Huxley
Автор: Huxley
© Huxley — альманах о философии, бизнесе, искусстве и науке

СОБИРАЕМ БИБЛИОТЕКУ: список книг от Нобелевского лауреата Германа Гессе

СОБИРАЕМ БИБЛИОТЕКУ: список книг от Нобелевского лауреата Германа Гессе

 

Не все знают, что Герман Гессе был вторым лучшим библиотекарем после Борхеса, а на Нобелевскую премию Гессе номинировал его друг и Нобелевский лауреат — Томас Манн.

Huxley подготовил выдержку из эссе «Библиотека всемирной литературы» Германа Гессе, в котором он предлагает перечень авторов и произведений, которые по мнению Гессе должны входить в библиотеку образованного человека.

 

Приступая к задаче составления небольшой библиотеки всемирной литературы, нам сразу же следует усвоить принцип всякой истории духа: самые древнейшие произведения — наименее всего устаревшие. То, что модно и привлекает всеобщее внимание сегодня, завтра может оказаться отвергнуто; что сегодня ново и интересно, перестает быть таковым послезавтра.

Но оценка того, что уже пережило несколько столетий и все еще не забыто, не сгинуло, видимо, и на нашем веку не претерпит особенных колебаний. Мы начинаем с древнейших и священнейших свидетельств человеческого духа — с религиозных книг и мифов. Наряду с известной всем нам Библией, я открываю нашу библиотеку фрагментом древнеиндийской мудрости, «Ведантой», то есть «концом вед», в форме избранного из упанишад.

Сюда же поставим и подборку из «Речей Будды» и не менее важный «Гильгамеш», родившийся в Вавилоне эпос,— могучую песнь о великом герое, вступившем в единоборство со смертью. Из Древнего Китая берем мы беседы Конфуция, «Дао Дэ Цзин» Лao-цзы и великолепные притчи Чжуан-цзы. Сюда же следует присовокупить и подборку из классической китайской поэзии.

Из позднейших восточных произведений наша библиотека нуждается в крупном сказочном собрании, в «Тысяче и одной ночи», источнике бесконечного наслаждения, самой богатой образами книге мира. И хотя все народы земли сочиняли чудесные сказки, этой классической волшебной книги, дополненной единственно нашими собственными немецкими народными сказками в обработке братьев Гримм, нашему собранию будет для начала достаточно.

Очень желательна была бы для нас какая-нибудь очень хорошая подборка из персидской лирики, но в немецком переводе такой книги пока, к сожалению, нет, часто перелагались только Хафиз и Омар Хайям.

Переходим к европейской литературе. Из богатого и великолепного мира античной литературы мы выберем прежде всего обе великие поэмы Гомера, которые передадут нам всю атмосферу и дух Древней Греции; но не забудем и трех великих трагиков: Эсхила, Софокла и Еврипида, к коим присовокупим также «Антологию», классическое избранное лирических поэтов.

Обратившись к миру греческой мудрости, мы вновь натолкнемся на болезненный пробел: наиболее влиятельного и, возможно, важнейшего философа Греции, Сократа, мы должны выискивать по кусочкам из сочинений нескольких других философов, особенно Платона и Ксенофонта. Нам крайне необходим также Аристофан, чьи комедии достойно открывают большую вереницу европейских юмористов.

Мы должны взять и, как минимум, одну или две книги Плутарха, мастера героического жизнеописания; нельзя, чтобы совсем отсутствовал и Лукиан, мастер насмешливого вымысла. Теперь нам не хватает еще одной очень важной книги — повествования об историях греческих богов и героев. Популярных пересказов мифологии мало.

За недостатком другого прибегнем к «Сказаниям классической древности» Густава Шваба, в очень приятной форме излагающим довольно много прекраснейших мифов. Впрочем, в настоящее время у Шваба появились серьезные последователи: Альбрехт Шеффер начал писать книгу греческих сказаний, чьи первые многообещающие части уже вышли.

Из римлян я всегда предпочитал историографов писателям, но мы все-таки возьмем Вергилия, Горация и Овидия, поставив рядом с ними также Тацита, к которому я бы присоединил еще Светония, «Сатирикон» Петрония, остроумный роман нравов из времен Нерона, и «Золотого осла» Апулея.

Тревожный контраст с этими светскими и несколько игривыми книгами времен заката Рима образует великое произведение, написанное в ту же эпоху и тоже по-латыни, но повествующее о другом мире, мире раннего христианства,— «Исповедь» Блаженного Августина.

Духовным миром средневековья, которое у нас до недавнего времени повсеместно называли «темным», наши отцы и деды сильно пренебрегали, отчего у нас так мало современных изданий и переводов латинской литературы тех столетий: славное исключение составляет отличная книга Пауля фон Винтерфельда «Немецкие писатели латинского средневековья», перед которой двери нашей библиотеки всегда распахнуты.

Как воплощение и венец великолепного средневекового духа продолжает жить в литературе «Божественная комедия» Данте.

Как ближайшее по времени произведение итальянской литературы возьмем «Декамерон» Боккаччо.

Из итальянских поэтов-рассказчиков Возрождения нельзя пропустить Ариосто, автора «Неистового Роланда», волшебного романтического лабиринта, преисполненного восхитительных картин и отменных находок, образца для многочисленных последователей, последним и, вероятно, лучшим из которых был Виланд.

Поблизости мы расположим сонеты Петрарки и не забудем также стихов Микеланджело, этой небольшой серьезной книги, одиноко и горделиво возвышающейся посреди своей эпохи. Как свидетельство тональности и жизнеощущения итальянского Ренессанса возьмем в нашу библиотеку и автобиографию Бенвенуто Челлини.

Последующую итальянскую литературу мы не будем столь подробно представлять в нашей библиотеке, разве что включим две-три комедии Гольдони и романтические сказочные пьесы Гоцци, а в девятнадцатом веке — замечательных поэтов-лириков Леопарди и Кардуччи.

К прекраснейшим произведениям средневековья относятся французские, английские и немецкие христианские героические сказания, прежде всего о рыцарях Круглого Стола короля Артура.

Лучшее современное издание их подготовлено Рихардом Бенцем. Они должны стоять рядом с «Песнью о Нибелунгах» и «Кудруной», хотя это и не оригинальные сочинения, а обработки широко распространенных материалов, переведенных с различных языков.

О стихах провансальских трубадуров уже говорилось. Теперь очередь Вальтера фон дер Фогельвайде, Готфрида Страсбургского, Вольфрама фон Эшенбаха; их произведения (то есть стихи Вальтера, «Тристан» Готфрида и «Парсифаль» Вольфрама) мы благодарно примем в нашу библиотеку, равно как и хорошее избранное рыцарских песен миннезингеров.

Тем самым мы подошли к концу средневековья. Во Франции расцвел тогда одинокий самородок, потрясающий поэт Вийон, чьи не укладывающиеся ни в какие рамки тревожные стихи несравненны.

Углубившись во французскую литературу, мы обнаружим многое, что нам необходимо: нужно иметь по меньшей мере одну книгу эссе Монтеня, «Гаргантюа и Пантагрюэля» Фр. Рабле — врага филистеров и мастера веселого юмора; затем «Мысли» и, наверно, еще «Письма к провинциалу» Паскаля — одинокого набожного мыслителя-аскета.

Следует иметь «Сида» и «Горация» Корнеля, «Федру», «Гофолию» и «Беренику» Расина — они дадут нам представление об отцах и классиках французского театра; но здесь должна присутствовать и третья звезда — комедиограф Мольер, мастер насмешки, создатель «Тартюфа»; избранные его пьесы нам часто захочется взять в руки.

Не должны отсутствовать басни Лафонтена и «Телемах» утонченного Фенелона. Без драм Вольтера, я думаю, мы можем обойтись, как, впрочем, и без его поэм, но одну или две книги его блистательной прозы иметь надо, прежде всего «Кандида» и «Задига», чьи насмешливость и добронамеренность долго служили миру образцом того, что называют французским духом.

Но Франция многолика, равно как и революционная Франция, и, кроме Вольтера, нам нужны также «Фигаро» Бомарше и «Исповедь» Руссо. Но Боже! Я забыл «Жиля Блаза» Лесажа, чудесный плутовской роман, и «Историю Манон Леско», трогательную любовную историю аббата Прево.

За ними идет их наследник — французский романтизм, и здесь можно бы назвать много выдающихся романистов, сотни книжных заглавий! Но давайте придерживаться действительно уникального и незаменимого! Это прежде всего романы «Красное и черное» и «Пармская обитель» Стендаля (Анри Бейля), в которых из борьбы жаркой души с превосходящим ее недоверчиво бдительным разумом возник совершенно новый тип литературы.

Не менее уникален и сборник стихов Бодлера «Цветы зла». Следует Бальзак, из романов которого нам нужно иметь по крайней мере «Отца Горио», «Гранде», «Шагреневую кожу», «Тридцатилетнюю женщину».

Рядом с этими страстными, переполненными материалом, пышущими жизнью книгами мы поставим мастерские, благородные новеллы Мериме и главные произведения тончайшего французского прозаика Флобера «Госпожа Бовари» и «Воспитание чувств».

Отсюда ведут несколько ступеней вниз — к Золя, но нужен и он с его «Западней», например, или «Проступком аббата Муре», а также Мопассан, представленный его несколько болезненными, красивыми новеллами.

И вот мы у границ новейшего времени, которые не будем преступать, чтобы не столкнуться с еще многими благородными произведениями. Но не забудем стихов Поля Верлена, наиболее, пожалуй, одухотворенных и нежнейших во всей французской поэзии.

В английской литературе начнем с «Кентерберийских рассказов» Чосера (конец XIV века), сюжеты которых заимствованы частично у Боккаччо, но которые более новы по тональности. Рядом с его книгой мы ставим произведения Шекспира, но не избранные, а все до одного.

Письма Честерфилда к своему сыну не добродетельная книга, но мы ее все же возьмем.

Свифта, автора «Гулливера», гениального ирландца, мы возьмем все, что только сумеем заполучить; его большое сердце, его горький и жесткий юмор, его одинокая гениальность перевешивают все его капризы и чудачества.

Из многочисленных произведений Даниэля Дефо нам важны «Робинзон Крузо» и «Молль Флендерс»,— с них начинается внушительная галерея классических английских романов.

По возможности надо приобрести «Тома Джонса» Филдинга и «Перегрина Пикля» Смоллетта, но совершенно обязательно — «Тристрама Шенди» и «Сентиментальное путешествие» Стерна, две книги, подлинно английские по характеру, мгновенно переходящие от сентиментальности к причудливейшему юмору.

Что касается Оссиана, романтического барда, то нам достаточно того, что мы найдем в «Вертере» Гёте. Не должны быть забыты стихи Шелли и Китса, они принадлежат к самым прекрасным лирическим произведениям, какие только есть на свете. Байрона же, напротив, как ни восхищаюсь я этим романтическим сверхчеловеком, нам будет достаточно одной из его больших поэм, лучше всего — «Чайльд Гарольда».

И исторические романы Вальтера Скотта возьмем мы только из пиетета, например — «Айвенго». Возьмем «Исповедь англичанина-опиомана» злополучного Куинси, хотя это очень патологическая книга.

Не следует упустить из виду собрание эссе Маколея и Карлейля, горького скептика; кроме «Героев» последнего, мы возьмем, вероятно, и «Sartor Resartus» («Перекроенный портной») из-за его очень английского остроумия.

Затем включим крупные звезды романа: Теккерея с его «Ярмаркой тщеславия» и «Книгой снобов» и Диккенса, который, несмотря на встречающуюся порой сентиментальность, все же самый величественный английский прозаик, с добрым сердцем и замечательными причудами; Диккенса мы должны иметь по меньшей мере «Пиквикистов» и «Копперфилда».

Из его последователей особенно важным кажется нам Мередит с его «Эгоистом»; при случае приобретем также и «Ричарда Февереля». Нельзя пропустить красивые стихи Суинберна (хотя они в высшей степени непереводимы!), а также одну или две книги Оскара Уайльда, прежде всего «Дориана Грея» и несколько эссе.
Американская литература пусть будет представлена томом новелл По, писателя страха и ужаса, и смелыми патетическими стихотворениями Уолта Уитмена.

Из испанских произведений обзаведемся-ка прежде всего «Дон Кихотом» Сервантеса, одной из самых грандиозных и вместе с тем восхитительных книг всех времен, историей о двух бессмертных героях — странствующем рыцаре, сражающемся с воображаемыми злодеями, и его толстом оруженосце Санчо.
Но не откажемся и от новелл того же писателя, они — подлинные сокровища повествовательного искусства.

 

Вступая в клуб друзей Huxley, Вы поддерживаете философию, науку и искусство

 

И как ни труден выбор, я отдаю предпочтение «Истории жизни пройдохи по имени дон Паблос» Кеведо-и-Вильегаса, сочному рассказу, полному необыкновенных приключений и блеска остроумия.

Из горделивой и благородной галереи испанских драматургов мы считаем необходимым Кальдерона, великого барочного поэта, мага светско-пышной и духовно-религиозной сцены.

Нам нужно осмотреться еще во многих литературах, как, например, в нидерландской и фламандской, из которых мы выберем «Тиля Уленшпигеля» де Костера и «Макса Хавелаара» Мультатули. Роман Костера, младший брат
«Дон Кихота»,— эпос фламандского народа. «Хавелаар» — главное произведение Мультатули, который несколько десятилетий назад посвятил свою жизнь борьбе за права угнетенных малайцев.

Евреи, народ, рассеянный по всему свету, оставили свои литературные произведения во многих местах и на многих языках мира; некоторые из них не должны быть забыты и здесь. К ним относятся написанные на иврите стихи
и гимны испанского еврея Иегуды Галеви и прекраснейшие хасидские легенды. Их найдем мы в классическом переложении Мартина Бубера в его книгах «Ваалшем» и «Великий Маггид».

Из скандинавского мира мы включим в свою библиотеку «Песни Старшей Эдды» в переводе братьев Гримм, а . также исландские саги скальда Эгиля, например, или какое-нибудь избранное их в обработке типа «Исландской книги» Бонуса.

Из более новых скандинавских литератур мы выберем сказки Андерсена и прозу Якобсена, главные произведения Ибсена и несколько книг Стриндберга, хотя оба последних для будущих времен станут, видимо, не столь интересными.

Особенно богата русская литература минувшего столетия. Так как великий классик русского языка Пушкин относится к непереводимым, мы начнем с Гоголя, включив в нашу библиотеку его «Мертвые души» и повести.

Возьмем «Отцы и дети» Тургенева, несколько забытый ныне шедевр, и «Обломова» Гончарова. Толстого, чье великое искусство порою несколько затмевается проблематикой его проповедей и реформаторскими устремлениями, нам по меньшей мере следует взять романы «Война и мир» (по-видимому, лучший
русский роман) и «Анна Каренина», не забыв, однако, и его народных рассказов.

«Братьями Карамазовыми» и «Преступлением и наказанием», а также одухотвореннейшим романом «Идиот» должен обязательно присутствовать и Достоевский.

Вот мы и прошли по литературам многих народов, от Китая до России, от ранней античности до наших дней, обнаружив массу замечательных и достойных вещей, а наше самое большое сокровище, немецкую литературу, мы
еще не рассмотрели, упомянув только «Песнь о Нибелунгах» и некоторые произведения позднего средневековья. Теперь же мы с особой приязнью вступим в мир немецкой литературы примерно с 1500 года и выберем из него то, что, нам кажется, больше всего стоит полюбить и усвоить.

Главное произведение Лютера, немецкую Библию, мы уже называли в самом начале. Но приобретем и какое-нибудь избранное его малых сочинений, или его народных брошюр, или подборку из «Застольных речей», или книгу типа вышедшей в 1871 году антологии «Лютер — классик немецкой литературы». Во время Контрреформации в Бреслау появился странный человек, писатель, из произведений которого до нас дошла только тоненькая книжечка стихов, являющаяся, однако, утонченнейшим цветом немецкой религиозной
поэзии: «Херувимский странник» Ангелуса Силезиуса. Впрочем же, для лирики догётевской эпохи будет достаточно одного из многочисленных избранных.

Из времени Лютера абсолютно достойным нашей библиотеки нам кажется народный поэт из Нюрнберга Ганс Сакс. Рядом с ним поставим «Симплициссимуса» Гриммельсхаузена, шедевр свежей и ярко оригинальной прозы, в которой звучат ярость и скорбь тридцатилетней войны. Более скромен, но, пожалуй, не менее достоин нашей любви и примыкающий к Гриммельсхаузену «Шельмуфский» Кр. Рейтера, блистательного юмориста. В этот же раздел нашей библиотеки включим и «Приключения барона Мюнхгаузена», книгу, сочиненную в XVIII веке.

И вот мы на пороге великого столетия новой немецкой литературы. С радостью поставим мы на полку книги Лессинга, не обязательно полное его собрание, но письма — непременно. Трудно обстоят дела с Гердером, основательно забытым и все-таки наверняка еще не сыгравшим до конца своей роли; очень стоит время от времени полистывать и почитывать его, хотя ни одно из его крупных произведений еще не издано целиком.

Весьма необходимо и полное собрание сочинений Виланда, но пока что обзаведемся его «Обероном» и, по возможности,— «Историей абдеритов». Приятный, остроумный, изобретательный каллиграф формы, вышколенный на античности и французах, приверженец Просвещения, но не в ущерб фантазии, Виланд очень своеобразная и несправедливо забытая фигура.

Включим в наше собрание издание Гёте, самое лучшее и самое полное, какое нам только позволят средства. В гётевских книгах обретает голос все то, что является для нас судьбою души, и многое в окончательно сформулированном виде. А каков путь от «Вертера» к «Новелле», от ранних стихов к второй части «Фауста»!

Наряду с сочинениями Гёте нам нужно иметь и важнейшие документы его биографии, «Разговоры» Эккермана и кое-что из переписки, прежде всего с Шиллером и госпожой фон Штайн. Немало выдающегося было создано в дружеском кругу молодого Гёте, самое, вероятно, прекрасное — «Юность Генриха Штиллинга» Юнг-Штиллинга. Эту обаятельную книгу мы поставим пососедству с Гёте, равно как и избранные произведения Маттиаса Клаудиуса, Вандсбекского Вестника.

В случае Шиллера я склонен к уступкам. Хотя большинство его сочинений я уже почти не беру в руки, этот человек в целом, его дух и жизнь для меня — нечто великое и впечатляющее. Отдадим предпочтение его прозаическим (историческим и эстетическим) сочинениям, а также ряду его крупных поэм, написанных около 1800 года, и поставим рядом книгу Петерсена «Беседы Шиллера».

Включим в нашу библиотеку самое полное издание Жан Поля, какое только сумеем найти. Того же, кто считает, что это чересчур, я обязываю иметь хотя бы его главные произведения: «Озорные годы», «Зибенкэза» и «Титана».

Не должны мы забыть и «Шкатулочку» классического рассказчика анекдотических историй И. П. Хебеля вместе с его алеманскими стихами.

В последнее время появилось несколько хороших и полных изданий Гёльдерлина, одно из которых мы с благоговением примем в наше собрание; часто мы будем взывать к этой благородной тени, часто будем внимать этому чарующему голосу.

По одну сторону от него должны соседствовать произведения Новалиса, а по другую — Клеменса Брентано; удовлетворительного издания Брентано, к сожалению, все еще нет. Хотя рассказы его и сказки не забывались, глубокая музыка его стихов внятна была лишь немногим. Общим памятником ему и его сестре Беттине является книга «Весенний венок Клеменса Брентано».

И конечно, должна быть взята одна из прекраснейших и оригинальнейших немецких книг — подготовленное им и Арнимом собрание немецких народных песен «Волшебный рог мальчика».

Нам нужно иметь и какое-нибудь добротное избранное арнимовских новелл; обязательно присутствие таких великолепных вещей, как «Старшие в роду» и «Изабелла Египетская».

Рядом с Арнимом поставим несколько новеллистических произведений Тика (прежде всего, «Белокурого Экберта», «Жизнь льется через край» и «Мятеж в Севеннах»), а также его «Кота в сапогах», эту самую, пожалуй, прихотливую пьесу немецкого романтизма.

Нет, к сожалению, ни одного пригодного издания Гёрреса. Не печатался уже много десятилетий и такой шедевр, как «История Мерлина» Фридриха Шлегеля!

У Фуке единственное, на что нам стоит обратить внимание,— его прелестная «Ундина». Произведения Генриха фон Клейста мы должны иметь все — драмы и новеллы, статьи и анекдоты. И он тоже довольно поздно был открыт своим народом.

Шамиссо нам достаточно иметь «Петера Шлемиля», книжечку маленькую, но заслуживающую почетного места. Эйхендорфа приобретем по возможности в полном издании: кроме стихотворений и всеми любимого «Бездельника», должны быть там и другие повести, а от драм и теоретических сочинений можно отказаться.

Несколько книг надо иметь и Э. Т. А. Гофмана, виртуознейшего прозаика романтизма, и не только его популярные короткие вещи, но и роман «Эликсиры сатаны».

Можно выбирать между сказками Гауфа и стихами Уланда, но важнее стихи Ленау и Дросте, двух единственных в своем роде мастеров языковой музыки. У нас обязательно должны быть один или два тома драм Фридриха
Хеббеля, не преминем обзавестись и его «Дневниками», хотя бы неполными, а также приличным и не слишком скупым изданием Гейне (прозой обязательно!).

Далее нам нужно хорошее, достаточно богатое издание Мёрике, прежде всего — стихи, затем «Моцарт» и «Гном» и, по возможности,— «Художник Нольтен». К нему можно присоединить Адальберта Штифтера, последнего классика немецкой прозы, с его «Этюдами», «Бабьим летом», «Витико» и «Пестрыми камнями».

Из швейцарцев за минувшее столетие в немецкую прозу влились три выдающихся прозаика: бернец Иеремия Готхельф, великолепный мастер эпических картин из крестьянской жизни; цюрихец Готфрид Келлер и К. Ф. Майер. Возьмем оба романа от Ули Готхельфа, «Зеленый Генрих», «Люди из Зельдвилы» и «Изречение» Келлера и «Юрг Енач» Майера. Келлер и Майер писали также замечательные стихи; поищем их, как и многие другие, авторов которых назвать просто не было места, в. какой-нибудь хорошей антологии новой поэзии, каких имеется не одна.

Кто хочет, пусть приобретет также и «Эккехарда» Шеффеля; несколько слов я бы сказал и в защиту Вильгельма Раабе: хорошо бы иметь его «Абу Тельфана» и «Чумную повозку».

Но на этом мы закончим; не для того, конечно, чтобы отгородиться от современного книжного мира, нет, и для него тоже должно найтись место и в нашей голове, и в нашей библиотеке, но к нашей теме он уже не относится. О том, что войдет в фонды, которые переживут многие поколения, наше время судить не может.

 


При копировании материалов размещайте активную ссылку на www.huxley.media
Вступая в клуб друзей Huxley, Вы поддерживаете философию, науку и искусство

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Получайте свежие статьи

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: