ЭССЕ О ВОЙНЕ: Виталий Медведь — «Война лишь смрадно дыхнула черным дымом»

Источник: na-dache.pro

 

Виталий Медведь родился в 1973 году в г. Красноярск. С 1989 года живет в г. Славутич, работает на Чернобыльской АЭС в отделе международного сотрудничества и информации. Писатель, поэт, художник, фотограф.

 

Я всегда ненавидел популяризацию и героизацию войны и неоднократно писал об этом. Убежден, что накачка информационного пространства РосТВ произведениями на фронтовые темы — одна из причин готовности россиян поддерживать нынешнее нападение.

Для многих тысяч мародеров, пришедших сегодня на нашу землю, война — это единственное «стоящее», что произошло в их скучной жизни. Поэтому, несмотря на всеохватную глобальность желания увидеть нашу победу, я жду ее с некоторой опаской. Потому что представляю, какой вал произведений о войне после ее окончания нас захлестнет.

Нынешние дни уже дали десятки сюжетов, достойных Голливуда, и некоторые из них наверняка прямо там и будут реализованы. Другие появятся непосредственно в Украине. Тысячам бойцов будет просто необходимо высказаться, и, вероятно, многие сумеют это сделать на весьма достойном художественном уровне.

Мало того, убежден, что в «пока еще России» также найдутся авторы, способные снять «Наши матери, наши отцы» или написать «Триумфальную арку», показывающие изнанку войны с точки зрения захватчика. Но я этого читать и смотреть не хочу. Пусть этот продукт потребляют люди, вырастившие нынешнюю оккупацию, выпестовавшие ее своими делами, речами, молчанием и своими налогами.

Кроме того, пусть они смотрят документалки, снятые в разрушенных городах Украины, и содрогаются от ужасов войны, а Запад — смотрит и читает красивое художественное о том, как украинцы героически отстаивали свою свободу.

Я не варился в войне, она меня не сжигала и не ошпаривала, лишь смрадно дыхнула черным дымом, но я предпочту наслаждаться произведениями про мир, семью и любовь. Всем, чем я могу поделиться, я поделюсь ниже. А писать про войну после победы я не буду. Обещаю.

Давайте я немножко расскажу про помощь Запада.

Мою семью война застала на отдыхе в Египте, и 10 дней мы кусали кулаки, пытаясь хоть чем-то помогать удаленно. Наконец оператор начал вывозить туристов в Европу, куда бог пошлет, дальше сами.

Нас бог послал в Лейпциг, Германия. В аэропорту мы оказались ближе к полуночи. Первые волонтеры стояли уже у кабинок паспортного контроля и как только слышали украинскую-русскую речь, помогали переводить вопросы пограничника и ответы туристов, а также разъясняли, куда идти дальше.

В зоне выдачи багажа дежурил еще с десяток волонтеров, которые не просто приехали в ночи в аэропорт, а привезли с собой бутерброды, термосы с чаем и кофе, накормили, напоили, выдали всем ковидные маски (обычные медицинские в Германии не катят). Такие же ребята стоят на ж/д и автовокзале.

Девчонки-студентки признаются, что эту неделю спят по несколько часов. Волонтеры на английском, украинском, русском разъясняют варианты дальнейших действий и, в зависимости от планов туристов, разбивают их на группы, к которым прикрепляют сопровождающих.

Волонтеры берут группу за руки и везут по всему маршруту, подводят к кассам вокзала, помогают с переводом и разъяснениями по билетам (проезд для украинцев на многих видах транспорта бесплатный), по поселению и работе.

Очень дико осознавать, что немцы помогают украинцам, потерпевшим от русских…

Специально для беженцев из Украины Лейпциг закупил порядка 30 домиков для долгосрочного (месячного) проживания украинцев, такая же ситуация по остальным городам. Сейчас эти домики уже заполнены, поэтому часть людей везут в Дрезден. Тех, кто не планирует оставаться надолго и оформлять беженство, на ночь бесплатно расселяют по хостелам, кормят завтраками.

Основной поток, конечно, из Украины в Европу. На нас, планирующих добираться во Львов, немецкая тетушка в ж/д кассе повсплескивала руками, похваталась за голову, туристы смотрят на нас как на психов, все отговаривают возвращаться.

Но мы рискнули…

***

На вокзале Берлина невероятное количество волонтеров беспрестанно разносят и раздают теплые вещи, чай, кофе, горячий шоколад, печенье и шоколадки, шампуни, зубные щетки, сим-карты. Но с расселением — беда. Все занято беженцами.

Заселились в платный хостел, хозяин, узнав, что мы из Украины, отменил нам гостевой налог и подарил завтрак, который не включен.

Хозяин хостела, объясняя дорогу: «Там лучше не ходите, там много народу кричит, там российское посольство (вспоминает, откуда мы). А хотя нет, пройдите. Сделаете так (несколько раз показывает факи)».

Весь Берлин в украинских флагах, они на государственных зданиях, балконах и площадях.

Любопытная штука. Все, кто едут из Украины, получают бесплатный проезд по Европе, хоть до Парижа, но если ты возвращаешься в Украину, будь добр, плати по полной.

***

В польском городке Жепин живет чуть больше 6 тысяч человек. В нем нет даже ж/д вокзала или станции, это полустанок с парочкой технических зданий. Однако это не помешало жителям поставить рядом шесть огромных офицерских палаток, провести туда тепло, расставить столы, стулья и самим выйти волонтерить. Дорожные жилеты нынче в Европе являются опознавательным знаком добровольных помощников.

Я увидел, наверное, не меньше сотни человек в таких жилетах. Они раздавали приезжающим из Украины гамбургеры, шоколадки, горячий чай, зупу, спрашивали о планах и отводили в соответствующую палатку, чтобы не создавать в дальнейшем логистическую суету и централизованно отправлять группы в разные точки Европы дальше.

Подозреваю, что местные все друг друга знают, попытались всучить помощь и нам. Потом снова удивлялись, что у нас все есть и мы едем в обратную сторону. В поездах в направлении Украина — Европа народ едет стоя.

Время от времени подъезжали автобусы и беженцев порциями куда-то увозили. Иногда в палатки заходили люди, спрашивали, кто хочет остаться на ночь в Жепине, в школе еще есть несколько мест, забирали желающих с собой, помогая тащить чемоданы и коляски.

Я видел волонтерство внутри Украины, я понимал, как нацию объединяет общая беда и почему отрабатывает взаимопомощь и поддержка, но наблюдать такое в других государствах по отношению к украинцам, это очень мотивирует.

Простые люди при логистике и поддержке государства способны на чудеса.

Любопытно наблюдать, как по Германии и части Польши поезд едет бесшумно, а потом вползает на кусок пути, который строили «советы», и начинается тудум-тудум, тудум-тудум.

Через пару часов оказались в Пшемышле.

 

 

Если вы в направлении Европа — Украина взяли билет Пшемышль — Львов, можете сразу его выкинуть. По расписанию из Львова и Пшемышля ничего не ходит. Эвакуационные поезда из Львова впихивают в пустые окна непредсказуемо. Они выгружают людей в Пшемышле и отправляются назад.

Предугадать, когда это произойдет, невозможно. Можно доехать на такси или бусике до пешего перехода Польша — Украина и уже в Украине искать пути перемещения дальше. Что мы сейчас и делаем. Но ситуация с волонтерами та же — толпы людей разъясняют, помогают и кормят.

Все. Мы во Львове.

***

Отработал первых две смены волонтером на львовском вокзале. Думал попутно потренировать украинский. Где там! Большинство вопросов — на русском или околоукраинском. Поток людей дикий.

Парочка зарисовок:

К лавкам прямо с утра подходит кагал цыган с кучей торб. Раскладываются, как на века, начинают по очереди бегать за бесплатными горячими напитками, за едой, что-то жуют, что-то складывают в пакеты. Один выколупывает из супа покрошенную сосиску, сбрасывает куски на газон. Делаю замечание, молча встает и уходит.

Цыганской бабке в несколько рук притаскивают огромный ворох теплых вещей, взятых у волонтеров, сбрасывают прямо на асфальт. Бабка, не вставая с лавки, клюкой приподнимает вещи и либо подтягивает к себе, либо откидывает в сторону. Ко мне подскакивает мелкий, шустрый, нахальный грязный малой.

— В ваших палатках можно переночевать?!

— Нет, нельзя.

— Почему?!

— Это места для женщин и детей.

— Ну, значит, мы с бабушкой и сестрой придем спать.

— Это вряд ли.

— Почему?!

— Это наметы для беженцев. А вы — всю жизнь в дороге.

Когда уже в темноте ухожу со смены, цыгане сидят на том же месте и так же тягают еду…

***

Подходит мужик с одышкой.

— Я сейчас сына везу на границу, на Шегини, на пеший переход.

— Так…

— Есть два места, могу кого-то забрать…

***

Мимо медленно, тяжело шагает бомж с мешком. Начинается сирена воздушной тревоги.

— Это тревога или отбой?!

— Тревога.

— Угу…

Так же неспешно шагает дальше. Остальной народ сидит на лавках.

***

Два мужика подходят к палатке, один широко расставил руки, трясет ими.

— Вот!

— Что вот?!

— Есть четыре руки. Помощь надо?!

***

Молодой парнишка с хвостиком, пятью волосками вместо бороды и гитарой за спиной.

— Подскажите, мне через 8 дней восемнадцать. Меня выпустят без сопровождающих через границу?

— Через восемь дней вряд ли. А пока шанс есть…

***

Вечером включают фонари. Стоящая рядом женщина:

— Ой! Свет! (крутит головой по сторонам, смотрит на небо). А это безопасно?!

***

Многие подходят просто, чтобы рассказать о своих малых или больших трагедиях, но таких историй и без меня хватает. Поэтому просто живые наброски…

***

Подходит цыганка.

— Родненький, у меня шесть детей, что ты мне посоветуешь?

Рассказываю, где поселяют на ночь. Цыганка отходит. Второй волонтер не выдерживает.

— Что посоветуешь?! Презервативами пользоваться!

Сидящий рядом мужик добавляет.

— Или хотя бы пакетиком-маечкой…

***

Волонтер Мишка больше всего похож на профессионального алкоголика или на бывшего сидельца. Мелкий, морщинистый мужичонка с постоянной немного виноватой улыбкой. Однако от него никогда не пахнет спиртным и он берется за любую работу: тянуть тяжеленный чемодан, убрать чью-то рвоту, вытрясти спальники — неважно.

На локации он круглые сутки. Изредка приходит от палаток Красного Креста с едой или чаем, и кажется, что это его способ жизни. Есть что перекусить, есть где поспать, значит, можно по мере сил творить добро.

С утра снова улыбается, тянет руку.

— Мишка! Кажется, вчера у тебя зубов больше было?

— Да он давно уже качался. Попросил приятеля, он мне плоскогубцами вечером вырвал. Я уже орать приготовился и ногами сучить, дружок мобилу взял, чтобы крики и кровищу снимать, а он уже мне зуб протягивает, на…

Ближе к обеду видит, как я разговариваю по смартфону.

— О, у тебя хороший телефон! А скачай мне музыки?!

Протягивает свой старенький, кнопочный аппарат.

— Как скачать?!

— Ну… Перекинь по блютузу.

— О, это много времени займет.

— Ну тогда перекопируй на флешку! У меня есть на 32 Гига! Сейчас выну.

— Ну окей. Какую тебе музыку?

— Что-нибудь хорошее. «Черный кофе». Или «Рамштайн»…

Оказалось, и правда, сиделец. Непредумышленное. В драке дал кому-то в висок, тот шваркнулся и расколол череп. Дали десять лет. Судья попался хороший, а адвокат никакой, два заседания просидел беззвучно. Судья после подошел, посоветовал от него отказаться, после чего скостил Мишке два года. Отбыл восемь лет от звонка до звонка.

Рассказывает: «В тюрьме тоже жить можно, особо страшного ничего нет, но возвращаться не хочется. Я все еще в первый год понял. А со мной сидел Олег. Он первый раз попал на зону в 13 лет — друга убил — вышел в 27. Ничего в мире на воле не видел, ни разу сиську не мял. Посмотрел вокруг и через 4 дня снова сел на пятнашку. Сказал: ‟Здесь я дома”».

***

Подходит симпатичная женщина лет тридцати с милой родинкой над губой.

— Мальчики, подскажите, меня с двумя детьми в Кракове будут встречать в воскресенье в обед. Когда мне лучше отсюда стартовать?!

— На бесплатных бусах?! В субботу. Неизвестно, насколько загружены границы. Лучше поселитесь у волонтеров на ночь, да с детьми по красивому вечернему городу погуляете.

— Ой, мне нельзя самой по красивому городу гулять. Я привыкла, что муж ведет, а я за ним хвостиком, только на красоты головой верчу. Если я сама пойду, я за красотами заблужусь, потом не выйду.

— А где муж?!

— В Краматорске остался. Записался в тероборону. Да и мы, вы ж видите, до последнего сидели.

— Вы справитесь! Вы выглядите сильной.

— Да я сильная, да! Я просто пока не понимаю, как мне без него… (начинает плакать, но тут же берет себя в руки). Все, пойду…

Таких историй за день — сотни.

Хочу еще сказать за волонтеров.

Знаю, что отношение государства к военным и их обеспечению за эти годы изменилось, но видя происходящее вокруг, понимаю, что как минимум треть войны выигрывают даже не люди в форме, а волонтеры.

И я не о тех, кто, как я, стоит у всех на виду говорящей тумбой с дополнительными функциями, видит получателей помощи, ловит от людей благодарности и обратную связь. Я о тех, про кого мало кто знает, чью работу мало кто видит, и даже реципиенты чаще всего не имеют представления об именах людей, участвующих в цепочке помощи. Я о тех, кто осуществляет поиск, закупки и поставки, логистику, разгрузку и перетаскивание тяжестей, пошив, изготовление и ремонт всего подряд и многое-многое другое.

Некоторые из моих знакомых удаленно помогают арте определиться с координатами целей, дистанционно получая подтверждения о присутствии орков на конкретных локациях.

Другие сутками заняты ddos-атаками на российские сайты.

Третьи в невообразимых количествах собирают средства и закупают самое важное.

Четвертые оказывают психологическую помощь детям и подросткам-беженцам.

Пятые бегают по аптекам или мотаются между гипермаркетами, затариваясь продуктами.

Все заняты, самомотивированны и полезны.

 

 

Несколько зарисовок:

Сидим, беседуем с совладельцем сети львовских кафе. За время пятиминутного разговора на его смартфоне раздается три звонка, все — про войну. После последнего он вскакивает и начинает скакать.

— Йес! Йес!

— Что?!

— Купили и отправили нам из Польши 20 раций! Неделю собирали! Уже фиг найдешь! Приходится искать глубже в Европе.

***

— Виталь, привет! Ты еще во Львове?! Сможешь по складам поузнавать про корм для собак?!

— Ок, попробую. А сколько надо?!

— Надо все! Хотя бы тонну…

***

Нахожу в мессенджере парнишку, которого никогда не видел в глаза, он пару лет назад помогал нам снимать видео для ЧАЭС с дрона, а я сохранил контакт.

— Привет! Чем занимаешься?

— Помогаю кому могу, чем могу.

— Есть работка по твоему профилю, если что, сможешь подключиться?

— Готов! Какие задачи?!

***

— Слушай, ну не сволочи?! Мы за день деньги собрали, нашли продавца нужного авто, привезли транспорт на СТО, а внутри — по ходовой полная жопа. Ищем снова, опять проверяем… Нужен рабочий автомобиль, который выдержит нагрузки, а подсовывают убитые корчи. За деньги! И хрен бы с их совестью, но время уходит…

***

Звонок:

— Старый, здорово! Ты еще волонтеришь?! Сможешь, если что, встретить пару очень нужных посылочек из Польши и перенаправить на Киевский поезд?!

***

Попросили забрать пришедший из Чехии полезный прибор для бойца и отправить его дальше «Новой Почтой». Нахожу склад, приезжаю в момент, когда там происходит разгрузка фуры. Молодые ребята с девчатами беспрестанно таскают ящики. Десять минут, пока мы отыскиваем нужную мне коробку, слышу только: «Разгрузки-Киев, куда?! Оптика-Харьков. Ага, налево. Разгрузки-Чернигов…» И это все не госзакупки, это — собравшие деньги простые украинцы и организовавшие все остальное волонтеры!

Глубочайший поклон бойцам. Но и очень глубокий — волонтерам! Не знаю, вспомнит ли о них после победы государство, хотелось бы, чтобы люди знали и помнили.

Один войсковой капеллан, только что вернувшийся с передка, делится короткими зарисовками:

Стоит у казармы мужичок, явно за 60 лет.

— Вы что тут делаете, — спрашивает капеллан, — вчетвером, с таким возрастом, боевым видом и автоматом?

— Служу, — отвечает. — А как иначе я внукам в глаза смотреть буду?

Выясняется, что этот дед — не простой дед, а один из изобретателей тех самых ракет «Нептун», которые отправили по нужному адресу крейсер «Москва». А также, что у этого деда заменены два хрусталика на глазах, сахарный диабет, нет нескольких пальцев на ногах, но зато вполне себе есть бронь от армии. Но он — вот он!

Еще рассказывал про невероятно прекрасную лицом и душою актрису Подольского театра, которая угощала их чаем, а потом оказалось, что основная ее специализация последние пару месяцев — снайпер.

Еще делился историей про роту из трех десятков военных, в которой служат два адвоката, один йог, несколько футболистов и два влюбленных друг в друга гея.

— Как вам служится с геями? — спросил как-то капеллан у бойцов.

— Отлично служится, — ответили бойцы, — тут некоторые товарищи с погонами в первые же дни свалили куда подальше, а эти ребята — воюют дай бог. И скажите, отец, кто после этого пид*расы?!

Многие изначально адекватные или локально прозревающие россияне (да и многие украинцы) отчего-то убеждены, что вопрос с нынешней войной можно решить одним выстрелом. Однако мне кажется, дело отнюдь не в персоне давно сдвинувшегося президента и даже не в оболваненном пропагандой коллективном путине, дело в России в целом.

До тех пор, пока Российская Федерация будет позиционировать себя как «преемницу» СССР, основная масса ее жителей будет оставаться носителями параноидально-агрессивного, необоснованно-заносчивого совкового менталитета, гражданами, готовыми насильно насаждать рашистскую идеологию соседям и остальному миру.

Есть подозрение, что от вируса имперскости люди, проживающие на территории РФ, смогут избавиться только в одном случае: если в течение нескольких поколений будут воспринимать себя не «всемогущими» россиянами с отросшими искандерами, а милыми удмуртами, бурятами, мордвинами, ненцами, татарами, московитами и еще полутора сотнями других народностей, живущими независимыми образованиями, вернувшимися к национальным корням и вспомнившими этнические и культурные особенности, присущие жителям каждой конкретной территории.

Для россиян, кстати, на мой взгляд, это сегодня единственный реальный шанс избавиться от ненависти украинцев и всего мира.

Говоря о вероятном распаде РФ, я отвергаю претензии «ты желаешь зла моей родине», считая их нелепыми. Я не могу желать зла Советскому Союзу, он, к счастью, уже наше прошлое. Убежден, что и Российская Федерация в текущем территориальном и правовом статусе — уже прошлое. Просто не все еще это поняли.