Источник фото: twitter.com
ВНИМАНИЕ — ВОПРОС!
Знаменитый врач Григорий Захарьин, войдя в комнату больного, приказывал немедленно вынести из нее клетки с птицами и остановить маятники у часов. Только после этого он доставал этот новомодный прибор. Какой именно?
ВНИМАНИЕ — ПРАВИЛЬНЫЙ ОТВЕТ!
Стетоскоп — он пытался избавиться от любых помех тому, что слышал.
ПРОСТО УШАМИ
Человек, в сущности, представляет собой классический образец «черного ящика». Что у него внутри, без специального оборудования, изобретенного только недавно, врачам не было видно, поскольку кожа абсолютно непрозрачна. Но по тому, как «черный ящик» реагирует на то или иное воздействие, в частности какие звуки издает, можно судить о многом.
Это знали даже первые в мире врачи, в том числе тот, который заслужил почетное прозвище «отца медицины» — великий Гиппократ Косский, живший примерно 2500 лет назад. Он был одним из первых людей, которые осмелились сказать, что болезнь — это не наказание богов, а природное явление, и для борьбы с ней можно не только молиться, но и лечиться.
Гиппократ говорил, что смерть приходит через трое ворот — сердце мозг, легкие. И для того чтобы пораньше обнаружить любые проблемы в легких, он использовал простейшее средство — внимательно слушал шумы, возникающие при человеческом дыхании, и улавливал в них признаки болезни, дабы начать лечить ее раньше. Вроде бы он делал такое первым в мире…
Именно Гиппократ впервые описал такие методы обследования больных, как пальпация, выстукивание и, конечно же, выслушивание — без всяких приборов, просто ушами. Специфический шум, возникающий при гидротораксе легких, когда в полости плевры одновременно находятся жидкость и газ, и сейчас называют «шум плеска Гиппократа».
Преемники Гиппократа развивали его методику. Великий врач начала нашей эры Аретей из Каппадокии, которого «Британника» называет вторым после Гиппократа по применению проницательности и этики в искусстве врачевания, распространяет технологию выслушивания с легких на сердце, получая информацию о состоянии больного еще и при помощи сердечных шумов.
ШАГ ВПРАВО-ВЛЕВО — ПОБЕГ…
А вот с совершенствованием этих полезных методов дело было хуже. Медицина оказалась наукой крайне косной, излишне почтительной к авторитетам древности. Учение Гиппократа и его знаменитого римского продолжателя Галена возводилось в абсолют, становилось непререкаемым авторитетом, и студенты-медики клялись верить только им и ничему другому.
Некоторые заблуждения античных авторитетов были просто вопиющими. Сам великий Аристотель утверждал, что у женщин на 4 зуба меньше, чем у мужчин (что стоило пересчитать?). Не менее великий Гален уверял, что по артериям течет не кровь, а воздух. И критиковать это было нельзя — за непочтение к авторитетам могли и в безбожии обвинить!
Замечательный средневековый врач Андреас Везалий обнаружил более 200 явных ошибок в трудах Галена. Но ничего, кроме неприятностей, он за это не получил. Его обвинили в невежестве и непочтении к авторитетам, насильно отправили в опасное паломничество, чтобы замолить грехи, и на обратном пути на родину он попал в кораблекрушение и погиб.
Так и с выслушиванием, которое называли по-латыни аускультацией, поскольку о нем писал Гиппократ, — его признавали и использовали. Но со времен Гиппократа способы проведения этого исследования совершенно не менялись. Врач прикладывал ухо к груди больного и пытался услышать в его дыхании и сердцебиении нездоровые шумы. Получалось так себе…
СИРОТА ИЗ БРЕТАНИ
Положение радикально изменил человек, которому судьба сдала настолько плохие карты, что хуже некуда. Он родился в 1781 году в маленьком бретонском городке Кемпер — и место не выдающееся, и дата рождения слишком близко от времен великих перемен (нам можно не объяснять, что радоваться этому не особенно стоит). Звали его Рене Теофиль Гиацинт Лаэннек.
Красивое имя — может быть, и высокая честь, но в жизни плохой помощник. В 5 лет он потерял мать, умершую от неизлечимого тогда туберкулеза. Сироток мог бы воспитать отец, но это ему было абсолютно неинтересно — он подсуетился и уговорил своего брата, священника и доктора наук в знаменитой Сорбонне, избавить его от этих хлопот, взяв детей на свое попечение.
С дядюшками маленькому Рене повезло явно больше, чем с папочкой. Другой его дядя, Гийом Лаэннек, ректор Нантского университета и достаточно известный врач, заметил огромные способности племянника и решил дать ребенку шанс. Рене записали в хорошую школу, а с 14 лет он получил возможность изучать медицину в госпитале Нанта. Это было очень удачным решением.
В 18 лет Рене уже становится хирургом и занимает должность полкового врача в армии Наполеона. Служил он недолго, доучился в Париже и уже в 1804 году защитил диссертацию — кстати, о Гиппократе. Он издает целый ряд медицинских трудов, четко описывает множество заболеваний (в частности, цирроз печени, который еще долго называют «циррозом Лаэннека»).
Карьера способного и трудолюбивого врача тоже движется более чем нормальными темпами. Он стал главным редактором «Медицинского журнала», весьма заметного тогда издания, потом его назначили главным врачом большого госпиталя Неккера. Неплохая карьера для сиротки из бретонской глуши, заработанная собственным трудом! Но главное еще впереди…
СПАСИБО ДЕТКАМ И ТОЛСТУШКАМ!
Что навело Лаэннека на решающий шаг? Он сам вспоминает об этом — речь шла о детской игре. Двое детей стали у двух разных концов бревна, и один из них приложил ухо к его торцу, а второй начал царапать противоположный конец бревна булавкой. Оказалось, что дерево прекрасно проводит звук — слышно было даже лучше, чем без посредства дерева…
И так уж сложилось, что вскоре после этой встречи Лаэннека пригласили к проблемной пациентке — сердечнице. Раз такое дело, надо приложить ухо к страдающему органу и выслушать его — авось станет ясно, что делать. Но барышня оказалась очень нехуденькая, крупные формы и жировая прослойка заведомо глушили звуки — как тут услышать?
Проблемой стала и тогдашняя мораль — прижиматься своим ухом (даже через платок, как тогда делали) к пышному бюсту пациентки было неприлично. В те времена, когда многие врачи таскали с собой куклу, чтобы пациентки на ней показали, где у них болит (посмотреть на пациентке было недопустимым шокингом!), врача за такое могли и на дуэль вызвать!
Тут-то Лаэннек и вспомнил виденные недавно детские игры. Бревна у него с собой не было, и он поступил проще: свернул несколько листов бумаги в трубочку, приложил к больному органу, а ко второму концу трубки прижал ухо. Он был приятно поражен — тоны сердца не просто прослушивались, они были слышны гораздо четче, чем без этого полезного инструмента.
РАЗВИТИЕ ИДЕИ
Польза от такого приспособления была очевидна, и Лаэннек начал его совершенствовать. Не свертывать же каждый раз листы бумаги в трубочку — надо было выбрать материал для нового прибора. Он пробует кожу, стекло, металл, а потом просто отпиливает кусок от гобоя своего двоюродного брата — работает хорошо, и он сооружает подобную трубку из ореха.
Будучи одаренным музыкантом, Лаэннек пытается записать услышанные звуки с помощью нот (кстати, рассказывают, что та самая первая бумажная трубка была сделана именно из нотной бумаги). Это не прижилось, но точные названия, данные Лаэннеком различным шумам («шум раздувающихся мехов», «амфорическое дыхание», «кошачье мурлыканье» и пр.), — закрепились.
Придумалось для нового прибора и название. Поначалу Лаэннек именовал его просто «цилиндр» — да он и был деревянным цилиндром длиной 12,5 дюйма, примерно со школьную линейку. Но поскольку в медицине принято пользоваться древними языками, Лаэннек наделил свой прибор древнегреческим именем «стетоскоп» — дословно «смотритель груди».
Популярность приобрела новая разновидность стетоскопа — не твердая трубка, а два гибких резиновых звуковода, соединенных не с воронкой, а с мембраной. Ее стали называть фонендоскопом — «смотрителем звука внутри». Потом возникли стетофонендоскопы, в которых есть и воронка, и мембрана. В общем, вскоре оказалось, что без них врач как без рук.
У КАЖДОГО ВРАЧА
Среди коллег Лаэннека, конечно, были и скептики, но они остались в меньшинстве — польза нового изобретения была очевидна. Вскоре врач без стетоскопа стал редкостью. Еще Шерлок Холмс говорил доктору Ватсону, что любой узнает в нем врача, просто увидев на его цилиндре шишку, которая указывает, куда он спрятал свой стетоскоп. Носили стетоскоп и в трости.
Лаэннек успел написать и издать книгу о придуманном им методе. К каждому экземпляру книги первого издания прилагался стетоскоп. К сожалению, он недолго прожил — племянник-врач, прослушивая его легкие своим стетоскопом, обнаружил типичную картину туберкулеза, который еще не скоро научатся лечить. Но его изобретению была суждена долгая жизнь.
После того как оказалось, что стетоскопы нужны еще и для наиболее распространенного процесса измерения давления, врача без стетоскопа было не сыскать. Знаменитый доктор Бехтерев, порой принимавший больных до ночи, иногда даже путал свой стетоскоп с телефонной трубкой тех времен — подносил к губам и говорил: «Алло, Бехтерев слушает».
Вот как важно оказалось, увидев детскую игру, которая вроде бы ничего не давала ни уму, ни сердцу, подумать, чем она тебя удивила, и найти, как ее применить. Человек неустанно думает над проблемами, которые решает, и непременно встречает подсказки, но замечает их далеко не всегда. Кто умеет их заметить — тот и остается в истории, как Рене Теофиль Гиацинт Лаэннек.
НЕ ТОЛЬКО МЕДИЦИНА
Зимой среди тирольских елей присматривали ту, на которую садились птицы, затем внимательно прослушивали ее стетоскопом и спиливали таким образом, чтобы она не упала, а была осторожно опущена на землю. Из такого дерева делали лучшие скрипки.
К сожалению, стетоскоп служил не только врачам. Взломщики сейфов порой крутили колесики их барабанных замков, прослушивая их стетоскопом — разница в услышанных звуках, оказывается, помогала им подобрать шифр замка.
Супруга Джона Леннона Йоко Оно в свое время создала инсталляцию, которая должна была помочь человеку услышать ход времени. Она была очень проста: под стеклянным колпаком лежали механические часы, а рядом лежал стетоскоп. Бери и слушай.
Канадский композитор Ричард Перри написал оркестровую пьесу For heart, breath and orchestra, которую каждый музыкант играет в своем собственном темпе — с помощью стетоскопа он руководствуется ритмом своего сердца. Прослушать ее бы не рискнул…
Знают что-то о стетоскопе даже карикатуристы. На одной из карикатур врач прикладывает стетоскоп к голове пациента и говорит ему: «Думайте. Не думайте…»
При копировании материалов размещайте активную ссылку на www.huxley.media
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
