового продукта и т. д.) приведет к блокированию потенциала ситуации и утрате плодотворной бизнес-перспективы.

Но как западной модели управления, с ее плохо скрываемым страхом оказаться перед лицом неконтролируемой реальности, отказаться от тотального контроля и планирования — всегда и везде?

 

В бизнесе главное — «уметь выходить своим
намерением далеко за пределы восьми сторон света»

 

Сложно, я бы сказал, на грани невозможного. Но и от понимания необратимости наступления мира VUCA спрятаться негде. Косметическая процедура «перекрашивания» западных образцов под китайские модели заведомо неэффективна. Вывод напрашивается один: необходимо кардинальное изменение мышления.

Традиционная китайская философия исходит из иных оснований. Но прежде чем написать о них, приведу живой пример. Мой знакомый, друг моего Учителя, бизнесмен из Ханчжоу, владелец элитных ресторанов традиционной китайской кухни в Ханчжоу и Шанхае господин Дай Цзюньцзюн рассказывал, как его дядя, даосский мастер, обучая его навыкам бизнеса, часто напоминал, что в бизнесе главное — «уметь выходить своим намерением далеко за пределы восьми сторон света» (так в Китае называют Вселенную).

А теперь вернусь к тому, что и как об этом говорит китайская традиция. Для традиционной китайской гуманитарной культуры мир является не собранием вещей, более или менее устойчивых, а совокупностью процессов, где главным принципом выступает превращение.

Подобное видение позволяет не только осознать и принять неустойчивость, текучесть мира, но и совершенно по-особому расставить приоритеты. Ведь что главное в мире вещей, или, по словам одного из основателей синергетики, лауреата Нобелевской премии физико-химика Ильи Пригожина, «мире-музее»? Это неизменность вещей.

Уточню: конечно же, вещи меняются, но в частностях, а в своей основе они остаются все теми же. Мир неизменных вещей подсказывает соответствующую стратегию обращения с ним: захватить, присвоить, преумножить.

 

 

Отсюда и постоянный перекос чаши весов в сторону «иметь» (речь о знаменитой дилемме Эриха Фромма «иметь или быть»).

А китайская мысль утверждает, что ставка на «иметь» в конечном итоге оборачивается крахом: ведь неизбежно то, что было приобретено, окажется утраченным, и если всю жизнь построить на фундаменте «иметь», — жди беды. И потому оптика китайской философии открывает другой мир, в котором нет вещей, а есть их меняющиеся взаимодействия и свойства этих взаимодействий.

Иными словами, мир рассматривается как игра и всевозможные комбинации двух начал инь и ян: пустого и полного, активного и пассивного и т.д. К слову, благодаря китайскому комбинаторному воззрению, изложенному в знаменитой Книге перемен, Лейбниц создал двоичную систему исчисления, на основе которой были созданы компьютеры.

Так вот, представим себе — не вещи и их свойства, а события и процессы, составленные из вещей, которые подчиняются двум противоположным началам и их комбинаторике.

В этой перспективе центральный вопрос — в каком направлении будут развиваться события и процессы взаимодействия? Ответ китайской философии необычен: никакого заранее заданного направления не существует, все решается горизонтом событий.

Чем он шире, чем он свободнее от ограничений, тем больше — многовариантных! — возможностей для развития получат события. Вот они, те ранее упомянутые мною слова наставника-даоса: «выходить намерением далеко за пределы восьми сторон света». Высший же горизонт — это пустота, бесформенность или, в китайской терминологии, У-цзи — Великое Беспредельное.

На практике, дабы не обвинили меня в чистом теоретизировании, опора на бесформенное и пустое выглядит следующим образом: один из богатейших бизнесменов не только Китая, но и мира, основатель Alibaba Group Джек Ма говорил: «Мой опыт свидетельствует: наиболее успешные бизнес-стратегии я создаю только тогда, когда полностью ухожу от фокусировки на ситуации на рынке, конкурентах, инновациях и прочего в таком же роде. Мое внимание становится полностью пустым и текучим — и вот тогда-то я и обнаруживаю самые эффективные возможности».

 

Никакого заранее заданного направления не существует, все решается горизонтом событий. Чем он шире, чем он свободнее от ограничений, тем больше — многовариантных! — возможностей для развития получат события

 

Итак, есть высший горизонт, или предел. Бесформенное и пустое. Но должен быть конкретный механизм наиболее оптимального вхождения события, которое готово развиваться, в бесформенность и пустоту. И у Лао-цзы этот механизм описан так: «Избыток помогает недостатку».

Так вот, речь идет о том, что полярные начала инь и ян должны пребывать в режиме взаимопомощи. В общем случае, в контексте китайского искусства управления, ян — мужское начало — творчество, инновация, а инь — женское начало — реализация и адаптация.

Основатель тайваньской корпорации Aurora Чэнь Юнтай говорил, что главный секрет успешного менеджмента — вовремя замечать две вещи: 1) когда внедрение инноваций затрудняет повседневное управление и необходимо применить творческий подход, чтобы оптимизировать процессы управления, и 2) когда повседневные процессы управления душат инновации и необходимо переориентировать управление на создание максимально благоприятных условий для развития инноваций. Тем самым тайваньский бизнесмен продемонстрировал приверженность принципу «избыток помогает недостатку».

В действительности подобных примеров и в тайваньском, и в континентальном бизнесе немало. В западном же бизнесе, увы, чаще всего, за очень редкими исключениями, ситуация прямо противоположная.

Например, сторонник жесткого менеджмента Дэн Кеннеди прямо заявляет: «Мало кто из нас готов признать, что работодатель и работник неизбежно состоят во вражде. Вы враждуете, потому что ваши интересы вступают в противоречие с интересами работников, и вы постоянно мешаете им преследовать свои интересы. Чтобы преследовать свои интересы, вам нужно убрать с дороги интересы работников, заменив их своими или разрушив». Конфликт не просто признается, а становится девизом успешного управления.

 

Не конкуренция — которую превозносит западный стандарт, — приводит к успеху, а именно и только сотрудничество, или точнее, по словам Джека Ма, «баланс корпоративного и личного»

 

Китайское искусство управления преподносит еще один урок — целостности. «Разные задачи управления подобны бусинам, нанизанным на одну нить». Так философ Чэнь Инлюэ описывает его главный принцип. Западные модели управления, напротив, по-прежнему основаны на узкой специализации. Целостный подход позволяет видеть логику формированию будущего.

Вот как об этом писал Лао-цзы: «То, что является видимым, — то побочное, то, что скрыто, — то главное; то, что сейчас усиливается, будет ослаблено, а то, что ныне выглядит слабым, — несет в себе будущую силу». Иными словами, будущие тенденции определятся скрытыми силами, противоположными по природе тем, которые господствуют в данный период времени.

И снова живой пример: Ма Хуатен, один из основателей компании Tencent, предложил создать WeChat именно тогда (2011г.), когда подобным мессенджерам пророчили упадок. Время показало правоту и Ма Хуатена, и китайского стратегического искусства — теперь ряд достоинств WeChat заимствует, в частности, мессенджер фейсбука, а сам мессенджер используется не только для проведения денежных транзакций, но и как внутренний паспорт (и это далеко не предел его возможностей).

 

 

Любые изменения начинаются с людей и заканчиваются ими, и потому завершающим звеном китайского искусства управления являются люди. Ключевое положение: людей сплачивают и одновременно побуждают к личностному росту единые ценности.

Не конкуренция — которую превозносит западный стандарт, — приводит к успеху, а именно и только сотрудничество, или точнее, по словам Джека Ма, «баланс корпоративного и личного». А баланс этот возможен только тогда, когда есть пространство для развития (бесформенное пространство, а не жесткая колея). Мы словно движемся по ленте Мебиуса, начиная с текучего и бесформенного, и к нему же приходим в конце концов.

Для нас, западных по культуре и ментальности людей, китайское искусство управления оказывается серьезным вызовом: готовы ли мы усвоить уроки китайской традиции, выйти за границы своей идентичности ради подлинного, а не фальшивого успеха? Того успеха, который заключается не в прибыли, а в достижении полноты жизни.