КОРНИ И КРЫЛЬЯ с Борисом Бурдой: Петр Столярский — гениальный скрипичный педагог из Одессы, основавший музыкальную школу для одаренных детей

А вот братья Стругацкие еще в начале 60-х, описывая планету будущего, писали, что во всемирном Совете большинство принадлежит не космонавтам, не ядерщикам, уж точно не политикам и военным (их в «Мире Полдня» Стругацких вроде и вообще нет), а врачам и учителям. От такой идеи будущее начинало казаться очень удаленным. А по сути — все верно. Насчет врачей сейчас даже объяснять не надо. А то, что как учитель начало жизни направит — так в основном жизнь и пройдет, можно было бы и догадаться.
Откуда взялось то поразительное количество музыкальных талантов, которое дала миру Одесса? Это во многом является плодами усилий одного-единственного человека. Блестящий французский скрипач Жак Тибо сказал о нем: «Его педагогика – то, чем должно гордиться мировое искусство». Леонид Утесов заявил, что конвейер изобрел никакой не Генри Форд, а этот человек, и это – «конвейер талантов». Такое звание Утесов присвоил школе, которую сам этот человек называл: «школа имени мене».
Петр Соломонович Столярский (Строго говоря, Пинхус Соломонович, но кому в наших краях известно, что в славянской традиции Пинхус – это не Петр, а Финеес?) родился в маленьком городе Липовец Киевской губернии (теперь это Винницкая область) в семье потомственного клейзмера – музыканта традиционного еврейского народного стиля, предназначенного в основном для игры на свадьбах. Он рос среди музыки и впитывал ее так быстро, что уже в три года выступал в семейном ансамбле, вызывая восторг слушателей сочетанием внешности явного малолетки и скрипичным мастерством, которое и взрослому впору.
Один восторженный слушатель решил показать юное дарование уважаемому педагогу из самого Киева. Тот прослушал юное дарование и сказал ему, что единственный шанс чего-то добиться в скрипке – забыть все, что раньше умел, и играть только гаммы. Ребенок убежал в слезах – обесценивалось все достигнутое им в жизни!
Но гаммы начал играть. Клейзмерский стиль звукоизвлечения достаточно специфичен – переучиваться ему пришлось долго и трудно. В 14 лет он попал в руки известного музыкального педагога Отакара Шевчика, некоторое время учился в Варшаве, и в итоге окончил музыкальное училище уже в Одессе по классу скрипки Иосифа Карабульки. Эти два педагога-чеха дали ему в руки достаточное мастерство, чтобы поступить в оркестр Одесского оперного театра.
Но всемирно известным скрипачом-виртуозом он не стал. Такое бывает. Школьные учителя нобелиатов не получают Нобелевской премии. А смогли бы их ученики без них достичь таких вершин? Я лично сомневаюсь…
Его преподавательская жилка не давала ему покоя – он начал преподавать в Одесской консерватории — уровень позволял. А в 1911 году, он наконец-то открыл собственную музыкальную школу для одаренных детей. Впрочем, детей ли? Он сам говорил: «Мне не нужны талантливые дети – мне нужны талантливые родители». Все, кто учился в музыкальных школах, понимают, что он имел в виду.
Школа Столярского быстро обрела славу и стала модной. Один из его учеников, впоследствии сказавший, что он единственный ученик Столярского, не принесший ему славы, такой — Исаак Бабель (может, слышали?) — вывел его в рассказе «Пробуждение» под фамилией Загурский. Он писал: «Все люди нашего круга — маклеры, лавочники, служащие в банках и пароходных конторах — учили детей музыке. Когда мальчику исполнялось четыре или пять лет — мать вела крохотное, хилое это существо к господину Загурскому. Загурский содержал фабрику вундеркиндов… Он выискивал их в молдаванских трущобах…».
Верно – еще и сам выискивал. Он был человеком поразительно непосредственным и мог прямо на улице кинуться к ребенку и схватить его за ручку. – «Стой, одну секундочку, я только посмотрю… Да не дергайся, уже все понятно. Мамочка, заберите его – музыкантом ему не бывать». Он считал, что начинать учиться нужно пораньше, «пока еще косточки мягкие», и не ждал милостей от природы – сам активно искал то, что ему надо.
Дети, наверное, пугались – ко всему прочему, Петр Соломонович в детстве говорил только на идиш; русским, естественно, овладел, но, как писали в те времена в анкетах, явно «со словарем». Его язык был немного смешным, изрядно неправильным, но таким ярким и самобытным, что не менее крупный, чем он, педагог Александр Гольденвейзер считал необходимым составить «русско-столярский словарь».
Никто из пишущих о Столярском не может удержаться от того, чтобы не привести несколько точных цитат из его разговоров – не только чтобы посмеяться; это не только ошибки, но и эмоции. Иногда выходящие за грани – скажем, «нас наградили за работу, но мы не должны забывать то место, из которого вышли» (это он о родной школе, а не о том, что вы сейчас подумали).
Он мог сказать о ректоре консерватории Канделе «Берите пример с Канделя, товарищ Кандель никогда не говорит глупости, он делает их» (по контексту ясно, что он не обругать хотел, а похвалить, сказать «делает дело», но Канделю-то каково?).
После этого его распоряжение секретарю после удачного выступления в Москве «Дай телеграмму в Одессу, что школа прошла с большим фуражом» (наверное, он просто забыл слово «фурор») не вызывает особого удивления.
Но сказанное им не только смешно – это предельно эмоционально и вполне возможно, что его преподавательские успехи во многом этой силой эмоции и объясняются. Вслушайтесь в эти фразы, обращенные к ученикам. «Не спеши, не веди смычок так быстро. Представь себе, что это твоя зарплата. Ты должен не сразу её израсходовать, а распределить на длительное время».
«Кого ты хочешь перегнать? Играть на скрипке — это не прыгать на лошади. Покажи мне красивую музыку». «Что такое воробей? Это соловей, который не выучил свои трели». «Не надо думать, что слово «скрипка» происходит от слова «скрип». «Играй мне Баха, а не Оффенбаха». «Скрипку нужно держать гордо». «Сперва научись чисто играть гамму, а потом будешь кушать конфетки». Уверен, что ученики их запоминали. Собственно, потому они и сохранились.
В 1933 году государство решило взять эти таланты под свое крыло – была открыта первая музыкальная школа-десятилетка для одаренных детей. Не обычная музыкальная школа, в которой учились параллельно с общеобразовательной, берущая на себя всё обучение, а не только музыке. Школа имени Столярского, руководимая Столярским. Так тогда считалось совершенно нормальным – руководил же десятилетиями Мейерхольд театром имени Мейерхольда. О назывании городов именами здравствующих вождей я и не говорю – тоталитаризм скромность не поощряет и не осуждает, он просто не знает, что это такое.

Вряд ли это была его идея – он был слишком занят. Его любимый ученик Давид Ойстрах вспоминал: «Он считал, и совершенно справедливо, что, держа в руках инструмент, ученик ни минуты не должен скучать. Его целью было как можно раньше пробудить в ребёнке артистические качества, с раннего возраста привить ему профессиональное отношение к работе. Сначала, на первых уроках, Столярский шел к этому с осторожностью, но уже очень скоро настойчиво воспитывал в ученике понимание того, что работа с инструментом, труд сам по себе — это счастье, ценность твоей жизни. У занимавшихся с ним такое отношение к труду с годами буквально впитывалось в кровь. Может быть, именно за это я больше всего ему благодарен».
В 1937 году, на первом международном конкурсе скрипачей имени Эжена Изаи в Брюсселе, ученики Столярского добиваются феноменального успеха – Ойстрах занимает первое место, третье, четвертое и шестое тоже достаются ученикам Столярского — Елизавете Гильельс, Бусе Гольдштейну и Михаилу Фихтенгольцу. Часто пишут, что все призовые места достались ученикам Столярского – не верьте. Вторым был австриец русского происхождения из Аргентины (да-да, и такое бывает) Рикардо Однопозофф, а пятой — москвичка Марина Козолупова. Главное оружие и главное отличие лжепатриота – вранье. Успех и так был огромным – к чему же еще и приписки к нему?
Власти решили наградить столь успешного педагога орденом Трудового Красного Знамени. На банкете после награждения один из кремлевских официантов (это народ особый, один драматург сказал о таком официанте «Вы с ним поосторожней, он не только из половых, он еще и из органов») сообщил ему, что он должен произнести тост – с его-то русским языком! Он перепугался и попытался отказаться. Ему ответили: «Нет-нет, все уже согласовано, ничего особенного. Выпьете за здоровье товарища Сталина, назовете его гением, в общем, все, как обычно».
Дрожащий Столярский в соответствующий момент встал и поднял бокал, после чего произнес: «Мне тут приказали выпить за здоровье товарища Сталина», понял, что говорит что-то не то и в ужасе добавил: «которого я обязан назвать гением…».
Самое интересное, что ничего ему за это не было. Сталин после вручил ему орден и подарки, сказав: «Довольны? Вы подарили стране музыкантов, а мы вам – это». Столярский ответил: «Заберите свои подарки обратно, лучше постройте в Одессе школу для одаренных детей». Странно, школа работала уже четыре года… Может быть, легенда? После определенного уровня биография человека так сращивается с легендами о нем, что поди еще разбери…
Столярского приняли в партию – обычно для интеллигенции это была экстраординарная почесть. На вопрос «Почему вы решили вступить в партию?» он ответил: «Потому что я стою на советской площадке» (может быть, он имел в виду платформу?). На вопрос «Что вам дала советская власть?» он честно ответил: «Эмку» (так называли легковой автомобиль М-1, который ему подарили вместе с орденом). Результата это не меняло – решение уже приняли выше.
Впрочем, Бог с ней, с властью. Просто вряд ли удастся найти человека, который так бы повлиял на скрипичное искусство ХХ века, как Столярский. Кроме уже перечисленных, его учениками были: Натан Мильштейн, Самуил Фурер, Семен Снитковский, Александр Винницкий, Альберт Марков… Можно перечислять и перечислять. Это уже не говоря об Олеге Крысе, Викторе Пикайзене, Эдуарде Граче, Олеге Кагане, Гидоне Кремере, Лиане Исакадзе, Валерии Климове, Михаиле Секлере и иже с ними – его «музыкальных внуках», учениках его ученика Давида Ойстраха.
Огромная часть самых выдающихся скрипачей своего времени обязана своим возвышением одному-единственному человеку. Смешноватому провинциалу, который по причине плохого знания языка вел делопроизводство своей школы только через секретаря Бычача и собственную дочку Нелли, а также спокойно мог на официальном выступлении в Наркомпросе благодарить за помощь «Сталина, Молотова, Кагановича и других шишек». Вот такой человек, и другого на его место не найдешь. Незаменимые есть.
Его дело пытались тиражировать, и даже с определенным успехом. Тот же Гольденвейзер, ознакомившись с его методикой, вышел на правительство с предложением организовать такую школу и в Москве – так возникла знаменитая ЦМШ. Такую же школу организовали и в Киеве, а когда во время войны он был эвакуирован в Свердловск, он успел открыть там такую школу лично.

Но вернуться из эвакуации в родной город он не смог. 10 апреля 1944 года освободили Одессу и Столярский узнал, что его школу отступающие немцы сожгли. Сил пережить такое известие у него не хватило – он тяжело заболел и уже 29 апреля умер от кровоизлияния в мозг.
С ним пришли попрощаться тысячи людей, вся могила была завалена цветами. Но когда его дочь на следующий день пришла на могилу, она обнаружила, что могила разрыта и рядом с ней лежит тело ее отца с выбитой челюстью и в нижнем белье – кто-то позарился на его костюм и золотые зубы. Ойстрах потребовал расследования и получил отказ – война, не до этого, мол… И памятник учителю Ойстраха пришлось поставить на свердловском кладбище – перезахоронить его в Одессе тоже не разрешили.
Но Одесса и вся Украина его не забывает. Школа Столярского восстановлена и работает «фабрикой талантов» с не меньшим успехом, чем при своем основателе. Мимо мемориальной доски на его доме я прохожу каждый раз, шагая по Пушкинской на Приморский бульвар. Около нашего одесского Оперного есть «Аллея звезд» — там есть и его звезда. А улицы Столярского в Одессе нет. По-настоящему ценить учителей в нашей стране еще не научились. Надо научиться, притом поскорей – чтобы не было поздно. Хорошо бы успеть.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.