Олег Денисенко «Песня», 1996. Гравюра
КЛАССИКА МИРОВАЯ И НАЦИОНАЛЬНАЯ
Самые сложные литературные произведения не для школы. О самых сильных писателях в классе обязательно нужно рассказать, но предлагать или, тем более, заставлять читать их тексты — нонсенс. Человек в свои 17 не может понять внутреннее состояние 30-летней женщины, которая хочет уйти из семьи, или 40-летнего мужчины, который переживает психологический кризис.
Как читать? Рецепт в известном латиноамериканском шлягере — despacito — то есть по чуть-чуть, не все сразу. К сложным произведениям следует двигаться через более простые, в конечном итоге, чтобы читать интеллектуальное, нужно сначала вообще приобрести привычку регулярно читать
Можно и стоит выстроить себе стратегию чтения, в пределах которой будем переходить каждый раз на более высокий уровень сложности (об этом я написал целую книжку «Как читать классиков», потому здесь всего не скажешь).
Если же искать окончательные ориентиры, то есть вершинные произведения литературных гениев, то стоит помнить о важной детали: большинство классических текстов остаются актуальными для каждой следующей эпохи, однако отдельные черты понятны лишь в их время.
Тексты настоящей классики переиздают не одно поколение, потому что темы, которые они раскрывают, продолжают интересовать читателей.
К самым сложным произведениям комментарий может быть такого же объема, как и собственно его текст.
Прочитав, например, «Улисс» Джойса — со всеми сопроводительными дополнениями — просто начинаешь себя больше уважать. Это как подняться на Говерлу
Можно, конечно, этого не делать, но кто поднялся, автоматически начинает делить людей на тех, которые это смогли и которые еще пока нет.
Классическими становятся произведения тех писателей, которые в свое время поразили читателей, приобрели широкую известность, но и имеют с чем обратиться к поколениям потомков.
Сразу можем сказать, что это далеко не все книги из списка Нобелевских лауреатов или обладателей, например, Шевченковской премии. Многие из них натиск времени не выдержали и сейчас имеют значение лишь для историков литературы.
Но есть, так сказать, непроминальная классика, которая уже точно никуда не денется, пока стоит наша цивилизация. Это Гомер и Вергилий, Данте, Сервантес и Шекспир, Дефо и Свифт, Гете.
А еще Байрон и Жорж Санд, если говорим о романтиках, Джейн Остин, Диккенс и Флобер, если о реалистах; мрачный Эмиль Золя и еще более мрачный Эдгар Алан По; Конан Дойл с Шерлоком — куда же без него? Да, лучшие произведения жанровой литературы, например детективы Агаты Кристи или фэнтезийная сага Джона Руэла Толкина, также давно среди классики.
Двадцатое столетие — это просто фейерверк имен, однако самыми сложными, а следовательно — самыми классическими являются модернисты: Марсель Пруст, Джеймс Джойс, Вирджиния Вулф и Франц Кафка.
Также — более поздние — Томас Манн, Уильям Фолкнер, Сильвия Плат, Габриэль Гарсиа Маркес. А центральным автором ХХ столетия в разных рейтингах называют Джорджа Оруэлла с его известным романом «1984».
Конечно, имен значительно больше, и нам следует, опять же, добавить к списку выдающиеся фигуры жанровой литературы, например Рэя Брэдбери, Стивена Кинга или Джоан Роулинг, но даже если у нас в запасе прочитанного есть хотя бы перечисленные выше 30-ти авторов, это уже будет вызывать уважение у всех, для кого важна литература, — то есть таки буквально для всех.
НАЦИОНАЛЬНАЯ КЛАССИКА
Наша национальная классика не так известна в мире, однако лучшие ее авторы писали полностью на уровне со своими иностранными современниками. Мы всех их знаем, но, к сожалению, после школы не любим.
У Шевченко стоит не столько плакать над судьбой Катерины, сколько объяснять политическое значение и фантасмагорические виденья поэм «Кавказ» и «Сон»
У Франко, Коцюбинского и Кобылянской следует обратить внимание не на романы о тяжелой судьбе народа, а на их блестящую короткую прозу. Леся Украинка, кроме «Лесной песни», написала еще с десяток сложных драматических поэм, а наиболее интересным нашим автором прозы в ХХ столетии был Виктор Петров, о котором в школе, кажется, до сих пор даже не вспоминают.
Кстати, в пределах украинской классики вполне можно рассматривать авторов, которые писали на других языках, но для которых важны были украинские темы и культура, а это Николай Гоголь, Юлиуш Словацкий, Бруно Шульц и — вишенка на торте — Леопольд фон Захер-Мазох.
Упомянутые десять и неупомянутые сто писателей украинской классики значительно сложнее, чем их упрощают для школьного пересказа. И значительно более интересные, если читать не идейно-правильные, а просто лучшие их произведения.
Что нам себе пожелать вслед всем этим рассуждениям?
Наверное, уважения к собственной классике — мы ее мало знаем и настоящее знакомство с ней, кому повезет, еще впереди. И это уважение на всех уровнях: шотландскому национальному поэту Роберту Бернсу не только ставят памятники и издают его произведения в классной кожаной оправе; не меньший спрос имеет виски «Роберт Бернс» — наверное, оно помогает по-настоящему понимать поэзию.
ЭЛЕГАНТНЫЙ ОТДЫХ ИЛИ ШАНС НА ИСТИНУ?
Немецкий философ Теодор Адорно писал, что искусство постоянно пытается избавиться от прямой полезности и направляется к незаинтересованному удовлетворению, однако постоянно оборачивается на потребность таки быть полезным.
Поэтому, если нам кажется, что взять книжку в руки и почитать что-то легкое вечером, — это лишь благоприятный случай погрузиться в крепкий сон, мы ошибаемся.
Удобно умостившись в мягком кресле и развернув нарядный томик, мы можем не прочитать ни одной страницы, но мы сразу и мгновенно (и, фактически, даром) достигаем двух важных целей:
приобретаем ощущение собственной значимости и имеем шанс почувствовать настоящий покой и гармонию
Потому что если мы нашли время читать, то это зримая констатация равновесия нашего мира: никуда не спешим, ни о чем не переживаем и вообще — нас не волнует… ничего, кроме сюжета книжки. Жаль, если не можем себе позволить такую роскошь.
Еще с музыкой так, с созерцанием картин в галерее или камней японского сада. С фильмами — нет, потому что они сразу заполоняют нас массой образов. С цирком тоже нет, конечно (но у этих видов искусства другие преимущества).
Книгу мы не можем проглотить сразу всю, как ломоть сочного стейка, — это скорее, как пить выдержанное вино маленькими глоточками. Тогда постепенно включаются все новые группы рецепторов, и мы чувствуем вкус, послевкусие, еще одно и еще.
Только в случае
книги — это наши интеллектуальные рецепторы: одна мысль, следующая, еще и еще
По-настоящему изысканным вином насладятся лишь избранные, ведь нужно быть знатоком, чтобы не проглотить впечатление все и сразу. С изысканными книгами та же история. К такому стоит готовиться — но вот откуда берется ощущение собственной значимости.
Ведь мы не просто засыпаем над шедевром мировой литературы — беря его в руки, мы делаем попытку приблизиться к настоящему пониманию вещей.
И знаете что? В хороших книжках действительно много важных мыслей. Люди, которые их писали, о чем-то раздумывали, колебались, мечтали. Они пытаются сказать обо всем этом нам сквозь толщу страниц и лет.
Может, мы и начинаем путешествие в книжку, как элегантный, культурный отдых, но на этом пути имеем шанс уловить много маленьких и больших истин.
Каждая книга — это большое письмо автора к нам
Если он будет говорить глупости, то перестаньте читать. Но большинство глупостей не говорят. Как раз наоборот — мы можем все еще не понимать, что они стремятся сказать.
«Ты хочешь узнать ответ? — спрашивает Морфеус Нео в культовом фильме «Матрица». — Он где-то там, за дверью». И сразу добавляет, имея в виду роман Льюиса Кэрролла: «Я покажу тебе, насколько глубока эта кроличья нора».
Именно такой шанс дают нам книги: прорваться за привычные и тривиальные смыслы к настоящим, еще не известным.
И если нам на каком-то особенно крутом повороте жизни кажется, что все «потеряло смысл» или «не имеет смысла», то в действительности мы просто мало читали
Книги ничего не требуют от нас (в отличие от строгих школьных учителей), но они могут очень много дать тем, кто ищет.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
