КОРНИ И КРЫЛЬЯ с Борисом Бурдой: нобелевский лауреат из винницкой Новой Прилуки — Зельман Ваксман, «величайший благодетель человечества»

Его чтут и помнят в Виннице — еще бы, это единственный нобелиат, родившийся в Винницкой области! Все правильно: место его рождения — село Новая Прилука под Винницей (раньше думали, что он родился в селе Прилуки, но данные уточнились и Прилуки обновились).

Есть чем похвастаться и моей родной Одессе — знаменитая Пятая гимназия на Новорыбной, в которой учились Ильф, Петров, Чуковский и Жаботинский, выдала талантливому пареньку, которому не так просто было поступить туда из-за пресловутой «процентной нормы», аттестат экстерном.

Не меньше должны гордиться им и представители такой почтенной науки, как почвоведение, — много ли почвоведов получили Нобелевку по медицине? Как же вообще Зельману Ваксману удалось такое?

 

ПРОЦЕНТНАЯ НОРМА

 

Семья у Васкмана была не то что-бы бедная, но не такие уж и богачи — арендатор и хозяйка маленького магазинчика. На взятки и дорогих репетиторов, чтобы проломиться в гимназию через ту самую «процентную норму», не хватило — пришлось учиться в хедере, потом уж сдавать экстерном на аттестат о среднем образовании.

Получилось это не сразу. В Житомирском университете его срезали на экзамене по географии каверзным вопросом: «На какой реке стоит Берлин?» После Второй мировой это вряд ли считалось бы трудным вопросом, а тогда мелкую речушку Шпрее ему вспомнить не удалось…

Только через два года он повторил свою попытку в Одесской гимназии, и все получилось — Одесса без должных нахлобучек из столицы вечно вела неправильную национальную политику…

 

ЧЕРЕЗ ОКЕАН

 

А дальше что? В университете та же «процентная норма», да и плата за обучение непосильная, но обидней всего — государственная констатация того, что ты заведомо хуже, чем соученики.

Его двоюродные сестры уже проголосовали против такой политики — разумеется, ногами, если прочие виды голосования ничего не меняют, этот становится главным.

Став американскими фермершами, они пригласили кузена к себе, и в 1910 году тот сошел с эмигрантского парохода — без гроша в кармане, но с немалыми надеждами, как миллионы ему подобных.

Чуток покрестьянствовав, молодой начинающий фермер поступил в сельскохозяйственный колледж в Рутгерсе и уже в 1915 году защитил магистерскую диссертацию.

 

ПРИВЕЗЛИ ЛЮБОВЬ С СОБОЙ

 

А в 1916 году он женился, причем на своей же землячке, которая тоже эмигрировала в Америку из Новой Прилуки.

Звали ее Барбара Дебора Митник, она была сестрой его лучшего друга Пейси Митника, эмигрировавшего вместе с ним (сестра приехала чуть позже). 

Чтобы найти друг друга, им не надо было ехать в Америку. А если и было надо, то за чем-то другим. Похоже, что это другое они оба нашли — Барбара стала известной певицей, ее жизнь тоже сложилась счастливо и благополучно, причем не только семейная.

 

СПЕЦИАЛЬНОСТЬ

 

В 1918 году Ваксман уже доктор наук, в 1931-м — профессор (довольно стремительная научная карьера!). Уточнилась и его конкретная специализация — микробиология почвы.

Потом он вспоминал, что интерес к почвоведению зародился у него еще на родине с ее знаменитыми черноземами.

«Рядом с землей я решил искать ответы на многочисленные вопросы о цикличности жизни в природе, которые начали вставать передо мной» — говорил он потом.

Кстати, в 1924 году Ваксман ненадолго посетил родные места, поностальгировал чуток и уехал обратно в Америку — умный потому что… Впрочем, много ли тут надо было ума? Все близкие умерли, по селу словно Мамай прошел — тут каждый догадается.

В процессе работы он обратил особое внимание на странные бактерии, образующие мицелий, подобный грибному — актиномицеты. Позже они сыграют немалую роль в его научных успехах.

А пока он становится известным систематиком живой природы, дает имя ряду ботанических и микробиологических таксонов — их названия и сейчас дополняются в номенклатуре обозначением Waksman. Но это только прелюдия к его главному открытию…

 

ГИБЕЛЬ ПАЛОЧКИ КОХА

 

Толчок в правильную сторону его научным исследованиям дал заказ не очень характерной для почвоведов организации — Американской национальной ассоциации по борьбе с туберкулезом.

К туберкулезу в те времена отношение было примерно такое же, как к раку сейчас, — как к болезни крайне опасной, чаще всего приводящей к печальному исходу и ответственной минимум за двузначный процент смертей.

Тогда уже знали, что захоронения чумных больных опасны столетиями — микроб в латентном виде только и ждет, чтобы его выкопал какой-то глупый кладоискатель. А вот в могилах туберкулезников, по тогдашним данным, зараза долго таиться не могла.

Известного почвоведа попросили выяснить, почему это так и что именно в земле убивает уже открытые Кохом туберкулезные палочки, — не пригодится ли это для лечения?

 

 

НОВЫЙ КЛАСС ЛЕКАРСТВ

 

Все подтвердилось: палочки Коха гибли в земле очень быстро, но почему? Ваксман сделал блестящее и точное предположение — какие-то организмы, живущие в почве, выделяют вещества, которые для палочки Коха убийственны.

Он разработал методику поиска этих организмов и начал прочесывать частым гребнем всю совокупность обитающих в почве существ.

Уже известные ему актиномицеты вскоре дали первый результат — в 1940 году из них удалось получить вещество, вполне логично названное актиномицином и убивающее палочки Коха просто пачками.

Ваксман понял, что таких веществ может быть много, и заранее придумал им название — антибиотики.

Первый антибиотик, пенициллин, был уже выделен Флемингом в 1928 году, но тот и не предполагал, что это лишь одно из множества подобных веществ. А само слово «антибиотик» придумал винницкий уроженец…

 

НАЧИНАЛОСЬ С НЕУДАЧ

 

Актиномицином лечить не получилось — он исправно убивал не только туберкулезные палочки, но и зараженных ими морских свинок.

Через два года появился очередной антибиотик — стрептотрицин. Для него уже можно было подобрать дозу, которая приканчивала только палочки Коха, но не организм зараженного ими подопытного существа.

Но стоило чуточку ее превысить, как больная морская свинка, вместо того чтобы выздороветь, отправлялась на тот свет вслед за погибшими бактериями. Это называется «узкое терапевтическое окно» и делает применение такого лекарства малоосмысленным.

Убедившись в принципиальной правильности своей идеи, Ваксман продолжал исследование — шанс на то, что найдется антибиотик, опасный только для бактерий, явно был.

 

ЧИСТАЯ ПОБЕДА

 

Как часто бывает, он составил общий план исследований, а конкретную реализацию его частей поручил своим аспирантам. И вот один из них, Альберт Шатц, такой же потомок эмигранта из Российской империи, как и сам Ваксман, выполняя одну из стадий этого плана, получил новый антибиотик, который потом назвали стрептомицином.

Это было именно то, что надо, — микробы дохли, свинки жили. А что было уж совсем замечательно, стрептомицин прекрасно убивал именно тех микробов, на которых не действовал считавшийся в те времена почти панацеей от любой бактериальной флоры пенициллин.

Число исцеленных стрептомицином стремительно росло, а вместе с ним и слава его открывателей.

А в 1948 году они получили еще один, принципиально новый антибиотик — неомицин, который тоже быстро нашел применение в лечении бактериальных инфекций желудочно-кишечного тракта.

 

ПЕЧАЛЬНЫЙ ФАКТ

 

Но не стану умалчивать о неприятном нюансе.

Статья об открытии стрептомицина подписана и Ваксманом, и Шатцем, как основными авторами, патент на это откры-тие — тоже на оба имени.

А вот роялти от Фонда университета Рутгерса, которому Ваксман и Шатц передали свои авторские права, выплатили только Ваксману, причем деньги были немалые — 350 000 тогдашних долларов, сейчас это примерно четыре миллиона!

Ваксман то ли не исправил несправедливость вовремя, то ли вообще не собирался этого делать — сейчас не поймешь. Шатц мгновенно подал на него в суд (американцы в суд чуть ли не чаще подают, чем мы материмся, причем явно с большим эффектом).

Суда, собственно, не было — Ваксман и поделился гонораром, и признал роль Шатца в открытии, но личные отношения между ними уже были безнадежно испорчены.

 

НАГРАДА НЕ ДЛЯ ВСЕХ

 

В 1952 году Ваксману вручили за это открытие Нобелевскую премию, а Шатцу нет (с интересной формулировкой — «за исследования, которые привели к открытию стрептомицина» — а не за само открытие).

В результате этих противоречий в США даже были приняты нормативные акты, направленные на то, чтобы аспиранты получали должное признание и вознаграждение за свой вклад.

Немало почетных званий и наград досталось и Шатцу. А кто из них прав или хотя бы правее? И гадать не стану — они же договорились до суда, а кто я такой, чтобы эту договоренность отменять?

 

КРАСИВЫЙ ФИНАЛ

 

Но рассказать об этом считаю правильным — пусть знают, что открытие не только слава и почет, но еще и испытание, и проблема.

Далее, если забыть об этом суде, жизнь Ваксмана была успешной и радостной. На него сыпались награды, вплоть до креста Почетного легиона, он не только получал премии, в его честь учредили од-ну — Премию Зельмана Ваксмана за открытия в микробиологии.

Попечители Университета Рутгерса даже создали специальный Институт микробиологии его имени, и на развитие этого института он сам отдал немалую часть своих гонораров — видите, совсем не жадина, что же он с Шатцем так?

Счастливой была и его семейная жизнь с супругой, добившейся немалой известности в качестве певицы, — вот только из-за подлого медведя, наступившего ему на ухо, он частенько засыпал на ее концертах, но с кем не бывает? Умер он в 1973 году в уважении и почете.

 

ПАМЯТЬ

 

Ну, в США Ваксмана помнят, а как у нас? В 2003 году на его родине, в Новой Прилуке, открыли почетный знак в присутствии его сына, приехавшего по этому случаю из США.

В 2018 году «Укрпочта» выпустила посвященную ему почтовую марку. А что, в родной Виннице до сих пор нет улицы Ваксмана? Лезу в карту гугла — не нахожу. Задаю в «Убере» просьбу отвезти туда — требуют показать на карте, где это.

Но Сеть нашла все-таки одно объявление о продаже земельного участка — именно в Виннице, на улице Ваксмана, в микрорайоне Тяжилов!

Так что все не так безнадежно — просто мы исправляемся так быстро, что гугл за нами не успевает. Глядишь, и не опоздаем…