«И в ситуации виртуализации практически невозможно отличить предсознание от сознания», — Дэвид Чалмерс, австралийский философ

Источник: aleqt.com

 

Дэвид Чалмерс (1966) — известный австралийский философ, специализирующийся в сфере философии сознания

В книге «Анархия, государство и утопия» философ-либертарианец Роберт Нозик обсуждал возможность создания «метаутопии», в которой люди в конечном итоге смогут выбирать общества или миры, где они хотят жить. Я полагаю, что теоретически возможно построить именно такую ​​метаутопию в виртуальной реальности, но это остается очень оптимистичным видением.

На практике кажется более вероятным, что только относительно небольшое число людей может когда-либо пользоваться таким по-настоящему свободным выбором. И я вижу огромную опасность в том, что виртуализация реальности станет инструментом реализации архаического предсознания.

Когда я говорю «предсознание», то подразумеваю то зародышевое состояние сознания, которое только вышло из инстинктивной формы, но при этом максимально далеко не только от развитого рефлексивного сознания, но и от сознания мифологического. Вот что я хочу сказать: предсознание лишено символических, информационных ограничителей.

При этом такое предсознание обладает способностью к симуляции или паразитированию на продуктах развитого сознания. И в ситуации виртуализации практически невозможно без сложной интеллектуальной работы отличить предсознание от сознания. Между тем, такое неразличение таит в себе угрозу деструкции, так как предсознание действует словно вирус.

Мы все стали свидетелем той катастрофы, которую способно принести в сферу сознания и его реальности предсознание. Катастрофы, которая возникла как раз на фоне виртуализации мира сознания. Я говорю об агрессии России по отношению к Украине. С первого взгляда кажется абсурдной сама такая ситуация в эпоху развитых информационных технологий. Но парадокс исчезает при внимательном анализе.

«Эффект Матрицы» виртуальной реальности состоит в том, что любой импульс, любое побуждение способны смоделировать свою реальность, не наталкиваясь на ограничения, свойственные реальности исходной, скажу так, фундаментальной.

Так, в дополненной реальности мы можем обнаружить Солнце в зеленом спектре и воду, льющуюся вверх, вопреки закону гравитации. Мы понимаем, что это только эффекты, что в реальности исходной, падая вниз, мы не взлетим, а разобьемся. Но если виртуальные эффекты переместятся в сферу культуры, этики и антропологии — все окажется куда как неразличимее.

Например, в виртуальной этической реальности тотальные репрессии оказываются вполне совместимыми со свободой воли, а тирания государства — с беспрепятственным ведением частного бизнеса. Это в действительности совершенно невозможно, но привычно и допустимо в виртуальной реальности.

Так, политики Германии утверждали, что экономическое сотрудничество с Россией, создание газового «Северного потока» не имеет никаких политических последствий — что, как показали последующие события, совершенно ложный вывод.

Но в виртуальной реальности это вполне допустимая модель. В виртуальной реальности хаотическая незрелая украинская демократия оказывается нацизмом, а российский авторитаризм — демократией. Факты не скрываются, а совмещаются в некую информационную химеру — и это эффект не идеологии, а виртуальной реальности.

Метаутопия виртуальной реальности предполагала, что в ней раскроется многомерность сознания и его возможностей. Как видим — есть мрачная оборотная сторона этой метаутопии — когда сознание коллапсирует, заменяется предсознанием, ведущим к полному разрушению человеческой реальности.

 

David Chalmers. The flip side of the meta-utopia of virtual reality. / Humanitarian sciences, 4, 2022

Перевод: Олесь Манюк (кандидат философских наук, консультант по опережающим исследованиям Jansen Capital Management)