Huxley
Автор: Huxley
© Huxley — альманах о философии, бизнесе, искусстве и науке

«Секундная скорость языка должна быть всегда немного меньше секундной скорости мысли, а уже никак не наоборот», — Евгений Замятин

«Секундная скорость языка должна быть всегда немного меньше секундной скорости мысли, а уже никак не наоборот», — Евгений Замятин
Портрет Евгения Замятина художника Юрия Анненкова
1-го февраля исполняется 137 лет со дня рождения великого писателя Евгения Замятина, которого справедливо называют «отцом антиутопий», ибо его роман «Мы» стал предтечей появления на свет всемирно известных бестселлеров «1984» Джорджа Оруэлла и «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли, хоть последний и отрицал данный факт.

Сегодня, в канун этой славной даты, альманах «Huxley» публикует избранные цитаты из романа-антиутопии «Мы», действие которого разворачивалось в далеком высокотехнологичном будущем, где тоталитарное государство контролировало все сферы жизни человека, включая чувства и воображение.

 

«Человек — как роман — до самой последней страницы не знаешь, чем кончится. Иначе не стоило бы и читать».

 

« … у механизмов нет фантазии. Вы видели когда-нибудь, чтобы во время работы на физиономии у насосного цилиндра — расплывалась далекая, бессмысленно-мечтательная улыбка? Вы слышали когда-нибудь, чтобы краны по ночам, в часы, назначенные для отдыха, беспокойно ворочались, вздыхали? Нет!»

 

«Ножницы-губы сверкали, улыбаясь.
— Плохо ваше дело! По-видимому, у вас образовалась душа. Душа? Это странное, древнее, давно забытое слово. Мы говорили иногда «душа в душу», «равнодушный», «душегуб», но душа…
— Это… очень опасно, — пролепетал я.
— Неизлечимо, — отрезали ножницы».

 

«Единственное оружие, достойное человека — завтрашнего человека — это слово».

 

«Я спрашиваю: о чём люди — с самых пелёнок — молились, мечтали, мучились? О том, чтобы кто-нибудь раз навсегда сказал им, что такое счастье — и потом приковал их к этому счастью на цепь».

 

«Вот я — сейчас в ногу со всеми — и всё-таки отдельно от всех. Я ещё весь дрожу от пережитых волнений, как мост, по которому только что прогрохотал древний железный поезд. Я чувствую себя. Но ведь чувствуют себя, сознают свою индивидуальность — только засоренный глаз, нарывающий палец, больной зуб: здоровый глаз, палец, зуб — их будто и нет. Разве не ясно, что личное сознание — это только болезнь».

 

«Знание, абсолютно уверенное в том, что оно безошибочно, — это вера».

 

Секундная скорость языка должна быть всегда немного меньше секундной скорости мысли, а уже никак не наоборот

 

«Две чашки весов: на одной — грамм, на другой — тонна, на одной — «я», на другой — «Мы», Единое Государство. Не ясно ли: допускать, что у «я» могут быть какие то «права» по отношению к Государству, и допускать, что грамм может уравновесить тонну, — это совершенно одно и то же. Отсюда — распределение: тонне — права, грамму — обязанности; и естественный путь от ничтожества к величию: забыть, что ты — грамм и почувствовать себя миллионной долей тонны… ».

 

«Даже у древних — наиболее взрослые знали: источник права — сила, право — функция от силы».

 

«Единственное средство избавить человека от преступлений — это избавить его от свободы».

 

«Вы только вдумайтесь. Тем двум в раю — был предоставлен выбор: или счастье без свободы — или свобода без счастья, третьего не дано. Они, олухи, выбрали свободу — и что же: понятно — потом века тосковали об оковах».

 

«Самое мучительное — это заронить в человека сомнение в том, что он — реальность».

 

«Дети — единственно смелые философы. И смелые философы — непременно дети».

 

«Помню: я улыбнулся растерянно и ни к чему сказал:
— Туман… Очень.
— Ты любишь туман?
Это древнее, давно забытое «ты», «ты» властелина к рабу — вошло в меня остро, медленно: да, я раб, и это — тоже нужно, тоже хорошо.
— Да, хорошо… , — вслух сказал я себе. И потом ей: — О ненавижу туман. Я боюсь тумана.
— Значит — любишь. Боишься — потому что это сильнее тебя, ненавидишь — потому что боишься, любишь — потому что не можешь покорить это себе. Ведь только и можно любить непокорное».

 

« … смех — самое страшное оружие: смехом можно убить всё — даже убийство … ».

 

«Отчего же ты думаешь, что глупость — это нехорошо? Если бы человеческую глупость холили и воспитывали веками так же, как ум, может быть, из нее получилось бы нечто необычайно драгоценное».

 

«Если они не поймут, что мы несем им математически безошибочное счастье, наш долг заставить их быть счастливыми».

Вступая в клуб друзей Huxley, Вы поддерживаете философию, науку и искусство

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Получайте свежие статьи

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: