ПОСЛЕДСТВИЯ ДЕКОММУНИЗАЦИИ: соц-арт, который мы нашли, потеряли и снова нашли

 

На дворе 2008 год, никому не известный начинающий дизайнер Гоша Рубчинский выпускает на подиум свою первую коллекцию: открытое цитирование советского прошлого, голос окраин и кириллические шрифты.

2016 год, французский модный дом Vetements использует принты из фильма «Титаник» в своей коллекции (помните те самые футболки из детства?). Пройдет еще год, и с советской эстетикой не будет заигрывать только ленивый. В то время как мы будем всячески от нее открещиваться.

На вопрос «А как у нас обстоят дела с искусством и модой?» мы так и не находим ответа, а сам этот вопрос нам кажется злободневным, привязанным к патриотизму, делению на своих и чужих. Кроме того, стремительно ухудшающаяся политическая и финансовая ситуация никак не способствуют изяществу этой дискуссии.

С момента коммерческого бума на наше «советское достояние» прошло более трех лет. Мир так и не рухнул, и сегодня мы можем открыто говорить о том, что дала современной мировой культуре наша история.

 

 

ОТ ИРОНИИ К РЕАЛЬНОЙ ЦЕННОСТИ

 

Передовые идеи всегда возникают в самые сложные моменты — в период социальных кризисов и культурных катаклизмов. В коллекциях молодых дизайнеров и современных художников все больше отсылок к пугающему (кажется, только нас) монументализму советской эпохи.

Здесь нет ничего напоминающего маковки соборов, страждущих крестьян или воинственных солдат. Это совсем другой контекст — агрессивная эстетика, в которой вы найдете злость типичного жителя СССР, лишенного всяких потребительских благ, и азарт молодежи, и скованность художников, архитекторов той эпохи, которые вынуждены были творить в условиях отсутствия ресурса и возможностей.

С советскими мифами первыми начали работать еще Александр Меламид и Виталий Комар, создатели термина «соц-арт». Они творили в самый сложный период — медленный развал огромной империи. Их работы и стали своего рода отправной точкой, в которой мода и искусство превращаются в один контекст.

Все начинается с «Суперобъектов суперкомфорта для суперлюдей» (1977), где дуэт впервые представил своего рода каталог предметов роскоши и одежды. Это серия абсурдистских фоторабот, иронизирующая над «достижениями» советского общества. Они, кстати, будут в будущем вдохновлять целую плеяду молодых дизайнеров.

Но, когда раны свежи, нам совсем не хочется вспоминать о том, в каких условиях мы их получили. А потому 1990-е и нулевые ознаменованы периодом «забвения». Мы пытаемся отмыться от своего прошлого. И, как ни странно, именно мода первая решила исследовать «нежелательное наследие».

Fashion-гигант Comme des Garçons смог разглядеть в раздраженном нерве Гоши Рубчинского что-то особенное, то, что не могут дать потребителю европейские или американские дизайнеры. Стоит согласиться, что в самом начале этот тренд воспринимался, как и искусство соц-арта, — иронично.

Но чем более пугающей становилась политическая повестка в Украине, тем серьезнее воспринимался манифест дизайнеров. Пионерские лозунги, утрированная школьная форма — все это, как зловещее предостережение и одновременно ностальгия по прошлому.

Стоит только вспомнить вышитые на платьях украинской марки Maria Hitcher фразы «Тут такие перестрелки». Наше прошлое сформировало модную повестку, которую теперь воспринимать иронично уже невозможно, но и пренебрегать ею не стоит.

 

 

 

АРХИТЕКТУРНЫЙ СЛЕД

 

Серая, бесчеловечная. Такой мы привыкли видеть экосистему Киева. Такими нам кажутся позднесоветские здания вокруг нас. Нам хочется «европеизировать» их, стереть с них историю. Но ведь советский модернизм — это не только сотни безликих микрорайонов, а и необычные авторские здания.

Знаменитая «тарелка» на «Лыбедской» не так давно могла пасть жертвой таких перемен. Коворкинг, торговый центр и даже полный снос — вот что ожидало ее. Этот «облагораживающий вандализм» медленно лишает города самобытности. Архитектурный импульс 1980-х, первые бруталистcкие постройки в Киеве — своего рода символ распада эпохи.

В 2011 году французский фотограф Фредерик Шобэн отправился в путешествие по 13 бывшим советским республикам и запечатлел 90 футуристических зданий. После поездки он создал альбом Cosmic Communist Constructions Photographed.

Здесь взгляд художника, который отверг идеологию и признал ценность этих объектов в современном архитектурном контексте. В альбом вошли шесть киевских объектов: знаменитый крематорий, арка Дружбы народов, гостиница «Салют», библиотека Вернадского, Дом мебели и «тарелка» на «Лыбедской».

Эти здания все еще передают дух времени — мы также находимся в переломном периоде, мы также ищем себя.

Сейчас это цитирует мода. Британский бренд A-Cold-Wall создал целую коллекцию, в которой обратился к модернистской архитектуре. Ироничный каламбур в самом названии Material Study for Social Architecture отсылает нас к тесной взаимосвязи социального и архитектурного, а в самом крое отслеживаются строгие узнаваемые линии.

Так модернизм становится неотъемлемой частью медийного образа современной Украины.

Именно любопытство иностранцев заново открывает для нас эту архитектуру. В нулевых такие здания были интересны только узкому кругу краеведов и историков архитектуры, и вот они снова появляются в нашей культурной повестке.

О них регулярно пишут в медиа, их используют в качестве принтов для одежды, в них снимают фильмы и клипы и даже проводят вечеринки. Кажется, современная молодежь способна заново принять эту историю.

 

ВОЗВРАЩЕНИЕ КИРИЛЛИЦЫ

 

Нулевые, школы, спальные районы, первые кассеты и, безусловно, — футболки с принтами зарубежных исполнителей, которые трескаются и блекнут после первой же стирки. Как и наше искаженное восприятие западной культуры — на поверку все оказывается не таким уж розовым и прекрасным.

Тогда мы хотели все английское на себя и вокруг себя. Но вот мы снова возвращаемся к первой коллекции Гоши Рубчинского и его кириллическим шрифтам. В какой-то мере он совершил прорыв не столько как дизайнер, сколько как культуролог. Он не просто увидел то, что не видели другие.

Он подумал так, как не думали до этого. К освоению
кириллицы диджитал-артом и модой двигала также и общая усталость и перенасыщенность рынка. Нам оставалось только одно — интерпретировать то, что происходит у нас под носом.

Сейчас наш алфавит перестал иметь культурное напыление. Теперь все иначе — он выполняет украшательную, эстетическую функции. Несколько лет назад фешн-фотограф Ник Найт готовил выставку, посвященную хип-хопу, и обратился к дизайнеру Херону Престону с просьбой подготовить мерч в честь события.

Херон сделал футболки с надписью «Стиль». Сам он объясняет, что выбрал кириллицу исключительно за ее внешний вид. Знаменитый Джунья Ватанабе также использовал кириллистический шрифт в своей коллекции весна-лето 2017.

Почему происходит так? Это закономерное стечение обстоятельств: сначала продвинутое меньшинство отвергает все, что любят массы, сменяется поколение, и отвергнутое входит в моду. Переосмысливаем ли мы контекст или просто поглощаем его?

 

---

При копировании материалов размещайте активную ссылку на www.huxley.media