РАЗОБЛАЧЕНИЯ В НАУКЕ: «человек зари» с черепом человека и челюстью обезьяны
Арт-оформление: huxley.media via Photoshop по мотивам картины Рене Магритта «Портрет Стефи Ланги», 1961
Адвокат и археолог-любитель Чарльз Доусон (1864–1916) был достаточно широко известен. Целый ряд интересных находок сделал его имя значимым в научном сообществе. Но только одна из них была настоящим шедевром, радикально меняла все представления о происхождении и эволюции человека и прославила его имя на весь мир.
Крупные ученые восторгались его открытием, кропотливо копались в том месте, где он его сделал, и наталкивались на столь же удивительные подобные находки, подтверждающие важность достижений Доусона. Всю свою жизнь и еще сорок лет после кончины именно он считался человеком, сделавших одно из важнейших открытий в археологии.
А потом наконец-то произвели несколько элементарных исследований, которые просто напрашивались с самого момента обнаружения им своих находок, и его репутация с треском рухнула. Вместе с теориями, которые уже успели по этому поводу нагромоздить…
ОЖИДАНИЕ ОТКРЫТИЯ
Дарвин вовсе не был первым человеком, которому пришла в голову идея о происхождении человека от обезьяны, — Ламарк и Бюффон высказывали нечто подобное существенно раньше, были у него и другие предшественники. Однако именно Дарвин не просто обнародовал эту идею, но и весьма убедительно обосновал, сделав ее популярной и обсуждаемой. И сторонники, и противники ее начали искать доказательства — в первую очередь среди ископаемых окаменелостей.
Начиная с 1829 года был сделан ряд находок костей неандертальцев — как теперь считается, непрямых предков современных людей, но параллельной ветви развития, оставившей след в нашем геноме. В 1868-м, всего за три года до выхода дарвиновского «Происхождения человека», во французской пещере Кро-Маньон нашли останки людей, достаточно близких к современному типу. Но где же останки существа, наделенного особенностями и человека, и обезьяны, промежуточного звена?
В 1891 году на Яве голландец Эжен Дюбуа находит череп и бедренную кость питекантропа, похожего и на людей, и на обезьян. Но его находка — единственная, до 1936 года ничего подобного отыскать не удавалось — а вдруг это просто урод? Так что спрос на обнаружение каких-либо костных останков, позволяющих внести в проблему ясность, был чрезвычайно велик. И, как и следует из экономических законов, он начал удовлетворяться…
НАХОДКА В САССЕКСКОЙ ДЕРЕВУШКЕ
В феврале 1912 года хранитель отдела геологии Британского музея Артур Смит Вудворд получил письмо от Чарльза Доусона, уже достаточно известного рядом интересных находок археолога-любителя. Тот писал, что в гравийном карьере близ деревушки Пилтдаун в Сассексе были обнаружены несколько фрагментов довольно странного человеческого черепа.
Исследовав это место подробно, Доусон нашел там еще несколько остатков зубов и рогов зверей эпохи плиоцена — мастодонта, слона, гиппопотама, бобра, лошади, оленя — и, что интереснее всего, половину нижней челюсти, возможно, принадлежащей обладателю найденных обломков черепа.
И уже в декабре того же 1912 года Вудворд представил эти находки на заседании Лондонского геологического общества, объявив их тем самым «недостающим звеном» между обезьяной и человеком, которое все так усердно искали. Вудворд предложил назвать это существо эоантропом, то есть «человеком зари».
НЕ ОБЕЗЬЯНА И НЕ ЧЕЛОВЕК?
Характеристики новой находки оказались практически идеальными. Череп был достаточно близок к черепу современного человека, объем мозга — примерно как у Анатоля Франса, нобелевского лауреата. Может быть, это просто современный человек? Вряд ли — по сопутствующим находкам ископаемых животных установили, что давность останков — примерно миллион лет, от предка современных людей чего-то подобного и ожидали.
Но самое существенное — челюсть, гораздо больше похожая не на человеческую, а на челюсть шимпанзе или орангутана. Может быть, это обезьянья челюсть и есть, а рядом их нашли совершенно случайно? Тоже не выходит — зубы в челюсти явно не обезьяньи, они скорее похожи на человеческие.
Чуть позже Доусон привозит на место находки известного археолога Пьера Тейяра де Шардена, и тот находит еще один зуб — клык, похожий и на обезьяний, и на человеческий. Там же Доусон обнаруживает орудие труда — нечто вроде палки-копалки из клыка ископаемого слона, а чуть позже, в двух километрах от места первой находки, — еще несколько подобных ей фрагментов черепа и еще один зуб: то ли обезьяний, то ли человеческий.
Он почти наверняка нашел бы что-нибудь еще, но в 1916 году внезапно скончался от сепсиса, а другие археологи явно были не такими везучими, им не встречалось ничего подобного.
ПЕРВЫЙ АНГЛИЧАНИН?
Ученый мир, особенно британский, принял находку с энтузиазмом — они очень ждали чего-либо подобного и искренне обрадовались, когда дождались. А то получалось как-то обидно: во Франции нашли кроманьонцев, в Германии — неандертальцев, а британцы, получается, рыжие? Зато после находки Доусона британским археологам стало хорошо на душе: первый англичанин выходил не глупее кроманьонца и явно умнее неандертальца, но оказался заметно старше — значит, от него мы все и произошли!
Кто уж точно обрадовался пилтдаунскому человеку, так это расисты — видите, житель Европы жил существенно раньше азиатских обезьянолюдей и был не в пример мозговитее: говорили же мы, что европейцы — высшая раса, кто же теперь сомневается? Это, конечно, ничего не доказывает — для расистов все, что происходит, является аргументами в их пользу, но только для таких же расистов.
Однако и серьезные ученые оказались очень довольны находкой, считая ее, помимо всего прочего, серьезным аргументом для полемики с клерикалами, уверенными, что первых людей, Адама и Еву, вообще создал примерно 7000 лет назад Сами Знаете Кто. Не думаю, что уже тогда это было как-то существенно: геологические открытия XIX века достаточно уверенно показывали, что наша планета значительно старше, чем допускали клерикалы.
Главное было то, что эоантроп — вот он! Смотрите сами: череп почти человеческий, зато челюсть достаточно обезьянья! Представивший открытие Доусона научному миру сэр Артур Смит Вудворд, например, на пилтдаунский череп разве что не молился: вышел в отставку, построил себе домик возле места исторической находки и до самой своей кончины в 1944 году на все другие темы разговаривал с крайней неохотой — только об эоантропе, объясняющем так много!
ГЛАВНОЕ УСЛОВИЕ ПОЗНАНИЯ — СОМНЕНИЕ
Так что же, эоантроп безоговорочно занял важнейшее место в археологии, не вызывая никаких сомнений? Нет, почему же — ряд неприятных для открывателей вопросов все-таки прозвучал. Британский антрополог Артур Кит высказал неуверенность в том, что найденный позже клык принадлежит обладателю пилтдаунского черепа. Но Кита мало кто поддержал, а его хороший друг, анатом Графтон Эллиот Смит, даже рассорился с ним на всю жизнь — так накалились страсти в этих дискуссиях!
Резче всех раскритиковал пилтдаунскую находку немецкий антрополог Франц Вейденрейх — он, как и большинство критиков, считал череп принадлежащим человеку, а челюсть — обезьяне, и даже ехидно назвал Доусона собирателем пазла, причем неудачливым. Тонкость в том, что сам Вейденрейх был весьма крупным ученым, который в 1927 году открыл человечеству синантропа — древнего человека, бывшего моложе питекантропа, но старше неандертальца.
Мнение такого авторитета должно было стать весомым — но преодолеть всеобщее доверие к Доусону и сильнейшее желание того, чтобы с его находкой было все в порядке, ему не удалось.
Почти 30 лет никакой серьезной теории происхождения человека, не учитывающей существования эоантропа, не возникало. Все ждали следующей подобной находки, однако никому ее сделать не удавалось — после смерти Доусона нашли немало останков древних людей, но обнаружить что-то хотя бы отдаленно похожее на эоантропа не получалось ни у кого. Выходило, что только Доусону так фантастически повезло. Или же… Но серьезным ученым даже думать о чем-то подобном было неприятно…
А ЛАРЧИК ПРОСТО ОТКРЫВАЛСЯ
Желание разобраться в проблеме, однако, не угасало со временем. Все прочие находки показывали, что у древних людей челюсти быстрее становились похожими на человеческие, чем череп, — почему же у эоантропа все наоборот? А наука тем временем разработала новые методы определения возраста окаменелостей.
Профессор Кеннет Окли, например, обнаружил, что чем кость старше, тем больше фтора вносят в нее подпочвенные воды. Он проверил на фтор кости черепа, и оказалось, что им примерно 10 000 лет, всего-навсего, — а это время, когда на Земле уже жили вполне современные люди!
Его коллега Вейнер, пользуясь другим методом — определением процента азота в кости, — нашел, что возраст черепа примерно тот, что получился у Окли, но та самая челюсть вообще принадлежит современному нам существу. Почти наверняка это челюсть орангутана, но что же с зубами?
Пришлось сделать то, что никто бы не запретил и сразу после находки, — внимательно рассмотреть эти зубы под лупой. Оказалось, что зубы в обезьяньей челюсти не просто так похожи на человеческие — их достаточно тщательно обработали напильником, чтобы придать сходство с человеческими зубами. Исследовали отдельно найденный Тейяром де Шарденом клык — на нем не оказалось слоя дентина, который образуется на любых зубах в челюсти живого существа и который явно тоже сняли напильником.
Проверили заодно и палку-копалку из слоновьего бивня — ее наверняка обработали металлическим инструментом. А красноватый цвет костей, присущий древним находкам, оказался результатом обработки химическими реагентами. Доусон, правда, говорил, что обработал ими первые найденные осколки черепа для сохранности, но кто покрасил так же под землей прочие кости, которые извлекли другие? В общем, караул! И совершенно неясно, почему не обнаружили следы напильника на зубах сразу же после их находки. Никто и не подумал, что такое возможно…
АВТОРА! АВТОРА!
Кто же это все устроил? Кто разбросал обломки специально обработанных костей в заброшенном карьере, собственноручно принес ученым их часть и добился того, чтобы они выкопали остальное и оказались полностью уверенными в том, что ничего более настоящего и быть не может — ведь они добыли их сами! Нет никаких сомнений, что душа этой аферы — адвокат и археолог-любитель Чарльз Доусон, при жизни которого находки множились, а после смерти кончились.
Были ли у него сообщники? Высказывались подозрения в адрес Артура Смита Вудворда, но доказательств никаких — скорее всего, он честно заблуждался. Сложнее вопрос с сотрудником Вудворда зоологом Мартином Хинтоном — в 1978 году над его квартирой нашли старый сундук с костями и зубами, окрашенными так же, как пилтдаунские находки. Может быть, он подозревал, что дело тут нечисто, и пробовал изготовить такие же окаменелости, чтобы утвердиться в этом мнении? Пока неясно.
Тейяр де Шарден? Такие предположения тоже есть — говорят, что он даже написал подробное письмо об этой афере, которое разрешил опубликовать, когда все ее участники умрут, но это давно уже произошло, а письма пока не видать… И еще один интересный кандидат в сообщники Доусону — сэр Артур Конан Дойл, опубликовавший в год находки эоантропа роман «Затерянный мир» с прямыми сюжетными совпадениями с этой историей. Говорят, что он рассердился на ученых, высмеявших его увлечение спиритизмом, и, в свою очередь, пожелал высмеять их. Почему же он этого не сделал, если это так?
В общем, скорее всего, что вся эта мистификация — дело рук одного-единственного провинциального адвоката и археолога-любителя, желавшего славы и признания любой ценой. Он не так уж и интересен — всякие люди бывают… А вот как многочисленное, уважаемое и образованное ученое сообщество позволило водить себя за нос почти сорок лет — вопрос гораздо более занимательный. Стоит поискать ответ на него, потому что такие шутки могут и повторяться…
ЛИТЕРАТУРА
- Н. Я. Эйдельман. Ищу предка. М., «Молодая гвардия», 1970, 240 с.
- Miles Russel. Piltdown Man: The Secret Life of Charles Dawson (Revealing History). NJ, «Tempus», 2004, 288 p.
При копировании материалов размещайте активную ссылку на www.huxley.media
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
