#fakeofdepression

Photo by Warner Bros

 

Мы опоздали — в чем стоит себе признаться. Мы обречены опаздывать, воспринимая не только себя, но особенно и других, как объекты для наблюдения, объекты для взгляда — взгляда, который видит лишь собственное отражение.

Не случайно хайп вокруг #faceofdepression возник в нынешнее время. В 2017-м, если быть точным, с поста в Твиттере Талинды Бентли — вдовы лидера группы Linkin Park — в котором она опубликовала видео, сделанное за 36 часов до самоубийства ее мужа Честера.

Но и это не сохранилось в нашей памяти, постоянно занятой вытеснением травмирующих переживаний. А лишь миллионы селфи и постов выживших или родственников/друзей, совершивших суициды.

Мы обратили внимание на другого, когда его уже не стало. Мы обратили внимание на себя, когда нам позволили это сделать. Лакановское «Мое желание — это желание Другого» (Идея Лакана в том, что субъект прежде всего желает быть признанным Другим.

Желание субъекта — это в конечном счете его стремление получить то, что сделает его желанным для Другого, в глазах Другого. «Желание человека — это желание Другого» (Лакан Ж. Семинары. Кн. 11. с.126)) и здесь не имеет смысла, потому как опоздало. Лишь selfie, как последний след ушедшего навсегда, указывает нам на собственную ошибку. Ошибку выжившего (survivorship bias).

Улыбающейся депрессии (smiling depression) не существует, хотя бы в поле университетского (медицинского) дискурса. Есть общепринятые в мировой научной среде определения: «атипичная депрессия» и «маскированная депрессия», которые мои коллеги пытаются адаптировать к этому «новому» термину, понятному широкому кругу.

Но и это лишь для того, чтобы казаться ближе к своим пользователям. Любая депрессия пытается улыбнуться. Любая депрессия улыбается. Любая депрессия подталкивает человеческое существо к суициду, поскольку тот видится единственным облегчающим его существование средством.

Профессор Юрий Львович Нуллер в своей монографии 1981 года ‹‹Депрессия и деперсонализация›› писал:

 

Опасность просмотра суицидных тенденций, а иногда и самой депрессии у таких больных также усугубляется тем, что выражение лица у них часто бывает не скорбным, а безразличным, нет выраженной заторможенности, а иногда они даже улыбаются невыразительной вежливой улыбкой, которая вводит врача в заблуждение.

 

Именно такие «улыбающиеся» депрессии крайне опасны в отношении ошибочной диагностики. Вообще следует помнить, что нередко решившийся на суицид больной делается внешне спокойнее, чем даже может создать иллюзию наступающего улучшения и ввести врача в заблуждение

 

Закономерно заключая улыбку в кавычки, как лишь внешнее проявление более глубоких проблем. Улыбку, вводящую в заблуждение даже специалиста, а что уж говорить о том, кто рядом с ним на снимке.

И раз уж мы говорим о суициде, то утверждения, что «При других формах депрессии люди тоже задумываются о самоубийстве, но у них просто не хватает энергии, чтобы привести свои намерения в исполнение.

А при «улыбчивой» депрессии энергии достаточно» — мягко говоря, ошибочны, поскольку одно из двух самых сильных человеческих влечений — к смерти — не зависит от силы наших мышц и, как ни странно звучит, даже от наличия самых идеальных лекарств.

Нуллер приводит пример упорства в достижении этой цели, одного из пациентов в психиатрическом стационаре:

 

Так, один больной с депрессивно-деперсонализационным синдромом, обломком от карандаша под одеялом медленно проколол себе кожу, межреберные мышцы и дошел до перикарда. По выражению лица никто из окружающих не смог ничего заподозрить, и только когда из-за кровопотери больной побледнел, суицидная попытка была обнаружена

 

По собственному опыту работы в стационаре, с грустью хочу признать, что даже лучший надзор за депрессивными пациентами, не способен противиться их желаниям. Мы всегда опаздываем. Их желания, всегда являются желаниями других. Невыполнимыми желаниями Другого, который прежде всего есть материнский субъект.

«She always tells me to smile and put on a happy face. She says I was put here to spread joy and laughter» («Моя мама всегда говорила мне: «Улыбнись и сделай счастливое лицо». Говорила… мое предназначение — приносить радость и счастье в этот мир») — говорит в свою очередь Джокер.

Его навязчивая/навязанная улыбка — это нарциссический лик нынешней культуры, еще сотню лет назад запрещающей удовольствия, а теперь навзрыд требующей быть радостным и наслаждаться. Не только взгляд камеры диктует улыбаться, но всегда твое собственное «сверх-Я», сформированное материнским объектом, первичным «Другим», тем, кого ты не можешь ослушаться от первого прикосновения к ее груди.

И ты уже не видишь себя, а следовательно и не существуешь и тебе остается лишь с этим покончить… или обратиться за помощью к психиатру или к психотерапевту. Благо, этого сейчас в достатке. Правда о качестве специалистов говорить сложно. Тем более мне самому.

Это как selfie — обманчиво и ошибочно.