5 мин. на чтение

ВИРТУАЛЬНЫЙ МУЗЕЙ СОВРЕМЕННОГО УКРАИНСКОГО ИСКУССТВА: Александр Гнилицкий — «Я — спиральный»

Автор фото: Василий Рябченко, 1997 / wikipedia.org

Александр Гнилицкий — одна из наиболее важных и влиятельных фигур современного украинского искусства. Его называли Папой «Парижской коммуны», того самого сквота, в котором сформировалась «новая волна».

Именно с его выставки Мыстецкий Арсенал начал цикл проектов, посвященный художникам, определившим украинское искусство в конце 80-х — начале 90-х.

Гнилицкий преждевременно ушел из жизни в 2009-ом, в возрасте 48 лет, но разговоры о нем не утихают до сих пор. Чем он прославился и как повлиял на остальных?

В первую очередь стоит отметить, что именно Гнилицкий первым стал экспериментировать с медиа и делал это активней других. Он начинал, как и все, с живописи: менял подходы и стилистику, но в целом, именно полотно и краски были главными средствами его самовыражения.

Куратор и критик Александр Соловьев говорит об эволюции живописи Гнилицкого: вначале был «кучерявый стиль», который постепенно формально упрощался, становясь все более лаконичным и расплывчатым, вплоть до серии монохромов.

Позже, в 1992-ом году, когда Гнилицкий побывал в Германии на известнейшей выставке современного мирового искусства Documenta IX, он обратил внимание на то, что не заметил там ни одной живописной работы.

Тогда он сказал:

«Такое ощущение, что ты на Олимпийских играх, в программу которых твой вид спорта не включен»

Безусловно, мировой контекст, с которым художник впервые столкнулся лицом к лицу, перевернул мировоззрение и привнес еще больше инноваций и экспериментов, к которым Гнилицкий и раньше был склонен.

Он стал проводить акции и перфомансы, снимал все это на видео, привлекал к участию других художников и свою семью, создавал кинетические скульптуры и всевозможные инсталляции.

Ксения Гнилицкая, дочь художника, вспоминает, что она выросла буквально посреди творчества. Она застала времена сквота и подтверждает тот непрерывный поток искусства и его создания, обмена идеями и знаниями, атмосферу бесконечной игры и дух свободы, царившие на Паркоммуне.

Её отца называли Папой не только из-за семейного статуса, но и благодаря его активной инициаторской позиции. Для него было по-настоящему важно общение с единомышленниками, совместная работа.

Он верил в творческий обмен и старался объединять вокруг себя паркомовцев.

Гнилицкий ближе всех дружил с Олегом Голосием, именно их трио вместе с Валерией Трубиной считается основным двигателем всего Паркома.

Так что после смерти Голосия и распада сквота, Гнилицкий больше других переоценивает смысл искусства и свою роль в нем. Постепенно он возвращается к живописи, осознав собственную силу именно в этом медиуме.

В последний год своей жизни он пишет картину «Я — спиральный», как бы очерчивая свой творческий путь от живописи — вперед к живописи.

Эта картина — один из многих автопортретов Гнилицкого, которые словно предвосхищали маниакальное засилье селфи в реальности нашего поколения.

Гнилицкий, собственно, известен тем, что всегда создавал вокруг себя отдельный мир, альтернативный общему, привычному. Ему необходимо было зафиксировать момент, вписать себя в историю и он это делал по своим правилам, создавая собственные условия и подтверждая свою роль личным присутствием на полотне.

Искусство «Паркоммуны» нередко сравнивают со снами, ими оно часто и было вдохновлено. Автопортреты Гнилицкого — своеобразный способ убедиться в реальности происходящего, подтвердить свое существование, «заземлиться» в вечном вихре времени и пространства.

Говорят, Гнилицкий был уверен, что физическое тело художника после его смерти переходит в картины. Возможно, автопортрет в этом случае — не только психоаналитическое средство, но и способ вернуться в искусство после смерти [1].

Гнилицкий стремился подтвердить ощущение реальности жизни, не только изображая собственные портреты, но и находя поэзию в казалось бы привычных вещах: стакане воды, люстре, трескающемся под ногами льде на луже.

Каждое впечатление, которое мы если и ловим, то тут же отпускаем, Гнилицкий старался удержать и увековечить. Живописью он делал то, что долгое время считалось уделом фотографии — остановить момент.

У художника есть плотно «Ортодоксальное зеркало» — лежащее на полу, разбитое на сотни кусочков. Можно сказать, что картины Гнилицкого — словно осколки того зеркала: фрагменты его такой особенной реальности, отражающие его самого.