Фото: Invasion. Павел Апалькин
ВНИМАНИЕ — ВОПРОС!
В средневековом Таиланде, если во время судебного процесса один человек что-то утверждал, а другой ему противоречил, их вынуждали принять некое волшебное средство, по результатам действия которого и принимали решение, оправдывая одного и обвиняя другого.
Что же это за чудо-средство?
Ответ — несколько позже.
ПЕРВЫЙ БОЖИЙ СУД
Еще в одном из первых в мире сводов законов — кодексе Хаммурапи, действовавшем в Древней Мессопотамии, — пытались разрешить одну из важнейших проблем правосудия: как установить истину, если показания одного участника процесса прямо противоречат показаниям другого?

Конечно, судьи строго увещевали обвиняемых и свидетелей говорить только правду, но что было делать, если авторитет судей (то есть самого царя, от имени которого судьи действовали) был недостаточен для того, чтобы устрашить лгущих? Выше авторитета царя был только авторитет богов.
Чтобы воззвать к этому высшему авторитету, участников процесса заставляли давать страшные клятвы, призывая на свою голову ужасные бедствия, если их слова окажутся ложью. Неужели кто-то осмеливался нарушать их? Боюсь, что да — как и сейчас…
Тогда решили предоставить богам собственноручно наказывать лжецов. Давшего показания просто бросали в реку (скорее всего, связанным). Если он тонул, считалось, что бог реки покарал его за ложь, так ему и надо. Если выплывал, его слова признавались правдивыми — сам бог подтвердил!
ПЕРВЫЕ СОМНЕНИЯ
В чем-то такая процедура была довольно удобной — утонувший злодей и клятвопреступник получал по заслугам и заведомо не мог пожаловаться, всплывший праведник жаловаться явно не хотел. А судьи были просто счастливы — бог наказал негодяя, и никто не может против этого возразить.
Правда, время от времени случалось, что открывались новые обстоятельства и оказывалось, что оправданный богом реки неопровержимо уличался ими в злодействе, а осужденный оказывался ни в чем не виновен. Причем менять приговор обычно было поздно — к этому времени злодея, уличенного богом реки, успевали казнить, так что все оставляли как было. Но задумывались…
Во всяком случае, юрисдикцию божьего суда, которую при большем доверии к нему можно было распространить на любую кражу курицы и торговлю разбавленным пивом, ограничили делами о кощунстве — там богу виднее. В прочих случаях придерживались более современных принципов — обвинитель должен был доказать свою правоту, а без этого подсудимого просто оправдывали.
Тем не менее обвинений в кощунстве хватало (если свидетель или обвиняемый лжет под присягой — разве это не кощунство?), и эта практика из употребления не выходила. Виновного лишали не только жизни, но и дома, отдавая его обвинителю (ну и наоборот, конечно).
СРЕДНЕВЕКОВЫЕ РАСШИРЕНИЯ
В Средние века, когда религия заняла даже большее место в жизни общества, чем в Древней Мессопотамии, практика божьего суда была взята на вооружение и стала весьма ходовой. Она даже получила специальное название «ордалия» (от латинского ordalium — приговор, суд).
Ордалий стали признавать несколько. Например, ордалия, похожая на вавилонскую, стала называться «испытанием водой» и полностью поменяла знак. Теперь стало считаться, что если подозреваемый тонет, Бог оправдывает его, забирая его душу к себе в рай, а всплывший виновен.

Получалось немного неудобно — праведник заведомо подвергался смертной казни через утопление, а клеветника надо было потом казнить дополнительно, то есть в живых по факту не оставался никто. Чтобы это изменить, стали привязывать к испытуемому веревку, дабы в случае явного утопления успеть его вытащить — иногда поздно, но тогда его хоронили по-христиански.
Такой процесс описан, например, в «Легенде об Уленшпигеле». Ни в чем не повинную Катлину бросили в канал, и она исправно утонула. Народ стал кричать «Невиновна!», и ее даже успели вытащить, но она на третий день умерла от простуды. Зато ее похоронили в церковной ограде!
ОГОНЬ ВМЕСТО ВОДЫ
Недостатки ордалии водой были прекрасно заметны средневековым юристам, и они стали искать другие варианты. Возникло предложение просто заменить одну из признанных тогда стихий, из которых якобы состоит мир, на другую, ей противоположную, — вместо воды использовать огонь.
Одной из первых ордалий с использованием огня, а не воды, было предложение подозреваемому достать кольцо из кувшина с кипятком. Если достанет, понятно, что Бог уберег его от ожога, и сделал это не зря, он не виновен. А не достанет — тоже все ясно, потому и не достал, что виновен.

Церковь даже разработала специальные правила для проведения такой ордалии. Закон конца X века требует разогревать воду для нее до степени кипения, а руку испытуемый при легком обвинении должен погружать до запястья, а при тяжелом — до локтя (какая Богу разница?).
Были и более жестокие случаи ордалии огнем. Во время первого крестового похода монах Пьер Бартелеми, уже якобы нашедший Копье Судьбы (которым был пронзен Христос на кресте), заявил, что Бог велит взять некий город штурмом и он лично готов подтвердить это ордалией огнем.
С этим копьем в руках (позже папа римский признал его подделкой) он прошел меж двух костров и остался жив, но, похоже, так обгорел, что умер через две недели. А Копье Судьбы сохранилось — оно есть и в Эчмиадзине, и в Риме, и в Вене, и в Кракове (явная копия венского) — какое настоящее?

СУДЕБНЫЙ ПОЕДИНОК
Вообще, испытания огнем не всегда были ордалиями. Ордалия — это когда испытывают двоих, а когда одного — это скорее просто пытка. Да и результаты этих ордалий страдали теми же пороками, что при Хаммурапи. Средневековая рыцарская культура попыталась это исправить.
Возник новый вид ордалии, на этот раз чистой и без примесей, — судебный поединок. Процессуальные противники состязались не в зале суда с речами и доказательствами, а на поле боя с оружием в руках. Кто победил — того Бог оправдал, а кто проиграл, того и казнить не надо…
Судебные поединки не всегда были сражениями один на один. Скажем, выясняя отношения в 1396 году, шотландские кланы Чаттан и Кей выставили по 30 бойцов с каждой стороны — обнаженными до пояса, но с мечом, боевым топором, кинжалом и луком с тремя стрелами. Сражение длилось до вечера, и погибли все, кроме 8 членов клана Чаттан, который и победил.
Вообще-то, это могло значить, что силач и искусный воин всегда прав, даже когда и не прав. В Скандинавии популярные там поединки — хольмганги — быстро превратились в средство заработка для берсерков и просто сильных воинов. Понравилось чье-то имущество или женщина — вызываешь его на бой, отказавшегося заклеймят нидингом (трусом), согласного просто убьют.

ПРОИЗВЕДЕНА ЗАМЕНА
А что, если один из противников — женщина? Есть ли вообще смысл драться? Иногда его находили: мужчину помещали в яму, из которой он отбивался мечом от женщины, старавшейся крепче стукнуть его своей рубашкой, в которую был завернут тяжелый камень, — шансов поровну.

Были даже случаи поединка между человеком и животным. В 1372 году собака найденного убитым невесть кем королевского фаворита стала без видимой причины бросаться на некоего Робера Макера. Король решил, что тот должен сразиться с собакой на судебном поединке.
Перед собором Нотр-Дам сошлись Макер с дубиной и собака. Макер, отмахиваясь дубиной, не подпускал собаку к себе, но она, нападая с разных сторон, выбрала момент, прыгнула и вцепилась Макеру в горло. Их растащили, Макер признался в убийстве и был повешен — так рассказывают…
Чтобы ликвидировать заведомое неравенство, участникам таких поединков разрешили сражаться не лично, а нанимать себе заместителя. Это было приличным для детей, стариков, калек и женщин, а также для священников. Женщина против женщины была обязана драться лично.
Помните «Айвенго»? Тамплиеры ложно обвиняют Ревекку из Йорка в колдовстве, и Бриан де Буагильбер ожидает того, кто согласится стать ее защитником, — если Буагильбер победит, Ревекку сожгут. Еще слабый после ранения Айвенго защищает Ревекку и побеждает — не чудо ли Божье?

НЕКИЙ СМЫСЛ
Как же больной Айвенго победил могучего Буагильбера? О чудесах говорить не будем — в этом заведомо нет никакого толка. Может быть, дело в том, что Буагильбер прекрасно знал о своей неправоте и так волновался, что умер от инфаркта? Описанное в романе на это весьма похоже…
Подобные соображения придают не то чтобы бесспорность, но определенную силу всем доводам защитников ордалий. Знающий, что заведомо виноват и приносит ложную клятву, не мог не испытывать из-за этого волнения. Возможно, ордалии помогали этому волнению себя выдать?
Типичный пример такой ордалии — требование ближневосточных бедуинов после присяги лизнуть раскаленное железо. Язык у человека мокрый — возникшего при касании железа пара может хватить, чтобы спасти от серьезного ожога. А если от страха перед карой Бога слюна пересохла?
То же с прочими требованиями взять в руку раскаленное железо — физики заявляют, что при соприкосновении тела с таким железом или кипятком на коже образуется особая испарина, препятствующая ожогу, но нейтрализуемая холодным потом дрожащего от страха человека.

Сходным образом работает китайский обычай предложить обвиняемому и обвинителю взять в рот по горсти риса. У виноватого от страха пересыхает слюна, и рис остается сухим. Правда, и невиновный может сильно переволноваться, но лучше такое испытание, чем никакого.
А в христианской Европе появилось испытание крестом — оба становились у креста с поднятыми руками и виновный первым опускал руки или падал, парализованный страхом. Могли еще предложить съесть освященного хлеба или сыра, которым преступник от ужаса давился.
Работали и технологии Древней Индии, когда подозреваемому называли ряд слов, в том числе и касающиеся совершенного преступления, а он отвечал любым случайным выражением и тихо ударял в гонг. Удар после слова, имеющего отношение к преступлению, невольно получался громче.
А в некоторых областях Африки подозреваемые передавали друг другу маленькое птичье яйцо с хрупкой скорлупой. Чаще всего именно виновный, у которого от страха дрожали руки, ухитрялся его раздавить — потому что боялся. А что делать с циничным негодяем, которому все равно?
ЗА ДЕЛО БЕРЕТСЯ НАУКА
Так выходит, что когда человек лжет, это действительно отражается на его физиологических реакциях? То есть это можно объективно установить и твердо знать, когда человек говорит правду, а когда нет? Теоретически это так, но как можно этого добиться?
Научный подход к проблеме начался с того момента, когда итальянец Анджело Моссо в 1877 году доказал, что частота сердцебиения меняется, если человек испытывает страх. Вскоре знаменитый криминалист Ломброзо попытался использовать это практически, но успеха не добился.
Что-то работающее впервые создал американец Уильям Марстон, поверивший своей жене, что у нее всегда поднимается давление, когда она сердита или взволнована. Он берет кредит, организует лабораторию и в 1920 году создает прибор, который он впервые назвал полиграфом.

Позже Леонард Килер объединил в своем приборе измерители давления, частоты дыхания и сердечного ритма. Поначалу он использовал его для определения силы любви, а потом стал применять при допросах и даже добился определенных результатов, получивших признание.
ПРОБЛЕМА ЖДЕТ РЕШЕНИЯ
Сама возможность точно установить, говорит человек правду или нет, оказалась настолько соблазнительной, что полиграфы начали активно применять на практике. В ХХ веке над «детекторами лжи» (так часто называли полиграфы) еще посмеивались, но в наше время их применяют очень широко. Скажем, телепрограмма «Детектор лжи» живет уже 12-й сезон.
Что касается результатов, с этим сложней. В целом ряде стран показания полиграфа официально запрещено принимать в качестве доказательства. В США этот вопрос оставлен на усмотрение отдельных штатов, и большинство из них полностью это запретило — слишком много ошибок.
Тем не менее исследования на полиграфе используются все шире. Считается, что, хотя они и недостаточно точны, это лучше, чем вообще ничего. Правда, толку мало — скажем, знаменитый советский шпион Олдрич Эймс проходил испытания на полиграфе и не был разоблачен.

Отчет Национальной академии наук США за 2003 год говорит, что массовые проверки на полиграфе дают результаты, мало отличающиеся от случайного угадывания. Но тестирование небольшого числа людей относительно конкретного события лучше случайного угадывания. Просто эти приборы пока недостаточно совершенны. Хорошо это или плохо — решайте сами.
ВНИМАНИЕ — ПРАВИЛЬНЫЙ ОТВЕТ!
Таинственное вещество, используемое в средневековом Таиланде для выяснения того, кто прав, — тоже разновидность полиграфа, использующая физиологические реакции.
Это обыкновенное слабительное — такая же реакция на страх разоблачения складывается с действием лекарства и выявляет виновного, действуя быстрее, чем у невинного. Во всяком случае, иногда…
НУ И ВЫВОДЫ
Судьи часто тяготеют к поискам решения проблемы вины, не очень задумываясь о том, верное ли это решение. Бросили подозреваемых в воду, и кто-то утонул — вот виновный и наказан, а если он невиновен, это проблема его, а не судьи.
В Вавилоне при испытании водой невиновным считался не утонувший, а в средневековой Европе наоборот — и ничего! Главное было в том, как договоришься считать. И ведь применялось веками…
Судебный поединок — вещь опасная, только разреши! В Скандинавии, например, наиболее бессовестные на этом просто зарабатывали, угрожая поединком людям послабей, чтобы просто их ограбить, — много ли от такого поединка пользы для правопорядка?
Когда в странах Европы кончалась мода на ордалии, их, как правило, заменяли обыкновенными пытками — страдали не двое противников, а один неудачник, которому обычно ничего не оставалось, кроме как признаться или умереть в мучениях. Нет, ордалии все-таки были лучше!
Полиграф пока не особенно совершенен, но знать правду так хочется, что его уже активно используют. Чего от этого больше, пользы или вреда, — не знаю. Решайте сами.

Все иллюстрации из открытых источников
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.