ODESSA CLASSICS: курьез от британского скрипача Даниэля Хоупа

Даниэль Хоуп является пятикратным обладателем престижной премии Echo Klassik и выступает в качестве солиста со многими известными дирижерами и оркестрами мира. Хоуп — лауреат премии Classical Brit Award, четыре раза номинированный на премию Грэмми

 

В рамках подготовки фестиваля Odessa Classics, его основатель, Алексей Ботвинов, коллекционирует интересные и курьёзные истории из жизни знаменитых музыкантов и композиторов, участников фестиваля. Специально для Huxley — британский скрипач Даниэль Хоуп.

 

То, что в «законе Мерфи» скрывается большее, чем только частичка правды, я прочувствовал на себе на одном из моих концертов в Северной Франции. Я и мои музыкальные партнеры выбрали для концерта в Нормандии интересную программу, нас ожидала рафинированная публика и у нас было отличное настроение. Однако, с самого начала все пошло не так…

В первом же произведении для струнного трио, виолончелист уже во втором такте неожиданно ошибся. Он сбился и никак не мог войти в общее течение музыки. В результате началась игра совершенно не слаженно. Я несколько раз пытался шептать ему название необходимого такта, все громче и громче, но все было безрезультатно.

Через полминуты и альтист поддался всеобщей нервозности и началась игра «кто в лес, кто по дрова». То, что мы хоть как-то более-менее вместе смогли закончить это произведение Баха, было чистым чудом.

 

 

Однако дальше все пошло еще хуже. В середине квартета Моцарта на моей скрипке порвалась струна. Когда такое случается, для любого скрипача начинается сущий кошмар. Но то, что произошло дальше — стало настоящей катастрофой.

Струна лопнула с такой силой, что отскочила мне прямо в лицо и разорвала краешек губы. В следующую секунду я выглядел как персонаж фильмов ужасов — лицо и рубашка в крови, которая продолжала течь из губы.

Нам пришлось прервать выступление. Организатор концерта вышел на сцену, извинился перед публикой и объявил, что концерт вскоре продолжится.

Я забежал за сцену и найдя умывальник, долго пытался как-то остановить кровь, использовав все бывшие в наличие салфетки, прижимая уже очень болевшую рану, чтобы она перестала кровить.

Где-то через четверть часа я вернулся на сцену и мы начали играть снова.

Каково же было мое удивление, когда вместо сочувственных взглядов моих коллег по квартету, я заметил что они с трудом сдерживают улыбку! Потом у них одного за другим стал прорываться смех — все громче и громче. К музыкантам начала присоединяться и публика.

И только когда, ко всеобщему ликованию, начался совместный приступ громкого смеха, остановивший музыку и концерт, один из артистов обратил мое внимание — на моем лице остался тонкий кусочек окровавленной бумаги, напоминающий макаронину в  томатном соусе…